Он склонился над ее вуалью и добавил:
— Тебе не обязательно накрывать ею лицо или что-то еще. Прижми ее к своим волоса, и она закрепится на них.
Елена так и поступила, надев вуаль золотом наружу. Она упала ей до пят. Она перебрала пальцами вуаль, уже видя в ней возможности для кокетства, а также для выражения презрения.
Если бы только она могла избавиться от этой проклятой веревки на запястьях… Через минуту Деймон вновь принял образ хладнокровного хозяина и сказал:
— Ради всех нас, мы должны быть строги в отношении этих вещей. Хозяева трущоб и дворянство, управляющее этим омерзительным беспорядком, которое они называют Темным Измерением, знают, что находятся в паре дней от революции, и если мы вмешаемся как-нибудь в состояние равновесия, то из нас сделают Общественный Пример.
— Хорошо, — ответила Елена. — Вот, придержи мою веревку, и я заберусь в паланкин.
Но в веревке не было смысла, не теперь, когда они сидели в одном паланкине. Его несли четверо мужчин — небольшие, но выносливые, все одного роста, что было залогом спокойной и плавной поездки.
Если бы Елена была свободным гражданином, она бы никогда не позволила, чтобы ее перевозили четыре человека, которые (как она предположила) были рабами.
В действительности, она бы подняла большую шумиху из-за этого. Но смысл разговора, который она вела сама с собой на перевалочной станции, наконец, дошел до нее. Она была рабыней, хотя Деймон никому не платил, чтобы купить ее. Она не имела права поднимать шумиху из-за чего-либо. В этом красном зловонном месте она могла бы догадаться, что если начнет скандалить, то только создаст проблемы для самих носильщиков паланкина — заставив их хозяина, ну или кто там управляет фирмой по паланкинным перевозкам, наказать их, будто это была их вина.
Сейчас лучший План «А» — это Держать-Рот-На-Замке.
Тут было на что посмотреть, сейчас, когда они проходили по мосту через плохо пахнущие трущобы и переулки полные ветхих домов. Показались магазины, высоко огражденные и построенные из неокрашенного камня, потом более респектабельные дома, и вдруг их путь пролег прямо через базар. Но даже здесь на большинстве лиц проявлялся отпечаток нищеты и изнеможения. Во всяком случае, Елена ожидала холодный, черный, отмытый до блеска город с безэмоциональными вампирами и демонами с горящими глазами, разгуливающих по улицам.
Вместо этого, все кого она видела, выглядели как люди, и они продавали разные вещи: от лекарств до еды и напитков — то, что вампирам не нужно.
«Хорошо, возможно китцунам и демонам это нужно», — рассуждала Елена, содрогнувшись при мысли о том, чем питаются демоны.
В закоулках были суровые, полураздетые мальчики и девочки и одетые в лохмотья, изможденные люди держащие душераздирающие таблички: «Воспоминание за еду».
— Что это значит? — Елена спросила Деймона, но он ответил ей не сразу.
— Это то, как свободные люди города проводят большинство своего времени, — сказал он. — Так что запомни это, перед тем как начнешь одну из своих кампаний…
Елена его не слушала. Елена смотрела на одного из тех, кто держал такую табличку. Этот человек был страшно худым, с редкой бородой и плохими зубами, но хуже всего был его отчаянный взгляд. Время от времени он вытягивал дрожащую руку с маленьким, прозрачным шаром, который он взвешивал в своей ладони, бормоча:
— Летний день моей молодости.
Летний день десяти налогов в пользу короны. Чаще всего рядом с ним никого не было, когда он это произносил.
Елена сняла с пальца кольцо с лазуритом, которое Стефан дал ей, и протянула ему.
Она не хотела раздражать Деймона слезанием с паланкина, и ей пришлось сказать:
— Подойдите сюда, пожалуйста, — протягивая кольцо бородатому мужчине.
Он услышал и достаточно быстро подошел к паланкину. Елена увидела, как что-то двигается в его бороде, возможно вши, она заставила себя смотреть на кольцо, и сказала: — Возьмите это. Быстрее, пожалуйста!
Старый мужчина разглядывал кольцо так, как будто это было угощение.
— У меня нет сдачи, — простонал он, поднимая руки и вытирая рот рукавом. Казалось, что он сейчас без сознания упадет на землю. — У меня нет сдачи!
— Мне не нужна сдача! — сказала Елена, с трудом проглатывая огромный комок в горле. — Возьми кольцо. Быстрее, или я выброшу его.
Он выхватил его из ее пальцев, когда носильщики палантина снова двинулись вперед.
— Да благословят вас Стражи, госпожа, — сказал он, пытаясь не отставать от быстрого шага носильщиков. — Услышьте меня! Да благословят Они вас!
— Тебе на самом деле не следовало, — сказал Деймон Елене, когда голос за ними затих. — Знаешь, он не купит себе на это еды.
— Он был голоден, — тихо сказала Елена. Она не могла объяснить, что он напомнил ей о Стефане, только не сейчас.
— Это было мое кольцо, — добавила она, обороняясь. — Предполагаю, сейчас ты скажешь, что он спустит его на алкоголь и наркотики.
— Нет, но он также не купит на него и еду. Он закатит банкет.
— Что ж, так много…
— В своем воображении. Он купит пыльный шар с каким-нибудь воспоминанием Румынского пира старого вампира, или воспоминание какого-то современного из города.
И будет постоянно смотреть его, пока медленно не умрет от голода.
Елена была потрясена.
— Деймон! Быстро! Я должна вернуться и найти его…
— Боюсь, ты не можешь, — Деймон лениво поднял руку. Он жестко схватил ее веревку. — Кроме того, он уже давно ушел.
— Как он может? Как кто-либо может это делать?
— Как может больной раком легких отказываться бросить курить? Но я согласен, что эти шары больше всего остального могут вызывать привыкание. Вини китцунов за то, что они принесли сюда свои звездные шары и сделали их самым сильным объектом одержимости.
— Звездные шары? Хоши-но-тама? — выдохнула Елена.
Деймон посмотрел на нее, он выглядел удивленным.
— Ты знаешь о них?
— Я знаю только то, что нашла Мередит. Она сказала, что китцуны часто изображаются со своими ключами, — она подняла на него свои брови, — или со Звездными шарами. И что в мифах говорится, они могут вкладывать часть или всю свою силу в шары, так что если ты найдешь их, ты сможешь контролировать китцуна. Она и Бонни хотят найти Звездные шары Мисао и Шиничи и взять над ними контроль.
— Спокойно, мое небьющееся сердце, — сказал драматично Деймон, но в следующую секунду он полностью был поглощен делом. — Помнишь, что сказал тот старик? Летний день за еду? Он говорил об этом.
Деймон поднял маленький стеклянный шар, который старик бросил в паланкин, и прижал к виску Елены.
Мир исчез. Деймон пропал. Достопримечательностей и звуков, да и запахов базара уже не было. Она сидела на зеленой траве, колышущейся от легкого ветерка, и смотрела на плакучую иву, что склонилась над ручьем — медная и в то же время насыщенно-зеленая.
В воздухе был сладкий аромат — жимолости, а может быть фрезии? Было нечто восхитительное в том, что взволновало Елену, когда она прилегла, чтобы понаблюдать за картинно-идеальными облаками, плывущими по лазурному небу.
Она чувствовала — Елена даже на знала, как это выразить словами. Она чувствовала себя молодой,
