если бы мы смогли туда войти, восемьдесят верных и храбрых людей ничего бы не значили перед лицом вражеских орд. Направляйтесь к Семи Холмам. У многих из вас уже есть там семьи. Теперь это ваш дом.
Моряки продолжали кричать, но Геликаон не обращал на это внимания, пристегивая к спине ножны с двумя мечами и взваливая на плечо моток веревки.
Крики стихли, и один из моряков спросил:
— Ты собираешься умереть в Трое, господин?
Геликаон холодно посмотрел на вопрошавшего.
— Я собираюсь жить, — ответил он.
Потом ловко перепрыгнул через борт на берег реки.
Не оглядываясь на «Ксантос», он размеренным бегом двинулся к Золотому городу.
На бегу он думал об Андромахе и мальчиках. Если она все еще жива, значит, Декс и Астианакс тоже должны быть живы. Она бы сражалась за них до последней капли крови — в этом Геликаон не сомневался. Две ночи и два дня прошли с тех пор, как враг вошел в город. Мог ли кто-нибудь уцелеть в Трое? Как долго смогут удерживать дворец Приама? Во время предыдущей осады защитников была всего горстка, но они сдерживали вторгнувшихся врагов всю ночь. Но на этот раз врагов могло быть в сотни раз больше. Геликаон помотал головой, пытаясь прогнать беспокойные мысли. Сперва он должен найти способ проникнуть в город.
Уже темнело, когда он добрался до северных стен города. Геликаон стоял прямо под покоями царицы и глядел вверх, на свет в высоких окнах. Они казались такими близкими! Однако, чтобы добраться до них, ему придется подняться по сухой, осыпающейся вертикальной стене утеса. И это еще будет самой легкой частью подъема. Над утесом высится отвесная стена из песчаника — стена самой Трои.
Когда они с Гектором были юношами, они однажды соревновались в таком подъеме. Карабкаясь по утесу с бесчисленными удобными выступами для рук и ног, они поднимались быстро, плечо к плечу. Потом добрались до того места, где кончался утес и начиналась стена. Там проходил широкий уступ; они остановились и посмотрели вверх, на золотистые камни, из которых была сложена стена. Массивные камни, каждый больше роста человека, были сложены так искусно, что между ними не осталось даже самой узкой щели, куда можно было бы всунуть пальцы. Гектор и Геликаон повернулись друг к другу и засмеялись. Они согласились, что подняться тут невозможно, и начали спускаться вниз — их дружеское состязание закончилось.
А теперь, десять лет спустя, Геликаон собирался сделать то, чего не смог сделать юношей в расцвете сил. Только отчаяние толкнуло его на эту попытку, но он не видел другого выхода.
Он начал подниматься.
Насколько помнил Геликаон, опор для ног и зацепок для рук там было множество, хотя теперь они высохли и крошились после жаркого лета. Сперва подъем был нетрудным; прошло немного времени — и он очутился на уступе, отмечавшем вершину утеса и подножие стены. Геликаон помедлил, чтобы перевести дух, и снова взглянул вверх. Он уже забрался так высоко, что теперь не мог остановиться. Но в сгущающейся тьме он не увидел ни единой зацепки для рук.
Геликаон уронил моток веревки на уступ рядом с собой и в отчаянии снова вгляделся вверх. И — о чудо! — перегнувшись через край окна, возникла Андромаха; в свете, льющемся из окна, ее каштановые волосы сияли вокруг ее головы.
«Богиня, — сказал себе Геликаон. — Я и вправду благословлен».
— Андромаха! — окликнул он. — Лови веревку!
Она молча кивнула. Геликаон снова поднял моток, осторожно наступив на свободный конец веревки, встал поустойчивее и могучим усилием швырнул моток вверх. Но из-за его предусмотрительности веревка оказалась слишком короткой. Андромаха схватила лишь воздух, а веревка, пролетев обратно, мимо Геликаона, упала петлями далеко внизу, у подножия утеса. Геликаон терпеливо смотал ее снова. Теперь он рассчитал бросок и со второй попытки швырнул веревку сильней, так что она попала прямо в протянутые руки Андромахи.
Андромаха исчезла из виду, быстро появилась снова и крикнула:
— Я привязала!
Геликаон осторожно повис на веревке, и она выдержала его вес. Всего несколько мгновений — и он уже взобрался наверх и влез в окно.
Андромаха упала в его объятия. Только теперь он позволил себе полностью поверить в то, что она жива. Геликаон уткнулся лицом в ее волосы, они пахли дымом и цветами.
— Я люблю тебя, — сказал он просто.
— Не верится, что ты здесь, — ответила Андромаха, глядя в его глаза. — Я боялась, что никогда тебя больше не увижу.
В глазах ее стояли слезы, и Геликаон притянул ее ближе, чувствуя, как колотится ее сердце. На долгий миг время замедлило ход. Геликаон забыл о войне, пропав в объятиях Андромахи. Мучившие его страхи — что он найдет ее мертвой, а их сыновей убитыми — испарились, когда он крепче прижал ее к себе и сердца их забились как одно.
— Декс? — шепотом спросил он.
Андромаха отодвинулась и взяла его за руку. Она подвела Геликаона к маленькой кровати в соседней комнате, где лежали два мальчика. Геликаон нагнулся, чтобы посмотреть в лицо сына, и прикоснулся к его светлым волосам.
Когда он снова повернулся к Андромахе, лицо его было суровым.
Они вышли из комнаты, и Андромаха, обхватив Геликаона руками, сделала глубокий вдох.
— Моя любовь, я должна тебе кое-что сказать.
Но в этот миг дверь покоев открылась, и ворвались два воина.
Каллиадес и Банокл пораженно остановились. Геликаон не знал, что их удивило больше: то, что он очутился в этой комнате, или то, что его обнимала Андромаха.
Каллиадес опомнился первым.
— Геликаон! Вот уж кого не ожидал!
Он посмотрел на окно и увидел привязанную веревку.
— Не жди, что по стенам взберется целая армия. Я явился один, — быстро сказал Геликаон. — Но у тебя есть мой меч, если это хоть что-то изменит.
— Ты всегда что-то меняешь, господин, — ответил Каллиадес. — Хотя ситуация тяжелая.
— Расскажи мне все.
— Агамемнон бросил против нас тысячи. У нас меньше сотни человек. Они захватили дворцовую стену. У них уйдет некоторое время, чтобы прорваться через дверь мегарона, но это не продлится долго.
Геликаон вспомнил, как Приам говорил, что после прошлой осады двери сделали заново. Они были изготовлены из трех слоев дуба с сильно извилистыми волокнами и укреплены металлической решеткой, прутья которой были вставлены в отверстия в полу и потолке. Такие двери вряд ли можно было взломать, только медленно изрубить на куски.
— Царь? — спросил Геликаон.
— Приам и его сыновья мертвы. Теперь царь — Астианакс.
Андромаха бросила на Геликаона исполненный муки взгляд, потом посмотрела на окно. Геликаон кивнул.
— У меня есть обязанности здесь, — сказал он ей. — А потом мы спасем детей.
Воины отправились в мегарон, и там Геликаон с гордостью увидел порядок и спокойствие, хотя в воздухе висел густой запах смерти. В зале находилась сотня тяжеловооруженных воинов, большинство из которых были ранены, запачканы кровью и так измучены, что едва держались на ногах. Несколько человек стояли наготове лицом к дверям, где в эти самые мгновения дерево начало расщепляться под тяжелыми топорами. Большинство сидели или лежали, слишком усталые, чтобы разговаривать, — берегли силы. Но один из них, в доспехах Орла, поднялся на ноги, когда Геликаон и его спутники прошли мимо.
— Геликаон! — вскричал он.
Геликаон повернулся и улыбнулся.
