рева изменился — чуть повысился — и винты прибавили оборотов, рассекая воздух сверкающими ножами лопастей.
Вдруг человек в маске резко взмахнул рукой, указывая вправо от себя. Панкрат повернул голову в этом направлении и увидел спешащих к вертолету боевиков, выбежавших из крайнего барака. Приоткрыв дверцу кабины, он упер ствол автомата между ее краем и корпусом, подался еще вперед, беря на мушку первый ряд бегущих, и нажал курок.
Очереди практически не было слышно. Звуки выстрелов потонули в реве мотора и шипении вспарываемого винтами воздуха.
Двое боевиков из тех, кто дальше всех оторвался от остальных, как-то неуклюже кувыркнулись вперед, нелепо взмахивая руками, и остались лежать без движения. Шевельнув стволом вправо, Суворин дал еще одну очередь, подольше, заставив залечь остальных.
Тут же прогремели ответные выстрелы. Впрочем, их Панкрат не услышал точно так же, как и своих, но на стекле дверцы появилась вдруг сетка трещин, сбегавшихся к круглому отверстию в центре.
В это время вертолет оторвался от земли. Суворин поспешил захлопнуть дверцу и откинулся на спинку кресла. Однако это было еще не все. Винтокрылая машина подпрыгнула, разворачиваясь носом вправо, но тут же вновь опустилась. Панкрат недоуменно посмотрел на пилота — но что можно различить под вязаной маской?
Он снова взялся за рукоять дверцы, собираясь опять открыть огонь по боевикам, и прикинул, что если они не взлетят в ближайшие десять-пятнадцать секунд, то не взлетят уже никогда — бандиты, судя по всему, не собирались щадить трофейную технику и запросто могли расстрелять вертолет, повредив или бак, или жизненно важные узлы. А ежели к этому делу подключится снайпер — вот хотя бы вчерашняя русоволосая дьяволица Илза — то и машину портить не придется. Повышибает им мозги.., или сначала по привычке руки-ноги отстрелит.
Вспомнив Илзу, Суворин почувствовал, как в его душе поднимается кипучая волна ненависти. Такого он давно не испытывал.., с того самого момента, когда увидел кровавое пятно, расплывающееся на халате Ирины.
Пилот, заметив, что Панкрат готовится стрелять, отрицательно помотал головой и жестом показал, что лучше закрыть дверь. Вертолет еще раз дернулся вверх, оторвался от земли, но снова клюнул носом.
— Да что ты, мать твою, делаешь! — невольно вырвалось у Суворина.
И тут в какофонию звуков, от которых закладывало уши, вплелся еще один. Панкрат почувствовал его раньше, чем воспринял на слух — сначала корпус винтокрыла пронзила низкая вибрация, и только потом он смог разобрать в симфонии грохота частый-частый металлический перестук.
Первой мыслью Суворина было, что все-таки чей-то выстрел угодил куда не следовало, двигатель начал давать сбои, и пора готовиться к худшему. Но, не успев додумать эту мысль до конца, он периферийным зрением заметил какие-то мерцающие вспышки слева и справа, а затем увидел, как взлетают в воздух тела боевиков, словно подброшенные невидимой, невероятно сильной ручищей.
Это заработали авиапулеметы. Стальные пташки прошивали насквозь деревянные стены барака, заставляя боевиков вжиматься в грязь под этим смертоносным градом. Некоторые начали уже отползать назад, ища укрытия от прицельного, почти в упор, шквального огня.
Панкрат, неожиданно для себя самого, рассмеялся. Он хохотал долго, до того самого момента, когда вертолет в очередной раз, но уже вполне уверенно, без рывков по вертикали, начал набирать высоту.
Лагерь стремительно уменьшался в размерах. Кто-то все же не унимался — когда они уже взлетели и были довольно высоко, послышались один за другим несколько звучных ударов, словно били молотом в медный таз.
Пилот легко толкнул от себя рули высоты, и машина опять наклонилась вниз. Рука в вязаной перчатке метнулась к гашетке, вертолет дрогнул всей своей железной тушей, и откуда-то из-под его брюха вырвался вдруг дымный след, в одно мгновение протянувшийся аж до самой земли.
Пущенная пилотом ракета ударила куда-то в центр лагеря. Вспухло грибовидное облако взрыва и полыхнул огонь, на несколько секунд осветивший бараки.
Вертолет выравнивался, разворачиваясь в сторону вышедшей из-за туч луны. Панкрат смотрел вниз, на базу чеченцев, над которой стлался черно-серый саван дыма — видимо, один из бараков или даже несколько (на это Суворин очень надеялся) все-таки загорелись.
Винтокрылая машина, послушная своему пилоту, взяла курс на северо-восток. Человек в маске застыл в кресле, словно статуя сфинкса, а его руки покоились на черных рогах рулей высоты. Рев винтов перешел в ровный стрекот, высокий и монотонный, и под его воздействием Панкрата начало клонить ко сну. Но, только он смежил веки, тяжелые, словно налитые свинцом, как неожиданно где-то за креслом раздался странный звук — то ли мычание, то ли стон. Одно было несомненно — этот звук был произведен человеком. Суворин вздрогнул от неожиданности. Покосился в сторону пилота — так, на всякий случай.
— Здесь кто-то есть? — спросил Панкрат у человека в маске, уже почти уверенный в том, что звук ему скорее всего приснился и сейчас он выглядит, как дурак, задавая этот идиотский вопрос.
К его изумлению, пилот утвердительно кивнул. Не оборачиваясь, он махнул рукой куда-то назад, в темноту позади кресел. Панкрат вытащил пистолет и привстал, чтобы проверить, действительно ли кто-то есть там, в задней части кабины.
— Возьми фонарь, — приглушенно посоветовал пилот, сунув ему в руку тонкий металлический цилиндрик.
Суворин взял. Нажав кнопку, он направил тонкий лучик света в пространство позади сиденья, и тот выхватил из темноты связанного по рукам и ногам человека, лежавшего на полу кабины, среди каких-то ящиков.
Человек замычал, и Панкрат перевел луч на его лицо.
— Твою мать! — только и смог выдохнуть он. Перед ним лежал непобедимый главнокомандующий освободительной армии Ичкерии Рашид Усманов.
— Ну, ты даешь, мужик! — восхищенно произнес Суворин, повернувшись к пилоту.
Тот никак не отреагировал на его похвалу. Сидел, практически не шевелясь, и смотрел перед собой, держа руки на рулях высоты. Суворин, пожав плечами, отвернулся и тоже вперился в звездную темноту прямо по курсу.
Под брюхом винтокрылой машины уплывал назад и влево темный океан облетевшего леса, в котором осталась полыхать база боевиков, а их командир уже не стонал, а рычал в бессильной ярости, мечась среди обитых железом ящиков и пиная их связанными ногами.
— Прекрати, слышишь?! — прокричал ему Панкрат, перекрывая гул винтов, доносившийся снаружи. — Ты в гостях, вот и не порти хозяйское имущество.
Рашид в ответ громыхнул чем-то.
— — Может, тебе руку прострелить? — поинтересовался Суворин.
Чеченец тут же притих.
— Вот так-то… — удовлетворенно пробормотал Седой себе под нос.
Мысли его целиком концентрировались сейчас вокруг загадочной личности его спасителя. Который, судя по всему, отнюдь не собирался снимать свою маску. Кто же он? Может быть, агент Службы, действовавший в отряде боевиков под прикрытием? Или наемник, которого замучила совесть?
Последнее предположение Суворин тут же отбросил как несостоятельное. Наемником можно сделаться при одном условии — когда у тебя полностью отсутствует то, что у нормальных людей называется совестью. Остается агент. Чеченец? Или кто-то еще? Бесполезно гадать…
Его пальцы сжали рукоять лежавшего на коленях пистолета. Однако угрожать оружием сейчас совсем не время-Ход мыслей Панкрата прервала яркая вспышка внизу, как раз под вертолетом. Пилот среагировал мгновенно — тут же бросил машину влево, уклоняясь от возможной ракеты.
Ничего не произошло. Лишь последовали одна за другой, с разными промежутками, еще несколько вспышек.
Что-то знакомое было в них… Точно!
Суворин хлопнул себя ладонью по лбу. В его мозгу зародилось предположение, слишком невероятное, чтобы оказаться верным — но чем черт не шутит?
