Главное – выиграть время, а потом, уже имея на руках все козыри, стоит сыграть по крупному, на ходу поменяв правила.
Скобелев затаился, сняв маленькую квартирку в центре, в районе Арбата, откуда, не пользуясь автомобилем, он мог попасть в любую точку города. Свои «жигули» отставной полковник бросил в старом дворе. Пусть стоят, больше они не понадобятся.
На сегодня была назначена встреча с турецким бизнесменом, который вел дела с самим Саддамом Хусейном, организовавшим пышные похороны двум своим застреленным зятьям. Один из них как раз и курировал производство химического оружия на территории Ирака. Эта информация полковнику говорила о многом.
Сейчас он сидел в своей однокомнатной квартире и ожидал нужного человека. В дверь трижды позвонили. Александр Михайлович на всякий случай взял пистолет, сунул его в карман и не спеша направился к двери. Он прижался спиной к стене, и негромко спросил:
– Кто там?
– Свои, – послышался в ответ чуть хрипловатый голос.
Только после этого Скобелев припал к дверному глазку. Затем щелкнул замком и не спеша открыл дверь. Высокий мужчина с рыжеватыми усами переступил порог.
– Я чуть задержался, следил, нет ли кого.
– Ну и..? – промычал полковник.
– Никого, все чисто.
– Проходи, раздевайся.
Мужчина сбросил теплую куртку и по-спортивному расправил широкие плечи.
– Проходи, присаживайся. Разговор, надеюсь, будет недолгим.
– Посмотрим, – сказал усатый.
– Послушай, Перевальский, дело очень серьезное. Слишком большие деньги. Но это тебя в общем-то не должно интересовать.
– Для одних большие, для других…
Мужчины сели, и бывший полковник заговорил отчетливо – так, как начальник разговаривает с подчиненным, отдавая приказы.
– Количество людей определи сам, но не больше десяти. Все должны быть надежными. В курс операции никого не посвящай.
– Да я и сам, Александр Михайлович, толком не знаю, что мы будем делать.
– Я тебе все скажу, все уточню на месте. И договорись с вертолетом.
– Но это же огромные деньги!
– Жалеть не будем. Отдача во много раз больше.
– Откуда набирать людей? Из наших?
– Нет, лучше посторонних, которые не знают ни тебя, ни меня.
– Понял, – по-военному четко произнес Николай Перевальский, майор спецназа, ныне в отставке.
– Документы, бумаги, карты, удостоверения получишь уже на месте. Я этим займусь сам.
– Сколько обещать людям?
– Тем, кто будет задействован непосредственно в операции, думаю, по десять тысяч хватит.
– Маловато, – сказал Николай Перевальский, большим пальцем правой руки поглаживая рыжеватые усы. – Все-таки по статье на вышку тянет…
– Если предложишь больше, возникнут лишние вопросы. Когда в деле такие суммы, человек немного дуреет, начинает хвалиться, строить планы, и голова его уже занята другим.
– Я знаю, где найти людей.
– Думаю, найти людей не проблема, – усмехнулся, обнажив желтоватые зубы, бывший полковник ФСБ.
Он уже знал, что деньги этим людям не понадобятся – лишних свидетелей придется уничтожить. Как и где, на каком этапе предстоит выполнить эту грязную работу, полковник пока не решил. Но то, что от свидетелей придется избавиться, он представлял себе наверняка.
– На какой день назначена операция? – поинтересовался бывший майор спецназа Николай Перевальский.
– Слушай, Перевальский, ты слишком любопытен. Ты должен знать только то, что я тебе говорю. И желательно не задавать лишних вопросов. Этим ты обезопасишь себе жизнь.
– Да что жизнь? К черту такая жизнь! – буркнул майор и вновь пригладил усы.
– Что ты все прихорашиваешься? – съязвил бывший полковник. – Словно к бабам собрался.
– Мне сейчас не до них, Александр Михайлович, думаю, вы это понимаете.
– Кто тебя знает? Человек всегда загадка. Бывали такие случаи, когда вместо, дела мои подчиненные шли к бабам.
– И что?
– Пришлось с ними расстаться, – коротко бросил Скобелев и заглянул в глаза своему собеседнику.
От взгляда полковника мурашки побежали по спине видавшего виды майора спецназа.
«Ну и мерзавец же этот Скобелев!» – подумал майор, добродушно улыбнувшись.
– Ты, наверное, думаешь, что я сволочь? Правильно думаешь. Пере вальс кий, я сволочь. Но если я берусь за дело, то довожу его до конца и меня уже ничто не может остановить. Понял?
– Какие-то деньги я смогу получить сейчас?
– Да, получишь.
Полковник поднялся, выдвинул ящик письменного стола, взял две пачки стодолларовых банкнот в банковской упаковке и бросил на диван. Тяжелые пачки упали прямо к руке майора спецназа. Пальцы в рыжеватых волосках хищно подогнулись, а рука помимо воли хозяина потянулась к деньгам и принялась их ощупывать.
– Да настоящие, Перевальский, не волнуйся. Прямо из банка.
– Слишком уж они какие-то новые.
– А тебе не нравятся новые? Любишь занюханные, затертые, как грязные носки?
– Новые вызывают подозрение.
– У кого? – осведомился отставной полковник.
– У тех, с кем придется рассчитываться.
– Ну если тебе, майор, делать не хрен, возьми каждую банкноту и помни. Задницу подотри. Долгая и нудная работа, для ускорения могу пурген предложить.
– Не буду я этим заниматься, – буркнул майор, взял деньги и подбросил пачку на ладони.
– Что, никогда не держал таких сумм в руках?
– Да нет, приходилось держать и куда больше. Ведь я как-то подвязался работать инкассатором, перевозил мешки из одного банка в другой.
– И много возил?
– Миллионы, – соврал майор.
– Миллионы, говоришь?
– Ну, может, чуть меньше, – неохотно поправился Перевальский.
– И я думаю – поменьше. Знаешь, разница большая, когда держишь в руках свои кровные и когда перевозишь чужие. Свои – это как собственная жена, можешь ломать, можешь мять. А вот с чужой женой всегда и обращение соответственное.
Перевальский наморщил лоб, вспомнив свою любовницу, жену приятеля. Ведь действительно, полковник прав. Если своей жене майор мог сказать какую-нибудь гадость, выругаться при ней матом или попросту толкнуть в плечо, заехать по щеке, то с любовницей подобное обращение было невозможно.
– Да, вы правы, Александр Михайлович.
– Слушай, Перевальский, давай договоримся раз и навсегда: чтобы я больше никогда не слышал своих имени и фамилии.
Майор повернул голову, искоса глядя на полковника Скобелева.
– Я тебе сейчас объясню. Ты меня будешь называть только «Полковник» и все. Можешь на «ты», можешь на «вы» – как тебе удобнее. Но ни фамилии, ни имени звучать не должно. Забудь, сотри из
