– Я спрашиваю официально.
– А я официально отвечаю, – буркнул Максимыч, уже понемногу приходя в себя.
Единственное, чего он опасался, так это того, что высокий сильный мужчина с решительным лицом может забрать кровно заработанные доллары.
– Он был и уехал.
– Куда и с кем?
– Как это с кем… Один.
Глеб сообразил – есть зацепка! И он резко надвинулся на старика, буквально навалился па него всей своей массой.
– А с кем он приехал? Быстро отвечать!
Старик прижался к поручням и чуть не сорвался, не ушел следом за старшим лейтенантом Железовским и капитаном Барташовым.
– Приехали они…
– Сколько их было?
– Двое.
– Какого черта он меня не подождал?! Договорились же обо всем!..
– Может, он и ждал.
И тут до Максимыча дошло, что его, как говорится, взяли на поит, а он ухитрился выложить самое важное.
Старик повернул голову, взглянул в огнедышащую пропасть.
Глеб понимающе подмигнул старику.
– Что, дело сделано?
Старик не знал, что думать и что говорить.
– Сделано вроде бы… – он пожал плечами.
– Так сделано или нет? – наседал Глеб.
– Сделано, сделано.
– Это хорошо, – с облегчением вздохнул Глеб.
После того, как Сиверов отправил в Можайск Наталью Свиридову, он сразу же вновь поехал на Радиальную улицу. И там обнаружил – автобуса у подъезда не было.
Глеб понял, что скорее всего тех двоих в квартире тоже уже нет. На всякий случай, соблюдая все меры предосторожности, он поднялся в квартиру. Трупа Железовского там не оказалось, так же как не оказалось и его напарника, раненного Глебом. Не было и ковра на полу, лишь темнело на паркете пятно засохшей крови.
«Завернули труп в ковер и вывезли».
Именно оттуда, с Радиальной, Глеб погнал свой БМВ на асфальтобетонный завод, о существовании которого знал от Потапчука.
– А где ковер? Он-то был еще ничего, – задумчиво произнес он, глядя в бегающие глаза старика.
– Да где-где ковер… Какой еще ковер?
– Как это какой?! – сказал Глеб так грозно, словно этот ковер был его собственностью. Старик затравленно кивнул на огонь – Что, ковер тоже сожгли?
– И ковер сгорел. Сгорел без следа. Я ему еще потом сказал…
– Кому?
– Да Павлу Ивановичу. Говорю, ковра жаль, хороший был еще, ноги мне грел бы здесь. Я бы помыл, зачем было его жечь?
– Говоришь, он уехал один?
– Один, один, – старик махнул рукой, а затем принялся чистить рукав пиджака, снимая с него невидимые пылинки.
– А Барташов где?
– Какой Барташов?
– Я спрашиваю, а ты отвечай мне. Быстра – Глеб еще ближе придвинулся к Максимычу.
Тот уперся спиной в жесткий сварной поручень.
– Да там, там он! Я здесь ни при чем!
– Где там? В огне?
– Да, сгорел.
– Как?
– Не знаю как… – старик заелозил спиной по ограждению, пытаясь отойти в сторону. – Сгорел и все. Как спичка. Упал туда.
– Сам упал?
– Ну, я не знаю как. Я был там, в кабинке, далеко отсюда. Вначале они скинули завернутого в ковре, а потом второй сорвался в сушильную трубу.
Старик лгал в надежде хоть как-то облегчить свою участь.
– Ладно, дед, живи. Занимайся своим делом.
– Так я же ничего! Слышите, я ничего. Мое дело маленькое, я ведь тоже в органах служил, до майора дослужился. Я дело знаю. Вопросов лишних не задаю. Надо помочь своим из ФСК – я не откажу. Вот вы у меня спросили, я все рассказал честно и правдиво, я же не злодей какой-нибудь с большой дороги, а человек при исполнении. Были бы вы не из ФСБ, слова бы вам не сказал.
– Хорошо, – кивнул Глеб, уже составив себе полную картину того, что здесь произошло.
Сиверов вытащил из кармана документы Олега Барташова и показал старику.
– Этот свалился?
– Да, этот. Только голова у него была разбитая, на виске рана и большая шишка.
– Это хорошо.
– Конечно, хорошо, здорового жалко как-то было бы, – согласился Максимыч. – В общем, я пошел.
– То, что ты меня видел, старик, никому ни слова.
Иначе голову откручу и самого сброшу в огонь. Понял?
– Понял, как не понять. Максимыч всегда рад помочь.
Старику хотелось сделать привычный жест, будто пальцы сучат нитку. Но перед этим мужиком из ФСБ он стушевался и побоялся намекать на мзду, понимая, что это до добра не доведет.
– Если появится Павел Иванович Коптев, передай ему привет. Скажи ему, что я очень долго ждал.
– По имени-то вас как? Что ему сказать?
– Он знает кто. И скажи, скоро мы с ним встретимся.
– Хорошо, скажу, если он приедет.
Глеб резко развернулся и направился прочь.
Старик зябко поежился, хотя жара стояла нестерпимая, градусов сорок – сорок пять, а у печки вообще градусов семьдесят. Озноб усиливался. Старый энкавэдэшник понял, что выдал Коптева с потрохами, испугавшись пистолета и удостоверения в руках визитера, и чем за это поплатится, он не представлял, хотя предчувствия были самыми ужасными.
– Что же делать? Что же делать? – бормотал старик, шаркающей походкой быстро двигаясь к будке, где стоял телефонный аппарат.
Но куда звонить, Максимыч не знал. Ведь телефона Коптева у него не было.
– Кому же позвонить? Кому же позвонить?
И старик решил на всякий случай позвонить домой жене. Та никогда не давала глупых советов, и он ей всегда обо всем рассказывал, отчитывался, кто и сколько ему заплатил из бывших коллег за всякие услуги.
Он набрал домашний телефон.
– Клава, Клава, это я.
– Да слышу, что это ты. Что стряслось, Максимыч? – жена называла мужа, как его называли все окружающие.
– Тут такое… Даже не знаю, как и быть, черт подери.
– Так что случилось? Ты можешь толком рассказать?
