Колумбус.
Чистый, сияющий, отутюженный и весьма консервативно одетый, я предстал перед Особо Уполномоченным Штата по Договорам и Хайвэям. Я нагло изображал из себя важного чиновника какого-то отдаленного штата, интересующегося этими знаками по деловым соображениям. Уже после я подумал, что если наткнусь на более-менее приличного телепата, то сяду в лужу. Но, с другой стороны, попытка расспрашивать прохожих казалась еще более глупой и опасной.
Один секретарь Уполномоченного выставил меня из приемной, другой — послал вверх по лестнице, третий — отфутболил меня в Департамент Дорожных Карт и Топографии.
Наконец один из секретарей Департамента заявил, что мог бы мне помочь. Его звали Хатон. Был ли он эспером или телепатом, оказалось не важно, потому что здание Департамента стояло прямо посреди мертвой зоны.
Все же я решил играть начистоту. Я сказал, что являюсь жителем Нью-Йорка, интересующимся новыми дорожными знаками, которыми столь славится Огайо.
— Я рад, что они вам понравились, — сказал он, сияя.
— По-моему, эти знаки стоят несколько дороже, нежели старые, покрытые черно-белой эмалью.
— Но зато, — гордо сказал он, — при массовом производстве их стоимость резко падает. Видите ли, прежде чем закупить несколько тысяч знаков для какого-нибудь хайвэя, их нужно заказать, отштамповать, покрасить и прочее. Новые же знаки изготавливаются на одном станке и по мере необходимости. Вряд ли вы знаете, что номера магистралей и любая другая информация переносятся на металлические таблички с широких листов фотобумаги. Это значит, что нам пришлось бы заказать десятки тысяч таких цифр и соответственное количество заготовок транспарантов, а потом использовать их по мере необходимости. Конечно, при новом способе некоторых дополнительных затрат не избежать, но если суметь достаточно заинтересовать другие штаты, то цена знаков значительно снизится. К тому же компания даже подписала в контракте особый пункт, что они согласны покрыть неустойку. Так что на первых порах покупателей не очень волнует вопрос о текущих затратах.
Его явно несло, как бюрократа, севшего на любимого конька. Я был рад, что находился в мертвой зоне, потому что, узнай он мои мысли, он выставил меня из своего кабинета.
Наконец красноречие мистера Хатона иссякло, и я удалился.
У меня возникла мысль проехать в главную контору компании, но потом я решил, что это все равно, что сунуть голову в пасть голодного зверя.
Я убрал в карман выданную мне карточку компании и принялся изучать новенькую карту автодорог, которую мистер Хатон с гордостью вручил мне. Она имела выносную табличку нарядных новых знаков, которыми штат Огайо разукрасил свои хайвэи и которые не увеличивают расходов бюджета, а также зеленые цифры на различных дорогах, сообщавшие о дате установки новых знаков. Внизу таблички крупным шрифтом стояло имя Особого Уполномоченного Дорог, а ниже и мельче — имя Хатона.
Дорога оказалась новая, и это была еще одна приятная неожиданность. Миля летела за милей, и за стеклом мелькал знак за знаком.
Я не знал, что меня ждет, и не мог точно определить, что именно ищу. Но я шел по следу, и судя по активности, как умственной, так и физической, после долгих недель депрессии у меня, наконец, поднялось настроение и обострились ментальные способности. Радио в машине заливалось сладкозвучными песенками, какие можно услышать только в Огайо, но меня это не трогало. Я искал что-то более существенное.
5
Уже в полдень на полпути между Дайтоном и Цинциннати я нашел то, что искал. За пятьдесят ярдов до перекрестка я увидел знак с оторванной планкой. Я уже понял систему обозначений и остановился, чтобы обдумать детали.
Тогда, рядом с фермой Харрисонов, исчезла левая планка. Харрисоны жили по левую сторону хайвэя.
Теперь пропала правая планка, поэтому я должен свернуть на перекрестке направо и проехать до следующего целого знака.
Вот те на! Я развернулся, помчался назад по основному хайвэю и проехал около пятидесяти миль, рассматривая пролетавшие вокруг знаки. Все, что были справа, имели перевернутый трилистник. Все, что были слева, — повернуты набок. Разница казалась такой незаметной, что только те, кто знали, в чем суть, могли отличить один от другого.
Я снова развернулся и помчался, следуя знакам.
В двадцати милях от основного хайвэя, где я увидел знак, означавший поворот, мне пришлось наткнуться еще на один знак с исчезнувшей планкой, указывавшей левый поворот. Я повиновался и съехал на подъездную дорогу, ведущую к какой-то ферме.
Я решил изобразить заблудившегося человека и очень надеялся, что не встречу телепата.
Через несколько сотен ярдов я увидел девушку, которая быстро шла мне навстречу. Я остановился. Она взглянула на меня с насмешливой улыбкой и спросила, не может ли чем-нибудь помочь.
Я небрежно кивнул:
— Ищу старых друзей, которых не видел несколько лет. По фамилии Харрисон.
— Я не знаю никаких Харрисонов, — с улыбкой ответила она на огайском диалекте.
— Не знаешь?
— А где они живут?
Я смотрел на нее, надеясь, что не напоминаю ей волка, взирающего на бедного ягненка.
— О, они сказали, как их найти. Мне следовало свернуть с главного хайвэя на эту дорогу, проехать по ней двадцать миль и остановиться с левой стороны, когда увижу один из этих знаков, на котором кто-то сшиб одну планку.
— Планку? С левой стороны… — промямлила она, переваривая мысль в своем мозгу. Ей было не больше семнадцати, загорелая, живая и здоровая от жизни на воле. Она меня поразила. Насколько я мог судить, она была замешана в этой истории. Не важно, что она сделает или скажет, но совершенно ясно, что тайные дорожные знаки-указатели ведут к этой ферме. А поскольку никто из семнадцатилетних не может совершенно безучастно взирать на дела родителей, то она должна быть осведомлена кое о чем.
После некоторого раздумья она произнесла:
— Нет. Я не знаю никаких Харрисонов.
В ответ я хмыкнул. На большее рассчитывать не приходилось, в этом я теперь убедился окончательно.
— Кроме тебя дома кто-нибудь есть?
— Да.
— Думаю, мне стоит расспросить их тоже.
Она пожала плечами.
— Пошли! — И, как бы исподволь, заметила: — А что, вы сами не удосужились разглядеть табличку почтового ящика?
— Нет. — Я быстро прощупал пройденный путь, затем добавил: — Его там не было.
— Тогда мы избавились от почтальона. Если вы не против, подбросьте меня до дома.
— Хорошо.
Она широко улыбнулась и быстро шмыгнула внутрь. Казалось, она заинтересовалась моей машиной и наконец, сказала:
— Я никогда прежде не ездила в такой машине. Новая?
— Пару недель, — сообщил я.
— Быстрая?
— Как прикажешь. По этой дороге пройдет на пятидесяти, если, конечно, у кого-то хватит ума на такую глупость.
— Давай посмотрим.
