Оба готовы. Полный профит и экономия".
Жар от работающих горелок стал невыносимый.
Коптев даже отошел на пару шагов и стал отдуваться, как в парилке.
– Все, порядок!
Максимыч подкрутил свои чапаевские усы и махнул рукой, точно командир батареи давал приказ на открытие огня.
– Эй, ты, – уже не скрывая своего отвращения, буркнул Коптев, обращаясь к Барташову.
Тот вздрогнул и тяжело поднял голову, уперев осоловевший взгляд в начальника.
– Чего не понял? Давай, заталкивай!
Барташов хотел взять палас со стороны головы, но Коптев опередил его.
– Бери за ноги.
Барташов взял и стоял, покачиваясь, не решаясь шевельнуться.
– Заснул, что ли? Ногами вперед заносить надо!
Барташов подошел к краю площадки и приподнял мертвое тело па уровень груди. И тут Коптев резко толкнул палас вперед. Барташов не удержался и полетел в трубу – в гудящее синее пламя. Максимыч охнул и с полминуты стоял, открыв рот. Он ожидал чего угодно, но не такого поворота событий. Он не мог понять, специально это сделал Коптев или получилась трагическая оплошность.
– Бывает, блин, – Коптев развел руками и затем отряхнул ладони.
Максимыч кряхтя спустился по сварной металлической лестнице и встал рядом с майором ФСК, правда, на расстоянии вытянутой руки, боясь, что тот, возможно, сошел с ума и еще чего доброго отправит в топку отставного энкавэдэшника.
– Эка его! – сказал Максимыч, пытаясь рассмотреть в голубом пламени очертания тел.
Сушильный барабан грохотал, перекатывались камни. Пламя гудело. Коптев стоял молча, ничего не объясняя Максимычу.
Наконец старик отошел от шока.
– Эх, и паласа вам не жаль. Почти новый. Отдали бы мне, я бы кровь отмыл. Домой, конечно, не понес бы, тут, в вагончике бы постелил, а то пол холодный, бетонный. А у меня ревматизм.
Майор Коптев все еще смотрел на бушующее пламя.
– Ждать будете или как?
– Да нет, наверное, Максимыч. Ты же до конца дело доведешь?
– Конечно, в лучшем виде, – и Максимыч щелкнул пальцами, не отрывая взгляда от голубых языков пламени. – Часа два пройдет, в пыль рассыплются. А утром их вместе с песком – в асфальтосмеситель. Асфальт сейчас от нас в Мытищи возят или на кольцевую. Сейчас не стоим, Лужков строительством занялся. Одно плохо – в ночную смену работать приходится.
Максимыч опять подкрутил усы, надвинул на глаза кепку с помятым козырьком и пошевелил пальцами так, будто свивал невидимую нить. Коптев покосился на старика.
– Ты, Максимыч, конечно же, понимаешь…
– О чем разговор, Павел Иванович! Что бы я кому-нибудь, где-нибудь, когда-нибудь – такого не бывало!
Максимыч – это могила.
– Знаю, знаю, потому и сотрудничаем с тобой. Ты мужик тертый и язык за зубами держать умеешь…
Коптев умолк и выразительно посмотрел на яростное пламя, гудящее в трубе, на грохочущие камни. – А о вознаграждении ты, Максимыч, правильно мыслишь, – майор Коптев резко сунул руку в карман плаща.
От этого движения Максимыч шарахнулся в сторону.
– Да ладно, старик, не бойся. Я сам, честно признаться, тебя побаиваюсь.
– Да что я? Меня бояться не стоит, я человек безобидный.
– Знаю, знаю, какой ты безобидный, читал твое личное дело.
– Дело читали? – широко открыв глаза, спросил старик.
– А ты как думал, мы просто так к тебе за помощью обращаемся, сотрудничаем с тобой? Нам нужны люди проверенные.
– А как иначе, Павел Иванович…
Рука Коптева вынырнула из внутреннего кармана.
Старик сделал два шага вперед. Коптев тоже сделал шаг.
– Вот, возьми. Это, конечно, не много, но, думаю, и не мало. За такие деньги тебе горбатиться и ночами не спать года три надо. А ты к тому же, Максимыч, может, их и не проживешь.
– Да что вы, Павел Иванович, я мужик еще крепкий и даже при случае чего бабу какую могу…
– Да ладно тебе про баб! – Коптев сплюнул в бушующее пламя.
Плевок даже не долетел до огня – столь высокой была температура. Старик взял четыре стодолларовых купюры, потер их в пальцах. Майор хмыкнул.
– Да настоящие, Максимыч. Что ты, как девка на панели после того, как уже отдалась?
– Да это я по привычке, – извиняющимся тоном сказал старик.
– Ну ладно, вот что я тебе скажу: меня здесь не было, ты никого и ничего не видел.
– Ясное дело, Максимыч никого не видел.
Старик вытащил из кармана потрепанного пиджака такое же потрепанное портмоне и подрагивающими пальцами спрятал деньги.
– Ну, до встречи, – Коптев не стал подавать старику руки, простился кивком и быстро покинул территорию завода.
А старик еще минут двадцать стоял у огня, греясь и с содроганием вспоминая то, чему только что был свидетель.
«Да, стар я стал для таких дел, нервы уже не те, боюсь всего. Хотя что тут такого? Спалили сперва одного мертвого, затем второго живого. Мало ли вообще людей через мои руки прошло'!»
Но, как и вес закоренелые преступники, Максимыч не считал себя виновным ни на йоту. Он давным- давно придумал оправдание, надежное, как бетонная плита.
"Мне отдавали приказы – я выполнял, не отдавали приказы – я ничего не делал. Вот так, – рассуждал старик, потирая поясницу, давно и противно ноющую.
Все-таки тяжелым был тот первый, которого бросили в огонь. А вообще мертвецы все тяжелые и весят, вернее, кажется, что весят, в два раза больше, чем на самом деле".
Уже сидя в микроавтобусе, майор Коптев набрал номер генерала Разумовского. Тот сразу же взял трубку.
– Это я. Коптев.
– Слышу, что ты, – грубовато ответил Петр Павлович. – Что у тебя?
– Я звонил вам раньше, но у вас было какое-то совещание и меня не соединили.
– Да, было совещание. Дальше что?
Коптев замялся, не зная, с чего начать, а затем заговорил, будто его прорвало:
– Так вот, Петр Павлович" этих двоих в живых нет!
А ваша подруга…
– Какая подруга?
– Ну Свиридова Наталья… Исчезла.
– Исчезла? – в голосе генерала мгновенно послышались стальные нотки.
– Когда я приехал к ней на квартиру, там были мои люди. Один в виде трупа, а второй тоже полумертвый.
Ее кто-то увел.
– Кто? Когда?
– В тот момент, когда мои люди пришли, у нее в квартире был мужчина, и судя по всему, профессионал.
Ведь он легко смог разобраться с двумя моими людьми.
– Что у тебя за люди, майор! – заорал генерал, начиная стервенеть. – Куда ее увезли?!
