— Сэм, не вини ты во всем себя. Не надо. Черт возьми, ты просто не была готова так быстро повзрослеть. — Она вздохнула. — А я, похоже, была…
— Но это снадобье — как же ты…
— Сэм, я с самого начала не доверяла ей ни вот столечко, но я знала, что иначе нам не достать денег. Я рассчитывала, что она слишком хитрая, чтобы сразу затеять что-нибудь, поэтому и согласилась и оставила тебя в мансарде. Но вот прошли первые недели, и тут приходит эта прелестная девочка, лет четырнадцати, вся в белом, в маске и все такое, приходит и приносит мне бутылочку. Я посмотрела на нее, вернулась сюда, прилегла и перебрала каждый день моей жизни в облике Шари, вспомнила каждого из моих клиентов. Это было нетрудно, тогда их было не так уж много. Все было совсем не так, как ты думаешь. Сначала я собиралась отослать бутылочку обратно. Это было бы знаком забрать меня отсюда, но я почему- то не могла заставить себя сделать это. Тогда я откупорила ее, но не могла заставить себя выпить. Тогда я просто поставила ее перед собой и стала думать.
— Почему ты просто не ушла отсюда?
Чарли вздохнула:
— Сэм, вот в этом-то все и дело. Мне не хотелось возвращаться. Я — может быть, это и трудно понять, — я вовсе не хотела отказываться от такой жизни. И я уверена, что дело тут не в Бодэ. Мне просто понравилось быть Шари. Раньше я иногда лежала в постели и мечтала быть прекрасной, блестящей, соблазнительной; настолько прекрасной, чтобы мужчины готовы были выложить целое состояние только за то, чтобы побыть в моем обществе. В общем, что-то вроде «Тысячи и одной ночи» пополам с Лас-Вегасом. Здесь словно осуществились эти самые мечты.
— Но все эти мужчины… Чарли улыбнулась:
— Да, да. Я всегда думала, что, если со мной случится нечто подобное, я тут же угожу на самое дно, где полным-полно пьянчуг, старых, уродливых, вонючих, слюнявых, с хлыстом в руках… Но сюда приходили совсем не такие. Они гораздо больше походили на тех, кого я обольщала в своих фантазиях. Были, конечно, и пожилые, были помоложе, но все в основном приятные люди, хорошо воспитанные. Преуспевающие, но чем-то не удовлетворенные. Все, наверное, были не слишком счастливы в браке, раз здесь принято жениться вслепую или по принуждению. Черт, да, некоторые из них были до того неловки в постели, что оставалось только гадать, занимались ли они вообще когда-нибудь этим делом. Некоторым хотелось чего- нибудь особенного, думаю того, чего они не могли получить дома. Двое совсем молодых, наверное, решили получить какой-то опыт перед женитьбой, чтобы не оказаться уж полными недотепами. И очень, очень многим просто надо было, чтобы с ними понянчились, чтобы кто-нибудь обратил на них внимание. Вовсе не каждую ночь дело доходило до секса. Один просто обнял меня, вон там, на диване, и все говорил, говорил… Говорил и плакал. И это было все, чего он от меня хотел. И ему было не важно, что я и трех слов не поняла из всего, что он мне тут наболтал.
— Господи! Сумасшествие какое-то!
— Да нет, все это просто немного грустно. Им больше некуда пойти; негде выговориться, Не с кем расслабиться. Нашлись среди них один-два со странными вывертами, но мне и это понравилось. Так вот, пока я сидела здесь, я вдруг поняла, что действительно Полюбила секс. И я делала что-то такое, в чем они все нуждались и поэтому были готовы еще и платить мне. Мне! Знаю, предполагается, что я должна была мучиться комплексом вины, но я и сейчас никакой вины не чувствую. Так вот, я просто вылила снадобье в мойку и решила попробовать заниматься этим, оставаясь собой. Мне хотелось проверить, не спятила ли я. — Ну и? — Вышло даже лучше. Я скоро научилась «становиться Шари», думать на Короткой Речи и просто подыгрывать своим клиентам все время. И когда я не была одурманена, это выходило легче. Я могла сообразить, что будет лучше для каждого, дать им побольше того, чего они хотели сами, а может быть,
И показать что-нибудь новенькое. В этой игре я поменялась с ними местами, точь-в-точь как Бодэ с тобой. Теперь управляла я. Я могла по-умненькому отшить неприятного клиента, не выливая ему на голову ночной горшок, а хорошему выдать что-нибудь и сверх программы. Но и сама я тоже получала все, что хотела. Проходили недели, а я совсем не уставала от этого. Я и сейчас еще не устала. Только днем и в выходные мне было муторно. Я старалась найти способ выходить в город, тогда бы я полностью управляла своей жизнью. И нашла. Это оказалось совсем нетрудно. Они все платили по счетам, так? Но еще они оставляли мне чаевые и, если хочешь знать, стали оставлять намного больше с тех пор, как я покончила с отравой Бодэ. Каждый день являлась моя Белая Дева и забирала их. Я стала откладывать часть. Довольно скоро у меня набралась приличная сумма. Я знала, что здешние золотые называются саркисы, и я могла их сосчитать.
Чарли встала, подошла к стенному шкафу и открыла его. Сэм последовала за ней, потрясенная, не находя слов.
Стенной шкаф был большой, вроде чуланчика. Чарли вошла в него, Сэм — следом. Там было множество соблазнительных одеяний для Шари, а позади них, тщательно спрятанный, висел белый балахон с капюшоном и маской для лица.
— Я была уверена, что моя Белая Дева не может быть незамужней девушкой. Ни одна из них и близко не подойдет к этому району. Я плохо знаю язык, но не так уж трудно объясниться жестами: «Если она — он — оно принесет мне такой же наряд да при этом ничего не скажет Бодэ, то ей — ему кое-что обломится». Так она даже не стала дожидаться следующего дня. Принесла сразу после полудня. В первый же выходной я натянула этот балахон и вышла прогуляться вокруг квартала. Чудеснейшее чувство свободы, независимости и тайны. Сперва я побаивалась, что меня выдадут браслеты на руках или кто-нибудь заметит серьги под капюшоном, но никто не обращал внимания. С волосами было посложнее, но я спрятала их так, чтобы их совсем не было видно.
Сэм слушала Чарли, все больше стыдясь, что позволила себе так опуститься. Да, ее подруга и строила планы, и действовала.
— Месяца через три, — продолжала Чарли, — у меня уже было порядочно денег, свобода передвижения, и я даже научилась выражать свои желания на здешнем языке. Я не говорю на нем по- настоящему, но многое понимаю, если хорошенько вслушаюсь. Я ведь всегда была способной к языкам, а делать мне все равно было нечего. Читать гораздо труднее: у них тут тысячи разных знаков, но я знаю самые обычные, вроде «дамский туалет», «магазин», «ресторан», ну и тому подобное. Я покупала всякую еду, просто попробовать, приобрела кучу прелестных безделушек, а когда заметила, что возле дома сшивается пара громил, вроде тех, что напали на нас, — тут же обзавелась ножом и пистолетом. Я все удивлялась, почему ты-то никогда не показываешься. Время шло, мне принесли уже десятую бутылочку — я считала. Других вестей от вас с Бодэ не было, так что я думала — либо опасность все еще велика, либо расходы оказались больше, чем мы думали. А для меня это было лучшее время с тех пор, как нас затянуло в эту дыру.
Она помолчала немного и серьезно добавила:
— Это вообще было лучшее время во всей моей жизни.
Взглянув на Сэм, Чарли легонько поцеловала ее в щеку.
— Бедная Сэм! Что ж, твой демон прав. Ни одну из нас больше не узнать. А я-то все думала, нельзя ли устроить так, чтобы Бодэ и тебя как-нибудь изменила.
— Чарли, да ты взгляни на меня!
— Вижу, вижу. Но, не говоря обо мне, она, возможно, сделала лучшее, что только могла. Теперь мы можем ехать.
— Чарли, да тебе как будто не хочется ехать, не хочется бросать все это.
— Не хочется, — согласилась Чарли. — Ты просто не представляешь, Сэм, что тут сделалось со мной. Но я нужна тебе. Однако и без Бодэ тебе не обойтись: одинокая девушка не может самостоятельно существовать в этом обществе. Не надо ненавидеть ее, Сэм. Ведь она все делала ради тебя. А то, что она тут затеяла, — это ведь нечто вроде тайного переворота: в городе этим бизнесом стали бы управлять женщины, сверху донизу. Это дает власть, Сэм, если знаешь имена тех, кто часто этим пользуется. Ну, снимай свои лохмотья, тебе надо отдохнуть. Скажи Бодэ, чтобы тоже поспала где-нибудь в уголке, а если проснется первой, пусть разбудит нас. Прикинем, сколько у нас чего есть, и отчалим отсюда.
Сэм разделась, что доставило ей величайшее облегчение. Прежде чем дать Бодэ уснуть, она снова навела на нее кристалл.
— Бодэ, я хочу, чтобы ты всегда слушалась меня, — сказала она. — Я хочу, чтобы отныне ты не смогла
