но если все… Из великого множества головных уборов многие по цвету соответствовали нарядам без верха. Никаких лифчиков, трусиков или чего-нибудь «похожего». Обувь состояла из просто сандалий, сандалий на каблуке и чего-то вроде высоких, до колен, сапог. Как и мужская обувь, они были на одну ногу.
Чарли нашла в сундуке еще три небольшие шкатулки. В одной, к ее удивлению, оказалась косметика. Два тюбика помады в необычных медных футлярчиках вполне ей подошли. Нашлись еще румяна, тени для глаз, маникюрный набор из тусклого тяжелого металла и даже две керамические баночки с чем-то вроде лака для ногтей. Кисточки лежали отдельно и были не похожи на те, к каким она привыкла. Внезапно ей захотелось пустить все это сразу в ход и посмотреть, что можно сделать с доставшимся ей телом Сэм. Но сначала она все-таки решила, посмотреть вторую шкатулку, ту, что побольше. Там в керамических баночках с забавного вида надписями оказались разные духи, запах некоторых ей не понравился, других — показался превосходным. Была еще пуховка, пудра, приятно пахнущая паста непонятного назначения. Здесь же лежали Щетка для волос, гребешок и небольшое вполне приличное зеркальце.
В третьей шкатулке лежал занятный набор украшений. Браслеты на запястья и на лодыжки, ожерелья и серьги, которые свисали, словно кварцевые слезинки, до самых губ, а то и ниже. Ничего особенно затейливого, никаких драгоценных камней. Большей частью украшения были из бронзы или из желтого золота, но выглядели вполне прилично.
Сэм уже успела одеться и была готова к завтраку, а Чарли все выбирала и примеряла. Она всегда обожала это делать. Наконец Сэм спросила:
— Ты не заметила в этой одежде ничего странного?
— Да нет вроде. Непривычно, конечно, будет без лифчиков, трусиков, колготок, но в общем-то все это годится.
— Она вся сидит, как влитая. У меня… у нас с тобой очень широкая ступня. Дома я просто с ума сходила, пока подберу себе удобную обувь. А эта вся подходит. В точности.
— Ну и что? Старина Зеленый ведь надеялся заполучить тебя, верно? Ну, он и подготовился. Включая и сожжение одежды.
— Да, но здесь одежда для каждой из нас, а Зенчер говорил, что ждал только меня. Он и вправду удивился, когда появилась ты.
Чарли дернула плечиком:
— Может, он тоже думал о переодевании мальчиком. Он не знал твоего имени, вообще ничего о тебе не знал. Вот он и приготовил один комплект для роковой женщины, а другой — для переодевания, если понадобится. Невелика загадка.
— Ну, пусть так. Он действительно из тех, кто продумывает все заранее. Но, Чарли, откуда ему было знать мои размеры? Все до одного? И он знал их достаточно давно, чтобы успеть придать всей одежде вид поношенной. И все это при том, что он даже не знал моего имени — по крайней мере сказал, что не знает.
Чарли снова пожала плечами:
— Черт меня побери, если я вообще что-нибудь понимаю. Сейчас я натяну на себя что-нибудь, пойдем поедим, а потом попытаемся разобраться, что к чему. Надо бы потрясти Зенчера. Могу поспорить — Он знает гораздо больше, чем говорит.
Сэм вышла. Чарли примерила выбранный наряд. Это ее слегка позабавило, но когда из зеркала на нее глянуло чужое лицо…
«Это не игра», — подумала она, похолодев от страха.
Чарли вдруг вспомнились ее ма, и па, их дом, ее школьные друзья. Что они подумают, когда поймут,
Что и она исчезла? Когда найдут разрушенный домик, разбитый, расплющенный джип?
«Господи! — подумала Чарли, внезапно превращаясь в перепуганную и растерянную маленькую девочку. — Что же я натворила? Господи, до чего же домой хочется!…»
Она расплакалась. Нет, Чарли никогда не была плаксой, но никогда еще ей не приходилось чувствовать себя такой невероятно беспомощной и одинокой. Ей просто необходимо было выплакаться. Наконец Чарли решительно вытерла слезы. Что ж, раз она вляпалась в эту историю с Сэм, выбор невелик: или сдаться сразу, или попытаться выиграть. Жаль, что у Сэм (а теперь и у нее) такое мальчишеское лицо. Но ничего, зато длинные волосы. Быть не может, чтобы Чарли не сумела использовать их. Если здесь есть мужчины вроде Зенчера… Что ж, этот мир, в котором она оказалась не по своей воле, должен увидеть — она выглядит что надо!
ГЛАВА 4
СУРОВАЯ ЛАСКА ВЕТРА
В пещере не было ни дня, ни ночи, а только некоторое постоянство, отгораживавшее ее обитателей от остального мира. Здесь Сэм чувствовала себя в такой безопасности, как нигде за долгое, долгое время. Казалось, даже бури не могли бы проникнуть сюда, где были только скалы, вода и мерцающий свет факелов. Она хотела узнать побольше об этом мире, который забрал ее к себе, помимо ее желания и непонятно зачем, но не хотелось покидать пещеру.
— Наш мир не таков, как твой, — пытался объяснить Зенчер, пока они с Сэм неторопливо пили крепкий черный чай, закусывая рогаликами.
— Вы же говорили, что никогда не покидали этот мир, — отозвалась Сэм. — Так откуда вы знаете о моем?
— Я знаю о многих мирах, потому что многие люди, как и ты, упали оттуда сюда. Это случается не так уж часто, но составить себе какое-то общее представление можно. Твой мир постоянен. Правила известны, и они всегда одни и те же. Нельзя упасть вверх, дождь мокрый, снег холодный — всегда, понимаешь?
Она кивнула:
— Но ведь и здесь мы не ходим по потолку, огонь горячий, и никого это не удивляет.
— Здесь — да, но здесь мы вблизи границы срединной земли. Когда мы уйдем отсюда, так будет не всегда и не везде. Как бы тебе объяснить? Вот слушай: если бы у тебя была карта твоего мира — страны, горы, моря, — была бы эта карта верна через много лет?
— Ну границы могут меняться, могут изменяться некоторые названия, но, в общем, те карты, по которым я училась еще в начальной школе, годятся и сейчас.
— Ну вот, а здесь все совсем не так. Здесь карты изменяются, и не только карты. Видишь ли, когда-то не было вообще ничего, кроме единственного очень маленького чего-то, в котором заключалось все, что до сих пор было, и все, что еще когда-нибудь будет. И это что-то разрасталось все больше, и больше, и больше, пока не сделалось слишком большим, чтобы оставаться целым, и еще оно стало… неустойчивым — думаю, это как раз подходящее слово. И тогда оно взорвалось, и образовалось все остальное. Ухватываешь?
Сэм кивнула:
— Да. Я не очень-то хорошо училась, но, кажется, и церковники, и ученые сходятся на том, что был когда-то большой взрыв, с которого все и началось.
Он-то и создал Вселенную, не то по воле Господа, не то еще как-то.
— Вот-вот! Но взрыв был слишком сильным. Он создал множество вселенных, которые располагаются, как в слоеном пироге, одна на другой. — Он поднял обугленную палочку и нацарапал на стене пещеры нечто вроде воронки. — Смотри, вот эта Маленькая точка внизу — место, откуда все началось. — Он провел несколько линий, рассекающих воронку поперек. — Каждая линия — а их тысячи, миллионы, кто знает сколько? — это целая вселенная. Твоя — где-то вверху, моя — настолько низко, что это предел существования для таких, как мы с тобой. Чем выше, тем больше расстояния между мирами, поэтому вы, как правило, ничего не знаете о других. Здесь, внизу, вселенные меньше и гораздо плотнее расположены, лежат прямо одна на другой — без промежутков. Акахлар — это не единственный мир, а множество миров.
— Но если они лежат прямо одна на другой, то почему не перемешиваются?
— Никакие две из них не могут занимать одно и то же место в одно и то же время. Иначе был бы
