быть ни тем ни другим, а просто прозвищем. Никто толком не знал, состоит ли он в штате библиотеки. Для всех было тайной, чем он питается. Находились люди, которые утверждали, что Врен поддерживает свое бренное существование, потребляя переплетный клейстер. Доподлинно было известно лишь то, что он никогда не появляется за стенами библиотеки. Во всяком случае, на улице его никто не видел. Кроме того, все знали, что он обладает уникальным охотничьим инстинктом при поиске скрытых на седьмом уровне сокровищ.
Врен обратил на гостя блестящие, словно у ястреба, желтые глаза и сказал:
– Что-то вы сегодня сами на себя не похожи.
– Именно, – ответил Пендергаст, не вдаваясь в подробности. (Врен, впрочем, и не ждал от него никаких объяснений.)
– Мне интересно, помогли ли вам эти... как их? Ах да, отчеты старой водопроводной компании и книга народных преданий о «Пяти углах».
– Да, и очень заметно.
– И что вы принесли мне сегодня, лицемерный соблазнитель? – поинтересовался Врен, показав на сверток под мышкой Пендергаста.
Пендергаст оттолкнулся от стеллажа и ответил:
– Это рукописный текст «Ифигении в Тавриде».
Врен слушал Пендергаста с каменным выражением лица.
– Манускрипт был иллюминирован в монастыре Святого храма в конце четырнадцатого века. Одна из последних работ монахов перед страшным пожаром тысяча триста девяносто седьмого года.
В желтых глазах старика промелькнула искра интереса.
– Книга привлекла внимание папы Пия Третьего, который объявил ее святотатственной и приказал сжечь все экземпляры. Она же знаменита рисунками и надписями на полях, сделанными переписчиками. Говорят, что эти записи имеют прямое отношение к утраченным частям фрагментарного «Рассказа повара» из «Кентерберийских рассказов» Чосера.
Искры интереса в глазах Врена превратились в алчное бушующее пламя. Он протянул руку.
– Но взамен я попрошу вас об одной услуге, – пряча сверток за спину, сказал Пендергаст.
– Кто бы сомневался, – бросил Врен и убрал руку.
– Вам известно что-нибудь о завещании Уиллрайта?
Врен подумал немного и отрицательно покачал головой. Седые патлы разлетелись в разные стороны.
– С тысяча восемьсот шестьдесят шестого по тысяча восемьсот девяносто четвертый год он заведовал городским земельным управлением. Парень прославился как страшный барахольщик и по завещанию передал библиотеке массу афиш, рекламных объявлений, театральных программок, городских циркуляров и других документов того времени.
– Видимо, поэтому я ничего о нем и не слышал, – сказал Врен. – Судя по вашим словам, эта коллекция и яйца выеденного не стоит.
– Кроме документов, Уиллрайт пожертвовал публичной библиотеке довольно значительную сумму.
– Это объясняет, почему его коллекция все еще хранится.
Пендергаст согласно кивнул.
– Но она заслуживает не больше чем седьмого уровня.
Пендергаст снова ограничился кивком.
– Что вас в ней интересует, лицемерный соблазнитель?
– Если верить некрологу, Уиллрайт занимался научной работой. Он изучал историю крупных земельных собственников Нью-Йорка. Для этого он, в частности, собирал копии всех документов по сделкам с недвижимостью, проходивших через его управление. Контракты менее чем на тысячу долларов его не интересовали. Мне хотелось бы познакомиться с этими документами.
– Но мне кажется, что более полную информацию по этим вопросам можно найти в Нью-Йоркском историческом обществе, – прищурив глаза, сказал Врен.
– Это действительно так. Или, вернее, так должно быть. Но документы по некоторым сделкам необъяснимым образом исчезли из их архивов. В первую очередь это касается владений, стоящих вдоль Риверсайд-драйв. Все попытки найти нужные мне документы успехом не увенчались. Человек, которого я попросил это сделать, был поражен их пропажей.
– И поэтому вы пришли ко мне.
В ответ Пендергаст протянул ему сверток.
Врен принял пакет, благоговейно повертел его в руках и разрезал бумагу переплетным ножом. После этого он положил книгу на стол и стал освобождать от обертки. Создавалось впечатление, что о присутствии Пендергаста он просто забыл.
– Я вернусь через сорок восемь часов, чтобы познакомиться с даром Уиллрайта и забрать свой иллюстрированный манускрипт, – сказал Пендергаст.
– Это может занять больше времени, – ответил Врен, стоя спиной к Пендергасту. – Коллекция в целом виде могла и не сохраниться.
– Я верю в ваши таланты.
Врен, пробормотав нечто нечленораздельное, натянул свои перчатки, нежно открыл застежки и впился жадным взглядом в написанные от руки страницы.
– И еще кое-что, Врен.
В тоне Пендергаста было нечто такое, что заставило любителя литературы оглянуться через плечо.
– Вы не будете возражать, если я попрошу вас вначале найти для меня материалы Уиллрайта, а уж затем приступить к изучению манускрипта?
– Агент Пендергаст, – с видом оскорбленного достоинства произнес Врен, – вам прекрасно известно, что ваши интересы для меня всегда на первом месте.
Пендергаст взглянул в лукавое лицо старика, на котором теперь читались обида и негодование.
– Да, конечно, – сказал Пендергаст и неожиданно исчез в тени стеллажа.
Врен поморгал своими желтыми глазами и вновь обратил все свое внимание на богато иллюстрированный манускрипт. Он точно знал, где находится коллекция Уиллрайта, и достать нужные материалы было делом каких-то пятнадцати минут. Таким образом, для изучения манускрипта в его распоряжении оставалось сорок семь часов и сорок пять минут. На седьмой уровень снова вернулась тишина. Могло показаться, что появление Пендергаста было не более чем сон.
Глава 7
По Риверсайд-драйв шел человек. Он шагал нешироко, но твердо, металлический наконечник его трости ритмично постукивал по асфальту тротуара. Солнце вставало над Гудзоном, придавая маслянистой поверхности реки розовый оттенок. Прохладное осеннее утро было совершенно безветренным, и листва деревьев парка Риверсайд оставалась неподвижной. Человек глубоко вдохнул, и его обостренное обоняние уловило весь букет городских ароматов: исходящий от воды запах мазута и дизельного топлива, пахнущий влагой воздух парка, отвратительную вонь улиц.
Человек свернул за угол и остановился. В разгорающемся свете нового дня короткая улица казалась совершенно пустынной. А чуть дальше, через квартал, шумел Бродвей. С того места, где человек остановился, были даже видны огни витрин и отблески рекламы. Но здесь, ближе к реке, царил полный покой. Большинство смотрящих на реку зданий было заброшено. Его дом стоял рядом с местом, где много лет назад располагался открытый манеж, на котором упражнялись в верховой езде самые состоятельные молодые дамы Нью-Йорка.
Манеж, естественно, давно исчез, и на его месте появилась служебная подъездная дорога, изолирующая жилые дома от шума движения по Риверсайд-драйв. Островок, образованный служебной
