Макуда и вправду помогала. Усталость улетучилась, Сэм почувствовала прилив энергии, желание работать и удовлетворение от того, что она делала. Всевозможные заботы, сожаления, тревоги исчезли, монотонность работы даже стала нравиться. Сэм чувствовала, что почти сливается с остальными сборщиками, объединяется в некое коллективное «я», в котором не было ничего, кроме работы и товарищества, хотя сами рабочие были обычным для этого места сборищем мужчин, женщин и… ну, скажем, созданий.
Обратно Сэм ехала в одной телеге с рабочими, с удовлетворением поглядывая на нарг, которые тащили собранные фрукты. «Здесь есть частица и моего труда», – вертелось у нее в голове.
Действие макуды постепенно слабело, она почувствовала, как на самом деле устала: все тело так и ломило от боли. Хотелось только принять ванну, поесть и завалиться спать, однако появилась Авала.
– Милорд герцог приглашает тебя отужинать вместе с ним, – сообщила она. – Он всегда сам встречается с новоприбывшими.
– Не знаю, смогу ли я, – простонала Сэм. – Так устала, что, по-моему, засну прямо над салатом. Авала улыбнулась:
– Ты привыкнешь. Но милорд герцог хочет видеть тебя именно сегодня, когда ты работала лишь часть дня. Существует зелье, похожее на макуду, оно снимет усталость, придаст сил, но оставит голову свежей. А если ты задержишься у герцога допоздна, то завтра тебя освободят от работы. Идем, я помогу тебе помыться и переодеться, а потом провожу к герцогу.
Зелье оказалось очень действенным. Выйдя из ванны, Сэм почувствовала себя совершенно свежей. Она надеялась, что зелье перестанет действовать не слишком скоро.
Она надела ту же бежевую блузу и длинную юбку, пестрый узор которой гармонировал по цвету с блузой. Наряд завершили высокие башмаки, и Сэм почувствовала себя почти на высоте, особенно провозившись целый день в грязи и чуть ли не голышом.
Покои губернатора и помещения администрации находились наверху. Сэм еще никогда не доводилось бывать в домах знатных акхарцев, и она была поражена великолепием обстановки.
Когда они поднялись по лестнице, Авала передала ее на попечение Медака. Теперь он был в башмаках и штанах, хотя они казались не совсем уместными на человеке, у которого вместо рук крылья.
– Привет, – поздоровался крылатый юноша. – Я рад, что ты так хорошо выглядишь.
– Это снадобья, – ответила Сэм. – На самом деле я чертовски устала, но не могла же я отказаться от такого приглашения.
– Кажется, тебя послали на плантацию эну, – улыбнулся он. – Я пролетал над ними. Знаешь, прежде чем мы войдем, мне хотелось бы предупредить тебя кое о чем. Я видел, что ты очень терпима к превращенцам, этим можно только восхищаться, но мне необходимо подготовить тебя к встрече с матерью.
– С твоей матерью? – Она приподняла брови. Он кивнул:
– Мы возвращались вместе с караваном после одного из тех официальных визитов, которые время от времени приходится наносить всем членам королевской семьи в знак доброй воли, дружеского расположения и прочей чепухи. Это случилось в Гриатиле, одной из наших земель, мы были всего лишь в одном дневном переходе от дома, там мы оказались бы в безопасности. И тут внезапно налетел Ветер Перемен. Он был очень жестоким. Разумеется, у нас были плащи из мандана, но сначала надо найти какое-нибудь углубление, спрятаться в нем, накрыться плащом и ждать, когда навигатор подаст сигнал, что опасность миновала. Это прекрасный способ, если вы предупреждены заранее, если караван заметил приближение Ветра, но мы были слишком близко к тому месту, откуда этот Ветер ворвался в Акахлар. У нас едва хватило времени, чтобы броситься на землю и натянуть на себя манданские покрывала. Земля была неровная, поросшая травой, а ураган – неслыханной силы. Манданские плащи очень тяжелые, такими они и должны быть, но мой прилегал неплотно, и, когда налетел Ветер, плащ приподнялся. Я лежал ничком, ветер прошел под плащом, который тут же снова накрыл меня. Не поднимая головы, я попытался придержать его… и лишился рук. Мне было всего четырнадцать, и я закричал от ужаса.
Сэм кивнула. Она лишь раз видела Ветер Перемен в своем странном полусне, но все, о чем говорил Медак, представилось ей очень живо.
– Моя мать лежала ко мне лицом, она услышала мой крик и подняла голову, чтобы взглянуть, что со мной. Ее лицо и шея оказались полностью открыты. Ни один Ветер не похож на другой, у каждого свой, особый характер. Мама будет на ужине, и не только потому, что это ее долг, но и потому, что в обществе я могу принимать пищу только с ее помощью. Она не может говорить, но разум ее не изменился. Мне бы не хотелось, чтобы ей было больно.
– Не бойся. Сегодня я работала с такими… гм… странными людьми, которых раньше и представить бы не могла, и ничего. А те, кто напал на нас и так жестоко надругался над нами… они были акхарцами. Ими командовала превращенка, но сами-то они внешне были «нормальные», по здешним меркам. Но по сути именно они были настоящие чудовища. Я научилась не судить о людях по внешнему виду. И не причиню боли ни тебе, ни твоей матери. – «Надеюсь», – добавила она про себя.
– Спасибо, – улыбнулся он. – А теперь, если угодно, пойдем со мной.
Они вошли в коридор, украшенный портретами и скульптурами.
– Интересно, – заговорила Сэм. – Мне просто любопытно. У тебя были открыты только руки, и все же изменились не только они. Полые кости, и все прочее, что необходимо для того, чтобы ты мог летать, чтобы тебе хватало сил и энергии.
– Такова природа Ветров, – кивнул Медак. – В них всегда присутствует некая целостность. В любом случае изменяется весь организм, и потом он живет как совершенно новое целое. Не важно, какая часть подверглась воздействию Ветра, все равно перестраивается все тело. У моей матери нет крыльев, но мы существа, схожие между собой. Не будь это кровосмешением, мы могли бы даже иметь детей, которые напоминали бы либо ее, либо меня. Существуют целые расы, которые возникли под действием Ветров и которые в состоянии продолжать свой род. Ага! Вот мы и пришли.
Два стражника в полной парадной форме стояли у огромных дубовых дверей и, как только Медак и Сэм приблизились, распахнули перед ними тяжелые створки. За дверью оказался просторный зал, обшитый деревянными панелями, посреди которого стоял большой стол. С каждой его стороны стояло по шесть стульев, обитых дорогим атласом, еще два стула были поставлены во главе стола. На столе были расставлены зажженные канделябры. Обстановка была действительно королевской, и Сэм подумала, что ее
