— Конечно. А вы уверены, что нас никто не заметит?
— Это не важно. Никто здесь не сможет повредить нам. Пойдем.
— Чертовски трудно передвигаться в этом одеянии, — проворчала Чарли, но все же пошла.
Сэм вполне допускала, что Зенчер подстроил им ловушку, но предпочитала узнать это сразу. В конце концов, если этот самый Булеан хоть наполовину такой могущественный и хитрый, как им его тут расписывали, то они должны как-нибудь вывернуться. А если Булеан не поможет, тогда все равно надеяться не на что.
Еще не дойдя до выхода из пещеры, они почувствовали удушливо-влажную жару и почти мгновенно вспотели.
Снаружи по-прежнему висел слабый туман. Однообразный и унылый, он начинался у самого подножия скалы и тянулся на много миль вдаль. Там, где туман прерывался, поднимались пологие зеленые холмы. Чарли показалось, что они словно перенесены сюда из округа Линкольн на севере штата Нью- Мексико, возможно, прямо вместе вон с теми горами, которые высились на горизонте. Почти все небо было затянуто облаками.
Зенчер заговорил, и в голосе его не чувствовалось ни напряжения, ни фальши. Он просто рассказывал:
— Туман окружает все средины и как бы отделяет их от клиньев. Та зеленая страна вдали, это и есть клин. Думаю, что Хабандур, хотя с тех пор, как я был там в последний раз, прошло много времени. Тамошний народ — все больше пастухи. Они пасут огромных животных, их называют блаунами, и питаются исключительно их молоком и кровью. Это довольно-таки свирепая раса, сильная и выносливая. Даже акхарские короли уважают жителей Хабандура и часто набирают из них солдат и полицию. За это другие расы ненавидят хабандурцев едва ли не больше, чем самих акхарцев. Вот почему здешние народы так трудно объединить.
Они поднялись по тропинке, причем Чарли без их помощи это вряд ли удалось бы. С вершины утеса они заглянули внутрь страны. Местность была довольно гористая, покрытая густыми лесами, среди которых, вероятно, текли невидимые сверху бурные реки. Облака понемногу рассеивались, и сквозь них чуть проглядывало солнце.
— Здесь всегда так облачно? — спросила Сэм.
— Нет, не всегда, хотя вне средин, пожалуй, чаще облачно. Это Ветер Перемен. Он влияет на погоду на обширных пространствах.
Сэм кивнула, повернулась и снова взглянула вдаль, за границу тумана.
— Эй, что это?
Покатые зеленые холмы вдали пропали, на их месте возвышалась величественная стена гор, снежные вершины которых вздымались выше облаков, четко выделяясь на лиловом фоне.
— А где же те холмы? — спросила Чарли. — Ведь еще минуту назад там не было никаких гор!
Она повернулась и посмотрела на леса, словно пытаясь убедиться, что все еще находится на том же самом месте, потом снова на горы. Леса были на месте, горы — тоже.
Зенчер усмехнулся:
— Это Максут, точнее, так его называют акхарцы. Там выделывают лучшие меха во всем Акахларе.
— Да, но куда же все-таки провалились холмы? — добивалась Сэм.
— Они тоже здесь. Те места, что видны отсюда, целые миры, а не просто их срезы. Только малая часть этих миров перекрывается здесь в одно и то же время. Если подождать, может быть, несколько минут, а может, несколько часов или дней, то станет видна часть другой земли. Такова переменчивая природа Акахлара. Они появляются и исчезают вокруг средин — то здесь, то где-то еще, то не появляются вовсе, Я навигатор. Я знаю, как определить, в каком месте Акахлара я нахожусь в данное время. Я могу проложить путь, короткий или длинный, между двумя точками нашего мира и провести других по этому пути. Но я не знаю, что будет в конечной точке пути в определенное время, так же, как ничего не могу сказать о том, через какие миры пройдет мой путь. Это может быть Максут, или Хабандур, или один из сотни других клиньев. Только акхарцы и их лоцманы могут точно выбирать свой путь и место назначения, и ни один лоцман никогда не скажет, как ему это удается. Я могу прийти точно в указанное место и оказаться за много миров от своей цели. Вот почему путешествия на большие расстояния невозможны без лоцманов. Все они акхарцы, каждый из них работает в своей округе, и за каждой гильдией лоцманов закреплен определенный клин. Когда я бежал из своей родной страны, со мной не было лоцмана, у меня не было навигаторских навыков, и только счастливый случай и рука богов не дали мне погибнуть.
«Так вот зачем он нас сюда привел, — подумала Сэм. — Он подозревает, что мы не очень-то доверяем ему, и хочет показать, что нам не выжить в этом мире, если мы останемся одни. Хорошенькое же время он выбрал для этого, черт его возьми!»
— Утром мы поедем внутрь страны, вон туда, — говорил между тем Зенчер, показывая на лес позади них. — Эта средина довольно большая. Как раз за этими холмами проходит дорога, а дороги обычно ведут либо в столицу, либо к границе. Пойдемте — завтра еще успеем попотеть. Побудем немного в прохладе, пока можем.
Они спустились и вошли в пещеру. Как ни хотелось подругам остаться вдвоем, такая возможность представилась им только поздно вечером.
— Ты как думаешь, он с нами искренен или наоборот? — спросила Чарли.
— Наоборот, — уныло отозвалась Сэм. — Сегодняшнее маленькое представление должно было показать нам, насколько мы зависим от его милости. Сказать правду, я теперь совершенно не представляю, что Нам делать, черт бы его побрал! Если мы удерем в леса среди ночи, то скорее всего свернем себе шеи, а если направимся в город, то нас нетрудно будет выследить. Нам придется несколько миль брести в тумане, и где мы потом окажемся, вообще неизвестно.
— По-твоему, те вампиры, о которых он рассказывал, действительно существуют? Сэм пожала плечами:
— Может, и не там, где он говорил, но стоит взглянуть на Ладаи, и понимаешь, что здесь могут быть и вампиры, и что-нибудь похлеще. Похоже, без провожатого шансов у нас будет немного.
— Но Зенчер прикончит нас при первой же возможности. Почему бы ему, например, не загипнотизировать нас тем кристаллом и не приказать самим выдать себя?
— Ну, не знаю. Он словно сам боится этой вещи. Но здесь, наверное, есть тьма способов, которыми он может воспользоваться против нас. Мы ведь не почувствовали бы самый сильный наркотик в рогаликах, что готовит Ладаи? Но здесь только мы и они. Случись что с нами, и, пожалуй, Булеану нетрудно будет догадаться, что его предали, а? А в большом городе… Может быть, он надеется, что мы как-нибудь сами себя выдадим, а ему не потребуется и пальцем пошевелить.
— Значит, так, — задумчиво подвела итог Чарли. — Если смотаться прямо сейчас, скорее всего мы пропадем, а ом выйдет сухим из воды. Если поехать с ним, то какая-то надежда все-таки есть. К тому же здесь все говорят на акхарском. Ладаи с нами не будет. Ему придется говорить о нас по-акхарски, а он ведь не знает, что ты понимаешь их язык. По крайней мере узнаем заранее, какую подлость он задумает. А это уже кое-что.
Сэм кивнула:
— Да, об этом я не подумала. Ну, пока мы еще в безопасности, можно и поспать немножко. Завтра нам придется держать ухо востро.
— Вот что еще, Сэм. Надо бы как-нибудь держать меня в курсе того, что происходит вокруг, по так, чтобы Зенчер не сообразил, что ты понимаешь их язык. Мне кажется, он не больно-то хорошо выучил английский. Думает он на этом самом акхарском, поэтому и заговорил на нем, когда занервничал. По-моему, он все время вроде как делает двойной перевод: с акхарского и на него.
— Ну и что?
— Ну я все думала о том, что ты мне сказала, помнишь, будто этот язык не похож ни на какой другой, который ты когда-либо слышала. Если у него в голове именно акхарский, а не английский, то какого черта нам не попробовать поговорить по-тофслянски?
Сэм подумала немного и криво усмехнулась.
— Мне кажется, это можслет очслень помслочь, — громко ответила она.
