знать. В последнем случае напрашивается однозначный вывод: группу приказано “пустить в расход”.
В подтверждение слов сотрудника Службы из-за поворота вырулил еще один джип, в котором сидели всего двое — водитель и пассажир на переднем сиденье.
— Вот и машина для ваших друзей, — с облегчением произнес эсбист. — Давайте рассаживаться, дела не ждут.
Чепрагин и Суворин переглянулись; Панкрат незаметно наклонил голову и, как будто почесываясь, провел пальцем под челюстью, ближе к уху. Потом он шагнул к джипу, и водитель, куривший снаружи, поспешно открыл перед ним дверцу. Уже забираясь в машину, он увидел, кто сидит во втором внедорожнике рядом с водителем.
Это был Алексеев.
10 Они ехали через так называемую “зону безопасности” — участок шириной приблизительно в три километра (где-то больше, где-то меньше), опоясывавший город по периметру. Довольно высокая плотность войск, сконцентрированных на этой территории, наводила на мысль о том, что российская армия усиленно готовится к отражению скорого штурма города.
Впрочем, Суворина окружающая суматоха — грохочущие танки, прохаживающиеся вдоль дороги десантники, снующие взад-вперед бэтээры и военные джипы, совершенно не трогала. Внешне он выглядел совершенно беспечным и вертел головой в разные стороны, с блаженной улыбкой на лице, изображая радость возвращения из плена бойца невидимого фронта. Внутренне же он был собран и готов действовать.
Его и Рашида посадили на заднее сиденье. Чеченец очутился за креслом пассажира, Панкрат же угодил между ним и эсбистом, который пребольно давил ему правым локтем меж ребер. Ладонь его согнутой руки находилась за отворотом куртки и, по всей видимости, сжимала рукоять пистолета. Разумеется, на всякий случай.
У Суворина был только нож. Он лежал в удобном внутреннем кармане и при надобности мог быть извлечен в любую секунду — искусству мгновенно выхватывать холодное оружие его обучил Пика, в обмен на десяток-другой хитрых бросков и удержаний из хапкидо, которые отрабатывал с ним Панкрат.
Воспоминание о Пике пробудило в душе Суворина ощущение безвозвратной утраты; с большим трудом он заставил себя не думать о том времени, которое ему довелось провести во втором отряде “охотников”. Он снова сконцентрировался на текущем моменте.
Второй джип неотступно следовал за ними; посматривая в зеркало заднего вида, расположенное слева от водителя, Панкрат мог видеть темную тушу внедорожника, идущего на расстоянии двадцати пяти метров позади их машины. К сожалению, он не в состоянии был разглядеть, как именно Алексеев рассадил Чепрагина, Шумилова и Илзу, но наверняка тот сделал это так, чтобы легче всего было нейтрализовать их.
Они въехали в город. Здесь, как ни странно, присутствие войск ощущалось в меньшей степени. За десять — пятнадцать минут петляния по городу Суворин лишь дважды заметил российский патруль и увидел только один пост, выставленный на каком-то перекрестке. Все эти “стремные” места эсбисты объехали на довольно приличном расстоянии, явно избегая встреч со своими же.
Грозный казался странным набором декораций к давно прошедшему спектаклю, которые позабыли убрать, оставив на произвол судьбы, и теперь в этих декорациях резвились все, кому не лень. Дома покосились и полуобвалились, их стены были покрыты копотью, сажей, окна квартир, часто выгоревших изнутри, выглядели, словно черные провалы пустых глазниц. В то же время здесь было намного больше людей чем, например, в Гудермесе. Чеченцы и русские стояли, провожая взглядами их несущиеся по изрытым воронками дорогам машины, прогуливались, сидели рядом с развалинами, о чем-то беседовали.
Они миновали какой-то сквер, где выстроилась очередь жителей и беженцев к длинному белому трейлеру с красным крестом на борту и надписью по-английски. Две женщины в мышиного цвета униформе выдавали изможденным людям в лохмотьях небольшие, но туго набитые свертки — скорее всего с одеждой, чтобы пережить приближающуюся зиму.
Спутники Панкрата молчали, словно набрав в рот воды. Они смотрели прямо перед собой, не разговаривая ни с пассажирами, ни друг с другом. Вдруг тишину, воцарившуюся в машине, нарушил мелодичный звонок мобильного телефона. Водитель, держа руль одной рукой, потянулся за пазуху и вытащил “трубу”, открыл ее и поднес к уху:
— Второй слушает.
Слушал он около минуты. Затем кивнул:
— Все понял. Держитесь за мной.
Суворин почувствовал, что осталось немного. По крайней мере так думают эсбисты, явно надеющиеся выполнить от кого-то полученный приказ быстро и без огрехов.
Посмотрим, ребятки, кто кого…
Джип плавно вильнул и легко вписался в поворот, уводивший с главной улицы в узкий и темный переулок, который больше был бы к месту в старом-старом районе Праги или в каком- нибудь итальянском городишке, где дома издревле лепятся друг к другу, и всегда можно ополоснуть помоями соседа напротив, просто подозвав его к окну.
Автомобиль форсировал лужу, на поверку оказавшуюся не такой уж и мелкой, и встряхнулся, как вымокшая собака, перебираясь через трещины, взломавшие асфальт. Какое-то время назад здесь, по всей видимости, лопнула труба теплотрассы или канализации. Убедившись в том, что вторая машина повернула следом, водитель прибавил скорости и вогнал джип в следующий поворот, на улицу, несколько шире той, с которой они свернули.
— Куда мы едем? — с невинным лицом поинтересовался Панкрат.
Тот, что сидел рядом с ним, сразу же ответил:
— Надо уладить кое-какие формальности. С вами будут говорить сотрудники Службы Безопасности.
Суворин кивнул, сделав вид, что он удовлетворен таким объяснением.
Они еще некоторое время петляли по городским улицам, которые становились то уже, то шире, пока у Панкрата не возникло ощущение, что они перемещаются в желудке какого-то огромного организма, по его сокращающимся и расслабляющимся внутренностям. Судя по изменениям в окружающем пейзаже — появились высотные здания, в основном, правда, полуразрушенные, которые перемежались старыми, но уцелевшими “хрущобами” — их везли куда-то на окраину, в промышленную зону.
Потом они выехали к унылому серому зданию, длинному и низкому (три этажа). В нем совсем нетрудно было узнать заводской корпус, несмотря даже на то, что одна из стен лежала в руинах, и обнажилась арматура несущих конструкций. Так обнажаются кости скелета сквозь дыру, прогнившую в рыбьем брюхе.
Водитель остановил джип так резко, что Панкрат едва не ударился подбородком о подголовник его кресла. Чтобы этого избежать, ему пришлось упереться обеими руками в спинку водительского сиденья, и в этот момент на его затылок обрушился удар, погасивший сознание… Правда, через секунду, не больше, он пришел в себя. Но уже не в машине, а в грязи — открыв дверцу автомобиля, эсбист мощным толчком выпихнул его из салона.
Суворин упал на спину, а когда попытался подняться, получил удар ботинком в грудь. Этот, однако, он успел ослабить простым напряжением мышц, но сделал вид, что полностью выведен из строя и распластался на спине, раскинув руки.
Бросив на него презрительный взгляд, эсбист выбрался из машины и сплюнул:
— Шеф говорил — крутой… Хера лысого он крутой, мать его…
Суворин с трудом удержал себя от броска. Он лежал, закрыв глаза и имитируя полную беспомощность. Так уж этот голос и манера выражаться напомнили ему Окорока!
С другой стороны водитель и второй эсбист вытаскивали из салона Рашида. Чеченец попробовал было упираться, но тут же получил в солнечное сплетение и, закашлявшись, повис на руках державших его людей.
— Ну что, будем кончать их, и дело с концом, — предложил кто-то.
Панкрат не видел говорившего, поскольку лежал со старательно зажмуренными глазами, но по незнакомому голосу определил, что предложение сделал третий эсбист, которого он еще не слышал.
