— Яволь, майн герр! — ответил портье и, взяв ключ, добавил: — Данке шен!
Рихард направился к двери, но вдруг остановился и, вернувшись к стойке, спросил:
— Скажите, пожалуйста, а нет ли здесь поблизости какой-нибудь читальни?
— Если вы хотите просмотреть подшивки газет или журналов, — услужливо ответил портье, — то для этого вам даже не надо выходить на улицу. Пожалуйста, по лестнице вниз! Там разложены подшивки…
И он указал на узкую винтообразную лестницу, на которую Рихард раньше не обратил внимания.
'Свежие газеты я просмотрел еще в самолете, — подумал он, — а вот почитать более ранние было бы любопытно…'
Рихард спустился вниз по лестнице и вошел в довольно большую комнату, где стояли три длинных стола. На них аккуратными стопками лежали газеты и журналы. В комнате никого не было.
Он вытащил номер «Штерна», перевернул несколько страниц, и ему сразу же бросилась в глаза фамилия канцлера Кизингера.
'Интересно, как его тут жалуют', — подумал Рихард и погрузился в чтение.
'Курт Георг Кизингер, бундесканцлер, за свое нацистское прошлое подвергся нападкам со стороны писателя Генриха Белля, — сообщал «Штерн». — В статье, опубликованной на страницах газеты «Цайт», Белль писал: 'Она (моя мать) укрепила меня в ненависти к проклятым нацистам — в особенности к той их разновидности, к которой принадлежит господин доктор Кизингер: холеные нацистские бюргеры, которые не пачкают себе ни пальцы, ни жилетки и которые после 1945 года продолжают разгуливать с полным бесстыдством'.
'Ничего себе демократия!' — подумал Рихард, невольно покрутив головой.
В «Шпигеле» было напечатано интервью с Адольфом фон Тадденом. На вопрос журналиста, поинтересовавшегося его реакцией на ругань по адресу НДП, которую допускает в своих речах кое-кто из людей, близких к правительству, Тадден ответил, что 'против его партии ничего реального предпринять нельзя'.
— Герр Альбиг! — раздался вдруг чей-то голос. Вздрогнув от неожиданности, Рихард повернул голову и увидел портье, стоящего на пороге.
— Герр Альбиг, — повторил он, — вас просят к телефону.
Рихард не сразу понял, кто ему мог позвонить. Потом сообразил: 'Клаус! Конечно, это Клаус! Кто, кроме него, знает мой адрес и номер телефона?'
— Господин, который желает с вами поговорить, — продолжал портье, — сказал, что уже несколько раз звонил вам, но никто не ответил. А я вспомнил, что вы спрашивали про читальню, и решил…
— Иду! — воскликнул Рихард. — Откуда можно говорить? Подняться к себе в комнату?
— Нет, нет, герр Альбиг, не утруждайте себя! Телефон у меня на стойке. Прошу вас! — С этими словами портье повернулся и стал подниматься по лестнице.
На дальнем краю стойки Рихард увидел телефон. Взяв трубку, он сказал:
— Алло! Альбиг слушает.
— Здравствуй, мой юный друг! — раздался в трубке незнакомый голос. — Как долетел, как устроился?
— Простите, с кем я говорю? — в полном недоумении спросил Рихард.
— Это Арчибальд Гамильтон. Разве отец ничего не говорил тебе обо мне?
'Да, да, — вспомнил Рихард, — перед моим отъездом отец действительно назвал имя какого-то американца — кажется, Гамильтона, с которым он был знаком в сороковые годы'.
'Наверное, какой-нибудь старикашка! На кой черт он мне нужен?' — подумал тогда Рихард.
— Что же ты умолк? — снова раздался голос, и только теперь Рихард уловил едва заметный иностранный акцент.
— Я слушаю вас, — торопливо ответил он, еще не решив, как обращаться к американцу, 'герр Гамильтон' или 'мистер Гамильтон'. — Отец говорил мне о вас. Спасибо, что позвонили. Но откуда вы узнали мой номер? Ведь я только сегодня приехал.
— Интуиция! — словно избегая прямого ответа на этот вопрос, сказал Гамильтон. — Так вот, прежде всего запиши мой номер телефона…
— Минуту! — прервал его Рихард. — Я только возьму записную книжку.
Портье, стоявший в двух-трех шагах от телефона, услужливо протянул Рихарду листок бумаги и шариковую ручку.
— Слушаю вас, мистер Гамильтон!
— Два-два-восемь-шестъ-пять-девять, — четко произнес Гамильтон, а Рихард, записывая, подумал: 'Чисто американская манера называть каждую цифру отдельно!'
— Спасибо, мистер Гамильтон, — сказал он, записав номер и возвращая ручку портье. — Я вам обязательно позвоню.
— Это не деловой разговор, — проговорил Гамильтон с оттенком недовольства в голосе. — Нам надо встретиться. Скажем, завтра.
'Но ведь завтра ко мне приедет Клаус, а я не знаю, какие у него планы', — подумал Рихард.
— Да, — промямлил Рихард, — но один мой аргентинский знакомый… завтра'.
Он не решился упомянуть имя Клауса. Однако Гамильтон сам назвал его имя.
— Ничего с твоим Клаусом не случится! — сказал он. — Ну, ладно. Жду тебя послезавтра в семнадцать ноль-ноль. Машина — черный «мерседес» — будет у твоего пансионата в шестнадцать сорок пять. А пока до свидания. — И он положил трубку.
'ТОЛЬКО СПОРТ!'
На другой день, в начале девятого, Рихард спустился в буфет, сел за свободный столик и попросил подошедшую официантку принести ему омлет, булочку, вишневый джем и какао.
Без пяти девять он уже был наверху, в своей комнате, — Клаус обещал приехать к девяти утра. Ровно в девять в дверь постучали.
— Войдите! — громко сказал Рихард. Дверь открылась. На пороге стоял Клаус.
— Рад видеть тебя, — сказал он, протягивая обе руки навстречу Рихарду. Они обнялись. — Ты уже поел?
— Все в порядке, — ответил Рихард и добавил шутливым тоном: — Готов к бою!
— Не терпится? Должен тебя разочаровать: сегодня бой не предвидится. Мы лишь кое-что посмотрим. Поедем в военно-спортивное общество.
— В Буэнос-Айресе ты видел, как занимается такой кружок, и сказал мне тогда: 'Легко размахивать оружием за десять тысяч километров от врага'. Я запомнил эти слова… А заниматься гимнастикой под носом у врага, по-твоему, намного лучше?
— Любая армия занимается боевой подготовкой, — поучительно произнес Клаус. — Поехали!
Они уселись в машину Клауса, быстро миновали окраины города, выехали на шоссе, потом свернули на какую-то лесную просеку. Здесь в отличие от шоссе не было никакого движения — казалось, их машина была единственной.
Чем дальше, тем хуже становилась эта проселочная дорога, петлявшая в лесу. Машину изрядно потряхивало на рытвинах. Откуда-то донеслось эхо глухих выстрелов.
Наконец впереди показался высокий забор, затем — наглухо закрытые ворота. У ворот прохаживался какой-то парень в брезентовом плаще и надвинутой на лоб кепке. Неподалеку стояла полускрытая деревьями грузовая машина. Увидев приближающийся «фольксваген», парень быстрым шагом пошел навстречу, держа правую руку в кармане плаща.
Клаус опустил боковое стекло машины, высунулся и помахал приближающемуся парню, слегка откинув назад кисть руки.
Тот замедлил шаг, приветливо улыбнулся и, ответно взмахнув рукой, сказал:
— С приездом! Добро пожаловать!
Затем он повернулся, подбежал к забору, и минуту спустя ворота распахнулись. Клаус направил
