Одиссей.
Нестор шагнул вперед прежде, чем Агамемнон успел ответить.
— Мое войско тоже покидает Трою. Я старый человек и не желаю больше видеть убийств и смертей, — сказал он. — Я отправлюсь в Пилос на рассвете.
Агамемнон повернулся к нему.
— Твое предательство не будет забыто, старик, — выплюнул он. — Ты оставался царем только с моего попустительства.
Когда войска Микен с триумфом вернутся домой, приготовься защищать свои льняные поля и песчаные берега.
Нестор покраснел и сердито ответил:
— Не пытайся угрожать мне, Агамемнон! Мои сыновья мертвы по вине ужасного Геликаона, но у меня много сильных внуков. Если твои войска придвинутся к моим границам, мои внуки будут ждать тебя там с острыми мечами. Если ты вообще вернешься в Львиный зал, — добавил он. — «На дереве мириад листьев, и есть мириад способов умереть», — процитировал он.
— Ты набожный старый дурак, — огрызнулся Идоменей. — Даже боги устали от твоих напыщенных советов и твоих скучных историй о том, каким воином ты был в молодости. Без тебя нам будет лучше!
В воздухе пахло насилием. Одиссей посмотрел на своего старого друга Мерионеса. Тот был единственным человеком в мегароне, не вытащившим меча. Царь Итаки догадывался, что друг разделяет его чувства, но верность Мерионеса Идоменею стала легендарной.
Потом Агамемнон вложил клинок в ножны и сел в резное кресло. Он отхлебнул воды и искусно сменил тему разговора.
— Троянцы нынче ночью будут праздновать, — заметил он, как будто и не было сердитой перепалки. — Теперь у них хватит воды, чтобы продержаться до осени. Мы не можем ждать, пока они умрут от жажды. Поэтому пришла пора привести в действие план Одиссея и взять город.
Он показал на Уродливого Царя.
— Оставайся с нами, итакиец, и к завтрашней ночи наши воины будут уже за стенами Трои. Наверняка ты останешься до этого мгновения. Не уходи сейчас, накануне триумфа.
Его слова были едкими, но напряжение в зале уменьшилось, люди вложили мечи в ножны и снова подняли кубки с вином.
— Мы отплываем на рассвете, — устало сказал Одиссей.
— Скатертью дорога. Тем больше добычи достанется остальным, — повторил Идоменей.
Одиссей повернулся к нему.
— Это напомнило мне кое о чем, Острозубый. Ты все еще должен мне нагрудный доспех, выигранный в кулачном бою воином Баноклом. Я заберу доспех у тебя, прежде чем уйду.
Идоменей нахмурился.
Улыбаясь, Одиссей покинул собрание царей.
Книга третья
Конец дней
Глава 28
Троянская конница
Конь плыл. Скорпиос знал, что животные умеют плавать. Вообще-то он видел, как многие из них плыли по Геллеспонту, борясь за свою жизнь, после битвы при Карпее. Но он никогда еще не сидел верхом на плывущем коне..
Кругом было очень мирно. Море было синим, хотя вверху небо было черным, как смоль, и луна висела над горизонтом, словно дыра в небесах. Такой большой луны Скорпиос еще никогда не видел, и его верховая плыла по дорожке лунного серебра.
С любопытством оглядевшись по сторонам, он заметил вокруг рыб — очень больших, мелькающих у самых его ног. Скорпиос тревожно гадал: есть ли у этих рыб зубы. Он получил ответ, когда одна из них подплыла и ущипнула его за колено. Это было не больно, но щекотно. Он пнул, и рыба метнулась прочь.
Скорпиос заметил, что рядом с ним плывет лошадь Местариоса. Красивое лицо Местариоса было мертвенно-бледным, у него не хватало руки.
— Море красное, — сказал воин.
Скорпиос с удивлением увидел, что оно и впрямь красное.
— Возвращайся, Скорпиос. Возвращайся, пока еще можешь, — сказал Местариос, дружески ему улыбаясь.
Теперь Скорпиос понял, что нога его болит после укуса рыбы. И еще почувствовал боль в боку. Он слишком долго ехал верхом. Он очень устал.
Повернув свою верховую, он двинулся прочь от луны, как приказал Местариос, но в той стороне было темно, и он почувствовал себя очень одиноким.
Проснувшись, Скорпиос не хотел шевелиться. Он лежал на земле, прижавшись спиной к чему-то теплому. Открыв глаза, он увидел, что вокруг спят его товарищи, понял, что день уже в разгаре, и со стоном сел.
Потом он вспомнил. Они явились ночью — армия микенских воинов, сотни бойцов. Застигнутые врасплох, троянские конники быстро организовали защиту, и битва была жестокой. Но врагов было слишком много, а троянцы не были к ней готовы. Скорпиоса полоснули по колену пикой, но он ухитрился убить нападавшего, воткнув меч во внутреннюю часть бедра этого человека. Он думал, что убил четверых или пятерых вражеских воинов, прежде чем повернулся и увидел рукоять меча, направленную ему в голову.
Голова его все еще болела из-за визга лошадей. Болели бок и колени, а один глаз запекся кровью. Скорпиос со стоном перевернулся, встал на колени, и его вырвало.
Он огляделся по сторонам. На лесной поляне все было тихим и неподвижным. Повсюду валялись убитые люди и кони. Сам Скорпиос лежал, привалившись спиной к гнедому жеребцу, который, казалось, мирно спал. Скорпиос не увидел на нем ран. Похоже, это был конь Местариоса — Полководец. Потом Скорпиос вспомнил свой сон и увидел неподалеку тело Местариоса, с торчащим из живота сломанным мечом; открытые глаза убитого были запорошены пылью.
Скорпиос встал, держась за бок. Оттянул окровавленную тунику, чтобы взглянуть на рану. Меч прошел через мышцы, и Скорпиос увидел точную форму клинка на своей бледной коже. Рана кровоточила, но не сильно. Скорпиос не мог припомнить, когда его ранили в бок. Потом он проверил ногу. Рана была скверной и сильно кровоточила. Но большая часть покрывавшей его крови, похоже, текла из головы. Над правым ухом Скорпиос нащупал запекшийся струп и попытался вспомнить, что его друг Олганос когда-то рассказывал ему о перевязывании ран. Некоторые следовало перевязывать крепко, некоторые оставлять без повязок, чтобы они очищались. Но он не смог вспомнить, к каким именно ранам относится какой способ.
В горле его пересохло, и он начал искать флягу с водой. И только тут Скорпиос осознал, что со всех троянцев, в том числе с него самого, сорваны доспехи. «Они решили, что я мертв», — сказал он себе.
Он нахмурился и, оглядевшись по сторонам, начал считать тела товарищей. Тут были не все. «Некоторые ушли», — подумал Скорпиос, и на сердце его полегчало.
Бродя, спотыкаясь среди трупов друзей и врагов, он наконец нашел свои пожитки, в том числе наполовину полную флягу с водой. Скорпиос запрокинул голову и жадно выпил. Вкус воды был божественным, как нектар, и он почувствовал, как силы возвращаются к нему. Боль в голове слегка
