самоцветами и картин, в кабинете ничего не было. Если, конечно, не считать полок на одной из стен и шкафа.
– Насколько я понимаю, мистер Брисбейн, вы являетесь генеральным юридическим советником музея?
– Именно так.
– Весьма важный пост.
– По правде говоря, да.
Кастер подошел к полкам и внимательно изучил размещенные на одной из них перламутровые ручки.
– Я понимаю, что вы не очень довольны нашим вторжением.
– Это заявление внушает мне оптимизм.
– Вы полагаете, что это место в некотором роде принадлежит вам. В музее вы чувствуете себя как бы защищенным.
– Именно.
Кастер кивнул и приступил к изучению полки со старинными китайскими табакерками, украшенными драгоценными камнями. Капитан взял одну из них в руки и продолжил:
– И вам, естественно, не нравится банда болтающихся по музею полицейских.
– Честно говоря, совсем не нравится. Я уже несколько раз вам это говорил. Между прочим, капитан, эта табакерка очень дорого стоит.
Кастер вернул табакерку на место и взял какой-то другой предмет.
– Как мне представляется, вся эта история дорого вам обошлась. Вначале обнаружение этих скелетов. Я говорю о жертвах серийного убийцы девятнадцатого века. Затем письмо, найденное в архиве музея. Крайне неприятные события.
– Подобная антиреклама способна нанести музею существенный вред.
– А потом эта ваша сотрудница... как ее там?
– Нора Келли.
Кастер сразу обратил внимание на то, что это имя было произнесено совсем иным тоном. Голос Брисбейна прозвучал очень неодобрительно. Генеральный советник явно недолюбливал эту женщину. Создавалось впечатление, что она нанесла ему какую-то личную обиду.
– Кажется, это она нашла скелеты и письмо? Я не ошибаюсь? Вы требовали, чтобы она прекратила участвовать в деле, не так ли? Опасались антирекламы, я полагаю?
– Я считал, что ей следовало бы заниматься своими делами. Теми, за которые она получает жалованье.
– Вы не хотели, чтобы она помогала полиции?
– Естественно, я хотел, чтобы она оказывала помощь полиции. В то же время я не мог допустить, чтобы она манкировала своими прямыми обязанностями.
Кастер кивнул с понимающим видом и продолжил:
– Да, конечно. И после этого ее едва не убили в архиве. Лишь чудом она спаслась от преследования Хирурга.
С этими словами Кастер проследовал к книжной полке с полудюжиной толстенных томов юридического содержания. Постучав пальцем по корешку одного из фолиантов, Кастер спросил:
– Вы юрист?
– «Генеральный советник» обычно означает «юрист».
Сарказм Брисбейна не оставил даже царапины на броне Кастера.
– Понимаю. И как давно вы здесь?
– Чуть больше двух лет.
– И вам здесь нравится?
– Это очень интересная работа. Однако послушайте. Ведь мы, кажется, собирались обсудить, как удалить полицейских из музея.
– Скоро мы к этому приступим, – сказал капитан и спросил: – Вы часто бываете в архиве?
– Не очень. Впрочем, в последнее время стал бывать чаще. После того как началось это столпотворение.
– Понимаю. Любопытное место этот ваш архив, – заметил капитан и оглянулся, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова.
Глаза. Смотри ему в глаза.
– Да, некоторые, насколько я знаю, считают архив очень интересным местом.
– Но вы в их число не входите.
– Коробки с бумагами и покрытые плесенью предметы меня не интересуют.
– И тем не менее вы побывали там... сейчас взглянем... – Кастер сверился с записями в блокноте и закончил: – Не менее восьми раз за последние десять дней.
– Приведенное вами число посещений вызывает у меня сомнение. Но в любом случае я ходил туда по вопросам, связанным с деятельностью музея.
– В любом случае... – повторил Кастер, сверля собеседника проницательным взглядом. – Архив. Место, где было обнаружено тело мистера Пака и где Нора Келли лишь чудом избежала гибели...
– Вы об этом уже упоминали.
– Скажите, репортер по имени Смитбек вас очень раздражает?
– Раздражает – это слишком мягко.
– Вам не нравится, что он вертится под ногами? Впрочем, кому это может понравиться?
– Рад, что вы разделяете мою точку зрения. Вы, наверное, слышали, как он, выдав себя за работника службы безопасности, похитил принадлежащие музею документы?
– Слышал, слышал... По правде говоря, мы ищем этого типа, но он куда-то исчез. Да, кстати, вам, случайно, не известно, где он может находиться? – произнес Кастер, сделав небольшой упор на последнюю фразу.
– Естественно, нет.
– Естественно, нет... – сказал капитан и вновь переключил свое внимание на драгоценные камни. Он постучал толстым пальцем по стеклу и продолжил: – А еще есть этот специальный агент ФБР Пендергаст. Тот, на которого напали. Весьма неприятный и раздражающий тип.
На сей раз Брисбейн предпочел промолчать.
– Вам не очень нравится, что он бывает здесь? Не так ли, мистер Брисбейн?
– Нам достаточно полицейских, которые ползают по музею. Зачем осложнять обстановку, добавляя к ним ФБР? Да, возвращаясь к вопросу о кишащих в музее полицейских...
– Особенно любопытным, мистер Брисбейн, мне представляется то, что... – конец фразы Кастер оставил висеть в воздухе.
– Что вам представляется особенно любопытным, капитан?
В приемной послышался какой-то шум, дверь распахнулась, и в кабинет ввалился сержант полиции. Форма сержанта была покрыта пылью, а на лбу блестели крупные капли пота.
– Капитан! – выдохнул он с округлившимися глазами. – Мы допрашивали эту женщину из музея, а она заперла нас...
Кастер взглянул на копа – как его там... кажется, О'Грейди – с осуждением и сказал:
– Не сейчас, сержант. Разве вы не видите, что я разговариваю?
– Но...
– Ты слышал, что сказал капитан? – вмешался Нойс и повел протестующего сержанта к двери.
Выждав, когда закроется дверь, Кастер вновь повернулся лицом к Брисбейну.
– Наибольшее любопытство у меня вызывает интерес, который вы проявили к этому делу, – сказал он.
– Это моя работа.
– Мне это известно. Вы весьма преданы делу. Кроме того, я заметил, насколько глубоко вы занимаетесь кадровыми вопросами. Наем, увольнение...
– Это действительно так.
