леса. Вскоре он выехал на заросшую травой лесную дорогу.
В лесу царило совсем другое настроение. Птицы молчали, словно в предчувствии беды. Местами на траве виднелся иней. В лужах поблескивали кристаллики льда.
Глеб ехал, посматривая по сторонам. Наконец, когда ему попался большой кустарник, он резко свернул вправо и спрятал машину в зарослях.
Дальше Глеб отправился пешком. Он добрался до проторенной дороги, но не стал идти по ней, а пошел лесом. Вскоре между желтыми, отливавшими медью стволами сосен и елей он разглядел высокий забор загородной дачи.
«Ну вот и знакомая крыша. Вряд ли они перевезли Ирину с дочерью в другое место. Они так самоуверенны».
Глеб несколько раз обошел дачу кругом, не рискуя , вплотную приближаться к забору. Так и есть, одни ворота, в заборе ни щелочки, доски сбиты внахлест. Поверху протянута колючая проволока, да еще вдобавок охранная сигнализация. Просто так туда не пробраться.
Глеб припомнил, что внутри, за этим забором, находится, как минимум, человек двадцать охраны, брать такую крепость приступом было бы бессмыслицей.
Он сам еще мог бы пробраться за забор и выбраться оттуда, но вот женщина с ребенком…
Глеб прошелся по мягкому мху и остановился у раскидистого дуба. Его ствол разделялся надвое почти у самой земли, листья еще не успели пожелтеть.
Сиверов подпрыгнул, ухватился руками за нижнюю ветку, легко вскарабкался на нее и принялся взбираться все выше и выше. Наконец, он поднялся так высоко, что верхушка дуба начала крениться под его тяжестью.
Отсюда, сверху, двор дачи был как на ладони. Сам же Глеб, скрытый густой листвой дуба, оставался невидимым.
«Охранник у ворот, – отмечал для себя Глеб, – вон там черный вход, скорее всего за ним находится комната охраны. Посты по углам». Насколько мог припомнить Глеб, на втором этаже размещалась комната для начальника охраны, с выведенными туда пультами сигнализации. Все говорило о том, что пробраться на территорию дачи невозможно.
Глеб поудобнее устроился в ветвях и принялся наблюдать. Несколько раз центральная дверь дома открывалась, но на пороге появлялись не те, кто ему был нужен.
И вот, когда он уже отчаялся дождаться, на крыльцо вышла Ирина Быстрицкая. Она держала за руку дочь. Выйдя на свет, девочка зажмурилась, затем, приложив ладонь ко лбу, посмотрела в ясное синее небо. Глебу даже показалось, что он слышит ее голос, хотя с этого расстояния он мог лишь рассмотреть, как шевелятся губы девочки.
Ему хотелось крикнуть: «Ирина!», хотелось, чтобы женщина хотя бы бросила взгляд в его сторону. Но Быстрицкая медленно прошла по двору, с ненавистью посмотрев на будку охранника.
«Ирина, – проговорил про себя Глеб, – я обязательно сегодня же вытащу тебя оттуда. И больше тебе не придется переживать неприятных минут, разве что по собственной глупости, но не по моей вине».
Из-за деревьев послышался еле различимый гул мотора. Черная «волга» промелькнула среди деревьев. Глеб прижался грудью к стволу, чтобы не быть замеченным. Автомобиль остановился у самых ворот, шофер нетерпеливо посигналил.
Не дождавшись, пока отъедут ворота, из автомобиля выбежал полковник Студинский.
Глеб от злости заскрежетал зубами: так близко, можно даже, постаравшись, прицелиться из пистолета и нажать на спусковой крючок…
«Рано», – остановил себя Сиверов.
Полковник заспешил в приоткрытые ворота к Ирине Быстрицкой. Он о чем-то ее просил, Ирина отрицательно качала головой, доводя этим полковника до бешенства. Наконец, тот махнул рукой и быстрым шагом направился к дому.
«Похоже на то, – подумал Глеб, – что этот мерзавец, наверное, каждый день наведывается сюда, пытаясь уговорить Ирину воздействовать на меня. Уж не знаю, что он там плетет ей, но даже отсюда по лицу Ирины я вижу: она ему не верит».
Вскоре полковник вернулся в свою машину, и Глеб увидел в руке Студийского трубку радиотелефона.
"Ну вот, приятель, и отлично. Теперь я знаю: здесь за все отвечаешь ты.
Если что-нибудь случится, ты непременно прилетишь сюда первым. А именно это мне и нужно".
Глеб дождался, пока черная «волга» уедет, спустился с дерева и вновь сделал круг вокруг дачи. Но теперь его поиски обрели смысл.
«Это ж надо быть такими идиотами!» – чуть не воскликнул Сиверов. Прямо возле забора лежала огромная куча отсеченных с деревьев веток. Скорее всего, начальник охраны гонял бойцов на очистку леса, а затем дрова стаскивались к дому, чтобы топить ими камин. Ветви солдаты ленились рубить и прятали их неподалеку от забора. Тут же стояли козлы для распиливания дров, несколько колодок. Под навесом тянулись штабеля расколотых дров. С первого взгляда можно было понять, что они идеально сухие и, если что, вспыхнут ярким пламенем.
Глеб даже потер руки от удовольствия и побежал к своей машине.
Вскоре он вновь был на шоссе, проехал пару километров и свернул к небольшому пристанционному городку. Он проехал мимо сетчатого забора, за которым возвышались полуразрушенная церковь и старый усадебный дом, своим импозантным видом напоминавший, что некогда в этих местах кипела светская жизнь. Теперь городок мог похвастаться разве что обилием грязи да бродячих собак. На главной площади, возле железнодорожной станции, криво, словно пьяные солдаты, выстроились в шеренгу коммерческие киоски.
В одном из них торговали исключительно спиртным и сигаретами. Явно, чтобы не совершать длинных пробежек, метрах в пятидесяти от него устроилась компания парней, в которую затесались две девицы, приглашенные в это общество не для умных бесед. Несколько пустых бутылок из-под вина уже стояло возле урны, две другие как раз шли по кругу. Понять, о чем идет разговор в этой компании, было довольно сложно. Не менее половины слов не выражали ничего, кроме пренебрежения к редким прохожим.
Глеб остановился напротив лавки и, широко расставив ноги, скрестил руки на груди. Он с легким презрением посмотрел на главаря этой компании, у которого на коленях сидела девица в короткой кожаной юбке.
Под фонарным столбом недалеко от лавки возвышалась покосившаяся ржавая кабина таксофона. Парень несколько раз недовольно посмотрел на Глеба и, убедившись, что тот не собирается уходить, наконец-то решил отреагировать на появление незваного гостя.
– Ты, – процедил он сквозь зубы, – чего уставился?
– Дело есть одно, – негромко произнес Глеб. Галдеж стих, девица нехотя слезла с коленей главаря и, присев на корточки возле лавки, принялась щелкать зажигалкой. Яркий оранжевый язычок пламени то возникал, то исчезал, отражаясь в глазах девушки.
Глеб вытащил из кармана банкноту в десять долларов и повертел ее в пальцах. На лице парня появилась кислая улыбка:
– Что, девочку хочешь? Выбирай, только десяткой не обойдешься. Ведь ты, Катька, большего стоишь?
Девушка, сидевшая на корточках, оперлась руками о колени и медленно поднялась. Она прошлась вокруг Глеба, разглядывая его, как манекен в магазине.
– С таким я могу и задаром.
– Обойдемся без девиц. Дело в другом, – Глеб вплотную подошел к парню и опустил банкноту в нагрудный карман его куртки. – Мне тут одного мудака наказать нужно, – с хитрой улыбкой бросил он. – Поможешь?
– Если мудак не мой друг, то помочь можно.
– Я потом еще доплачу, когда дело сделаешь.
– Морду набить?
– Нет, все куда проще. Построил тут один в лесу коттеджик, кстати, на мои деньги, – прищурился Глеб, –
