– А чем занимаются твои родители, если, конечно, это не секрет?
– Какой секрет? Мой папа врач, он гинеколог, – Да, очень интересно. И чем это он занимается?
– Ну как чем? – засмущалась Настя. Она слышала дома много всяких разговоров, но рассказывать о них постороннему человеку ей не хотелось.
– А мама чем занимается?
– Мама у меня работает в банке.
– В каком? – спросил Григорий. – Может быть, я ее знаю?
– А вы что, тоже работаете в банке?
– Вообще-то, да.
– А чем вы там занимаетесь?
– Деньги считаю.
– Наверное, скучно, – заметила Настя, – ведь вы считаете чужие деньги, а не свои.
– Мои уже все посчитаны, – Григорий Синеглазов уверенно вел машину.
Настя была абсолютно спокойна и не подозревала, что, возможно, это ее последняя прогулка по улицам города. В жизни ей еще никто не делал плохого, и поэтому она привыкла доверять взрослым, хотя родители ее предупреждали, чтобы не ходила одна по улицам, чтобы возвращалась домой всегда на такси, чтобы не садилась в лифт с незнакомыми мужчинами. Ко всему этому девочка относилась пренебрежительно, ведь она не была научена горьким опытом. Ей казалось, что у злодеев всегда написано на лице, что они плохие люди и что с ними лучше не связываться. Девочка не знала, что зло часто рядится в маску добродетели и что чем страшнее разбойник, тем глубже он прячет свою истинную суть и тем благороднее у него лицо.
– Ну, что ты замолкла? – спросил Григорий. – Расскажи что-нибудь.
– Я не знаю, что, – пожала плечами девочка. – Мальчишек у вас в классе много?
– Ой, хватает.
– Небось, они все хорошие?
– Да нет, они вредные и пристают ко мне, дергают за волосы, подсовывают в ранец всякую дрянь, воруют учебники, прячут их. Вообще, все мальчишки несносные.
– А этот? – кивнул головой Синеглазов, и Настя догадалась, о ком он спрашивает.
– А-а, Петя. Этот ничего, только немного завернутый на всяких петардах и дымовухах.
– Ты с ним дружишь?
– Да, дружу. Он даже приходил ко мне на день рождения.
– А сколько тебе исполнилось?
– Как это сколько? Десять.
– О, так ты уже взрослая девушка.
– Да, взрослая, – Настя зарумянилась и вновь одернула юбку, кокетливо, по-женски.
Когда автомобиль въехал во двор и остановился у Подъезда, Синеглазов взглянул на Настю. Та явно не собиралась выходить из машины.
– Вы быстро? Я подожду вас здесь.
– А может, поднимемся ко мне? У меня есть вкусные конфеты.
– Да у меня и так есть шоколадки, – Настя хлопнула по ранцу, лежащему рядом с ней на сиденье.
– А у меня очень вкусные конфеты, ты таких никогда не ела. Голландские.
– А может, и ела. Моему папе все время приносят конфеты и коньяк. Так что я ела всякие-всякие. У нас дома буфет набит разными коробками. Только с ликером мне никогда не дают.
– А вот я могу угостить тебя конфетами с ликером. Это восхитительные конфеты.
– Правда?
– Конечно, правда. Зачем мне тебя обманывать.
– А если честно, один раз я ела конфеты с ликером, и у меня потом голова кружилась.
– Ты, наверное, съела очень много конфет?
– Нет, всего полкоробки, а потом раздвинула остальные так, чтобы никто ничего не заметил.
– И что, никто ничего не заметил?
– Никто. Ко мне пришел Петя и доел конфеты, а коробку мы выбросили в мусоропровод.
– И что? Никто не заметил пропажи коробки?
– Конечно, никто. У нас их там штук сто.
– Это очень хорошо. Но таких, как у меня, ты точно не ела.
– Ладно, – сказала девочка, – пойдемте, только быстренько, а то опоздаю домой.
– Пойдем, поднимайся на третий этаж, а я закрою машину.
Настя выбралась из кабины, оставив ранец в машине. Синеглазов подождал, пока девочка скроется в подъезде, отогнал машину на площадку, открыл портфель, сам не зная зачем, заглянул внутрь. Аккуратно сложенные учебники, тетради, пенал, несколько плиток шоколада и маленькая кукла Барби в целлофановом пакете.
Синеглазов сжал куклу в руке и зажмурился от удовольствия: пластик захрустел в его кулаке. На губах появилась злая улыбка, глаза сузились и вспыхнули недобрым огнем. Он почти бегом бросился к подъезду, на ходу засовывая куклу в карман своего кашемирового пальто.
Настя стояла у двери, переминаясь с ноги на ногу. Синеглазов быстро открыл двери и подтолкнул девочку:
– Проходи, проходи.
Настя ступила в темную прихожую и застыла.
– Ну что же ты? – послышалось над ее головой.
– Свет, пожалуйста, зажгите, я ничего не вижу.
– Зачем свет?
– Без света страшно.
– Ну ладно, если тебе страшно, то так и быть, зажгу.
Щелкнул выключатель, вспыхнула лампа под плафоном. Настя огляделась – Снимай куртку, проходи в комнату. Синеглазов повесил свое пальто на плечики и прошел в гостиную. Настя сидела на диване, оглядываясь по сторонам и улыбалась, хотя лицо было немного напряжено. Но взгляд был безмятежный.
Сиротка уже выпил полбутылки водки, когда Глеб Сиверов подошел к подъезду. Он остановился, огляделся, тихо открыл дверь и, мягко ступая, поднялся на третий этаж. Дверь оказалась запертой изнутри, он тихо постучал.
Послышалась возня, затем недовольный голос:
– Кто там?
– Это я. Открывай, – негромко ответил Глеб. Сиротка подошел к двери и вытащил ножку от стула, закрепленную в ручке.
– Заходите, гости, – сказал он, пропуская Глеба. Работал калорифер, на полу была разложена еда и стояла водка.
– Ты что, пьешь?
– А что мне еще делать?
– Как успехи? – поинтересовался Глеб, присаживаясь на поломанный стул.
Целый день проторчал во дворе.
– И что высмотрел?
– Как что? Я все узнал.
– Вот это молодец. Где он живет?
– На третьем этаже, – Сиротка назвал номер квартиры. – Если бы не его машина, он, возможно, и не вышел бы сегодня из квартиры. А так его тачка загородила проезд фуре с мебелью. Мужики начали сигналить и ругаться.
– «КамАЗ» с мебелью?
– Да. А ты откуда знаешь?
– Я был во дворе.
– Видел его?
– Нет, не видел, и машины его не видел.
