В конце концов самый высокоразвитый марковианский мозг вывел заключение, что где-то они что-то потеряли и не добились подлинного осуществления своих мечтаний. Социальное равенство ошибочно считалось панацеей, потому что не хватало какого-то основного компонента. Один плюс два плюс три равно шести, но сели 'плюс два' отсутствует, больше четырёх не получишь.
И тогда они поняли, что достигли точки, дальше которой развитие невозможно, и что, если ничего не предпринимать, их ждёт стагнация в вечной оргии гедонизма. Решение казалось простым: попытаться вернуть утерянный фактор или открыть его, каждый раз начиная все заново. Возобновляя свои попытки, они использовали разные условия и разные расы за исключением самих себя, считая, что любое повторение марковианского цикла будет иметь те же самые последствия.
– И они построили этот мир, – сказал Варнетт.
– Да, они построили этот мир. Гигантский марковианский мозг был помещён на орбиту около молодой звезды, не имеющей планетной системы. Создать гравитацию и атмосферу не составило никакого труда. Примерно в ста километрах над поверхностью мозга они соорудили внешнюю кору. Все гексагоны стали отделами мозга; их элементы поддерживались силовыми полями.
– Значит, этот мир был создан, чтобы перелить марковиан в новые формы? – спросил Скандер.
– В сущности цель была двоякой, – сказал Бразил. – Были призваны лучшие специалисты, представлявшие марковианскую расу. Стараясь перещеголять друг друга в творческой фантазии, они подготовили проекты биосфер. Проекты, оказавшиеся приемлемыми, были осуществлены, и через Ворота Зоны прошли добровольцы; они превратились в только что спроектированные существа и стали жить в только что спроектированных биосферах. Чтобы провести испытание, требовалось несколько поколений. Марковиан это не волновало. Тысячелетия для них были ничто. Рождавшиеся в искусственно созданной среде поколения сменяли друг друга. Новые расы нуждались в создании культуры и в указаниях, как надлежит действовать. Их численность оставалась относительно стабильной, а силовые поля были намного устойчивее, чем сейчас. Расы должны были жить каждая в своём гексе, контакты с соседями практически отсутствовали. Всем пришлось строить свои собственные миры.
Теперь они ехали вниз, спускаясь в самые недра планеты.
– Но почему первое поколение не смогло создать высокоразвитую цивилизацию? – спросил Варнетт. – Ведь в конце концов они отличались от нас только внешне.
– Вы переоцениваете народы, обладающие высокой технологической культурой, Варнетт, Подумайте сами, мы знаем, как включать свет, но не знаем, откуда он появляется; никто из нас понятия не имеет, как создаётся большинство предметов материальной культуры, хотя мы находимся в унизительной зависимости от них. Выброшенные в первобытную дикость, народы, о которых мы говорим, не имели ни запасов, ни фабрик; они были лишены всего, что не могли производить своими руками. Колоссальное количество переселенцев умерло от одного только перенапряжения. Те, что оказались покрепче и уцелели, построили для себя и своих детей новое общество. Они трудились во имя конкретной цели: выдержать испытания, добиться успеха и согласно вдохновлявшему их обещанию собраться когда-нибудь в полночь у Колодца Душ и отправиться в новый мир, чтобы создать там новую цивилизацию и, может быть, стать прародителями будущей расы богов, которой будет подвластно все.
– И когда это происходило, вы были здесь? – нервно поинтересовалась Вучжу.
– Да, – сказал Бразил. – Я помогал создателю гекса Сорок один сто восемьдесят седьмого по счёту, и последней расы, развивавшейся в этом гексе. Я не создавал его, я лишь советовал и иногда выручал. Конечно, мы всё время похищали друг у друга идеи. Доминантные виды одного гекса могли быть изменены, с тем чтобы в другом гексе превратиться в обычных животных. Наша собственная раса буквально скопирована с крупных обезьян, населявших соседний гекс. Проектировщику они так понравились, что он не только сделал из них доминантную расу, но и создал бесчисленное множество вариантов этих животных.
– Стоп, Бразил! – сказал Скандер. – Возможно, остальные не очень разбираются в подобных вещах, но я – археолог. Старая Земля развивалась несколько миллиардов лет, медленно эволюционируя.
– Не совсем так, – отозвался Бразил. – Прежде всего время в каждом отдельном случае требовалось разное. Течение времени, необходимого для развития, в нашем секторе галактики было ускорено. В соответствии с первоначальным проектом на Старой Земле появилась форма жизни, которую мы и ожидали получить, но развивалась она самостоятельно. Так, в определённых условиях появились гигантские рептилии. Когда выяснилось, что наша раса не совместима с ними, небольшое изменение наклона планетной оси вызвало гибель динозавров, но при этом стресс испытали и другие организмы. Начали развиваться мелкие млекопитающие, и через какое-то время мы добавили к ним наших обезьян, рассчитывая, что они займут на эволюционной шкале место динозавров. Когда мы решили, что созданы все подходящие условия, когда обезьяноподобные существа выжили, мы начали уходить. Вскоре в зонах с умеренным климатом появилась первая разумная жизнь. И снова у них не было ничего, кроме природных ресурсов. Они на удивление хорошо трудились, но последствия изменения наклона оси планеты вызвали диастрофизм и наступление ледникового периода, длившегося несколько столетий. Наше медленное развитие явилось результатом того, что эту катастрофу пережили лишь самые примитивные особи. Нечто подобное произошло во всех ваших родных мирах.
– Существует ли в таком случае мир, где обитают аккафиане? – спросил Хаин.
– Конечно, – ответил Бразил. – Давно существует. Возможно, он и больше, и духовно значительнее наших миров. То же самое касается умиау, чиллиан, слелхрониан, диллиан и прочих. Я не знаю, как они сейчас функционируют, изменились ли они и почему, но склонен думать, что некоторые старые миры далеко продвинулись в сосём развитии. Память подсказывает мне, что было создано и рассеяно около миллиона рас; когда мы попадём в сам Колодец, можно будет точно узнать, какие из них ещё существуют.
Внезапно прямо впереди возник ярко освещённый шестиугольник.
– Входные Ворота Колодца, – сказал Бразил. – Одни из шести. Они могут перебросить вас куда угодно, но если у вас нет иных пожеланий, они доставят вас в центральную контрольную зону и к наблюдательным постам. Когда мы подъедем к ним, немедленно входите. Я не выключу их, пока все не пройдут.
Если это случайно сделает кто-нибудь другой, просто подождите, пока свет не загорится снова.
Когда они вошли в Ворота, свет неожиданно погас, и они испытали крайне неприятное чувство падения. Затем свет так же неожиданно зажёгся.
Они очутились в огромном куполообразном зале, из которого во все стороны уходили сотни коридоров. Ворота находились в центре, и Бразил торопливо спустился вслед за остальными, осматривающимися вокруг с благоговейный страхом.
