— Там ад? — выдохнула Елена. — Мы в аду?
— Скорее, мы в Лимбе. А еще есть и Другая Сторона, — он кивнул на горизонт, где все еще садилось солнце, — другой город, расположенный, возможно, именно там, где ты оказалась после смерти. Здесь его зовут просто Другой Стороной, но я расскажу тебе два слуха. Иногда его называют Небесным Двором. Небо там ярко-голубое, а солнце всегда встает.
— Небесный Двор… — Елена забыла, что говорит вслух. Она подумала о королях, рыцарях и волшебниках, представила себе место, похожее на Камелот.
Слова поселили в душе ноющую тоску и — не воспоминания, но ощущение, что воспоминания спрятаны совсем близко. Правда, за надежно запертой дверью. Сквозь замочную скважину Елена разглядела множество женщин, похожих на Стража, — высоких, золотоволосых и голубоглазых. И еще одну, совсем девочку, которая подняла голову и неожиданно встретилась взглядом с Еленой.
Паланкин вынесли с базара в трущобы. Елена разглядывала их, бросая быстрые взгляды из-под вуали. Трущобы походили на земные, только были еще грязнее. Дети с позолоченными солнцем волосами толпились вокруг паланкина, протягивая руки в понятом без слов жесте. Елена до слез пожалела о том, что у нее ничего нет. Ей хотелось бы построить здесь дома, дать этим детям еду и чистую воду, образование и будущее. Поскольку она не имела ни малейшего понятия о том, как обеспечить им все это, они уносили с собой сокровища вроде жвачки «джу-сифрут», расчески, щетки, блеска для губ, бутылочки с водой и сережек.
Дамон качал головой, но не останавливал ее, пока она не принялась нашаривать на груди подвеску с лазуритом и бриллиантами, подаренную Стефаном. Она чуть не плакала, пытаясь расстегнуть замок, но тут веревка на ее запястьях затянулась.
— Хватит! Ты ничего не понимаешь. Мы еще даже не вошли в город. Почему бы тебе не полюбоваться архитектурой, вместо того чтобы возиться с никчемными детьми, которые все равно умрут?
— Холодно… — Елена не могла объяснить ему, что она чувствует, да и не хотела — слишком она была зла. Однако она оставила в покое цепочку и принялась рассматривать город.
Елена увидела горизонт и здания, которые строились на века. Они походили на египетские пирамиды и вавилонские зиккураты — только новые. Солнце, выглядывавшее из низких багровых облаков, окрашивало все в красный и черный цвет. Огромное красное солнце даже воздух, казалось, делало разноцветным, создавая разное настроение. Отсветы, игравшие на воде широкой реки, отблескивающие на мелкой ряби, были почти романтичны. Одновременно солнце казалось чужим и страшным, висело на горизонте зловещим знаком, красило здания, даже самые величественные, в цвет крови. Когда они повернулись спиной к солнцу — носильщики внесли их в квартал, застроенный огромными зданиями, — Елена увидела длинные зловещие черные тени.
— Ну? Что думаешь? — Дамон, кажется, пытался успокоить ее.
— Это похоже на ад, — медленно сказала Елена. — Я не хочу тут жить!
— А кто сказал, что нам придется здесь жить, о, моя Принцесса Тьмы? Мы вернемся домой, где ночи бархатно черны, а луна льет с неба серебряный свет. — Дамон провел пальцами по ее руке, от ладони до плеча. По телу пробежала дрожь.
Она попыталась загородиться от него вуалью, но та была слишком прозрачной. Его улыбка по- прежнему ослепляла сквозь усыпанную бриллиантами белизну — чуть розоватую, конечно, из-за света.
— Здесь есть луна? — Она хотела отвлечь его. Она боялась. Его и себя.
— Да, три или четыре. Но они очень маленькие, а солнце никогда не заходит, поэтому их не видно. Как неромантично… — Он снова улыбнулся, на этот раз медленно, но Елена отвернулась.
И увидела нечто, захватившее ее внимание целиком. В переулке перевернулась повозка, по дороге раскатились рулоны кожи и меха. На земле лежала худая, изможденная немолодая женщина, впряженная в повозку, и высокий разъяренный мужчина бил ее плетью.
Женщина смотрела на Елену. Лицо ее искажала жуткая гримаса, она пыталась сжаться в комок, прижимая руки к животу. Выше пояса она была обнажена, и плеть рвала незащищенную кожу — тело покрывала кровь.
Елена почувствовала, как расправляются Крылья Силы, но они почему-то не появились. Она направила всю Силу, чтобы освободить плечи, но ничего не вышло. Возможно, это было как-то связано с рабскими оковами. Может быть, дело было в Дамоне, который резко приказал ей не вмешиваться.
Его слова с трудом пробились сквозь шум крови в ушах. Елена рванула веревку с рук и выскочила из паланкина. В шесть или семь прыжков она очутилась за человеком с плетью.
Он оказался вампиром — клыки удлинились при виде крови, но он не прекращал порки. Он был слишком силен, чтобы Елена могла с ним справиться, но…
Елена встала над женщиной, вскинув руки в защищающем жесте. С одного ее запястья свисала веревка.
На вампира это не произвело никакого впечатления. Он взмахнул плетью и хлестнул Елену по щеке, задев и разорвав топкую летнюю кофточку, белье под ней и даже кожу. Она задохнулась от боли, а кончик кнута щелкнул по ногам, легко порвав джинсы.
Слезы текли по щекам Елены, но она не обращала на них внимания. Она не издала ни звука и не двинулась с места. Елена чувствовала, как ветер проникает под разорванную одежду — нетронутая вуаль развевалась за спиной, как будто защищая сбитую повозкой рабыню.
Елена отчаянно пыталась вызвать Крылья. Она хотела сражаться настоящим оружием, и оно у нее было, но она не могла спасти ни себя, ни рабыню. Но даже без Крыльев Елена точно была уверена в одном. Этот ублюдок больше не прикоснется к своей рабыне, не разрезав предварительно Елену на куски. Кто-то остановился посмотреть, кто-то выбежал из лавки. Дети, преследовавшие паланкин, сгрудились вокруг нее, собралась целая толпа.
По-видимому, купец, избивающий рабыню, тут обычное зрелище. А вот красивая девушка, с которой срывают одежду — девушка с золотыми волосами под бело-золотой вуалью, с глазами, которые напоминают им о почти забытом синем небе, — это совсем другое дело. Кроме того, девушка явно была новой рабыней- дикаркой, которая только что оскорбила своего хозяина, порвав веревки, и теперь, словно в насмешку, стояла под нетронутой вуалью.
Ужасающее уличное представление.
Несмотря на все это, хозяин рабыни снова замахнулся. Кто-то ахнул, кто-то недовольно заворчал. Елена слышала их шепот. Такая девушка не могла появиться в трущобах, она предназначена для центра. Это понятно уже по ауре. С такими золотыми волосами и голубыми глазами она могла бы оказаться Стражем с Другой Стороны. Кто знает? Поднятая плеть так и не опустилась. Черная вспышка чистой Силы разогнала половину толпы. Вампир — совсем молодой на вид, одетый по моде верхнего мира, земли, встал между рабовладельцем и золотоволосой девушкой, угрожающе навис над съежившимся противником. Те зрители, которых не я взволновал вид девушки, почувствовали, что их сердца стали биться чаще. Он был хозяином этой девушки и теперь взял ситуацию в свои руки.
В этот момент на сцене появились Бонни и Мередит. Они уютно устроились в паланкине, красиво расположив складки вуалей — темно-синей у Мередит и нежно-зеленой у Бонни. Они могли бы послужить иллюстрацией к «Тысяче и одной ночи».
Но, увидев Дамона и Елену, они выскочили из паланкина без всякого изящества. Толпа была уже такой плотной, что путь приходилось прокладывать локтями и коленями, но уже через пару секунд они оказались рядом с Еленой. Их путы свободно болтались, вуали небрежно развевались.
Мередит ахнула, Бонни раскрыла глаза. Елена вдруг поняла, какое перед ними предстало зрелище. Кровь текла из пореза на Елениной щеке, под разорванной кофточкой виднелось рваное окровавленное белье. Одна из штанин стремительно пропитывалась красным. Но в ее тени скорчилась еще более жалкая фигура. Когда Мередит закутала Елену в прозрачную вуаль, чтобы хоть немного прикрыть рваную одежду, жертва избиения подняла голову и уставилась на девушек глазами затравленного животного.
Дамон мягко сказал:
— Мне это нравится, — он поднял своего противника в воздух одной рукой и сдавил ему горло, как кобра. Тот издал придушенный крик. Никто не вмешивался, никто не подбадривал рабовладельца и не уговаривал его вступить в бой.
