– Завтра генерал приедет, – сказал подполковник, – а может, даже сам министр.
– Какая разница, кто приедет, им-то уже все равно, не встанут по команде, даже если ее сам главнокомандующий отдаст.
Последний гроб исчез в кузове, брезентовый полог опустился.
– Поехали, Иван Ильич, мой УАЗик на площади стоит. Бойцы поедут на автобусе.
– Давай ребят с собой возьмем.
– Пошли в машину, – абсолютно не приказным тоном распорядился подполковник, обращаясь к Куницыну и Сапожникову. – Свое дело вы сделали, недельку дома побудете и назад.
Но дойти до УАЗика майор, подполковник и два сержанта не успели. Им наперерез бросились две женщины в черных платках, они буквально вцепились в гимнастерку майора Грушина. Одна из них истерично закричала:
– Майор, почему мой Коля погиб!?
Майор знал ответ: «Потому, что я жив остался, потому что другие ребята живы».
– Так уж случилось… – майор пытался вспомнить имя молодой женщины, но оно улетучилось из памяти.
Другая женщина, по возрасту чуть старше Грушина, трясла его за правое плечо и тихо плакала, иногда подвывая:
– Почему…
– Война… Они солдаты.
Сапожников с Куницыным стояли и смотрели себе под ноги. Ком подступил к горлу Куницына, он не мог произнести ни единого слова.
– Война, – выдавил из себя Олег Сапожников, – война, Света, война…
– Ой, Олежка! – женщина отпустила майора и бросилась на грудь сержанту. – Ой, Олеженька, как же я теперь буду жить? У нас дети, что я им скажу?
Подполковник молча подошел к капитану и зло пробурчал:
– Капитан, откуда они взялись? Кто сказал им, что поезд приходит сегодня?
– Они тут, товарищ подполковник, с самого вечера. Еще одна была, да ушла куда-то.
– Ее «скорая» забрала, – подсказала Света.
Женщин посадили в УАЗик подполковника, он махнул рукой своему водителю, дескать, гони отсюда быстрее, вези их куда-нибудь поскорее и подальше. УАЗик резко рванул с места.
Солдаты быстро загрузились в автобус. На привокзальной площади остались четверо – майор, два сержанта и подполковник в плащ-палатке.
Руки он спрятал в прорехи и поэтому выглядел немного несуразно, словно был инвалидом.
– Ты сейчас куда, Иван Ильич? – спросил он у Грушина.
– Домой пойду, помоюсь, побреюсь, приведу себя в порядок. А утром – в часть.
– Хорошо. И вы, ребята, давайте по домам.
Уж извините, что не подвез.
– Ничего, нам тут недалеко, через десять минут дома, – сказал Сапожников. – Разрешите идти, товарищ подполковник?
– Идите, ребята.
– Мы завтра утром тоже приходим?
– Нет, не завтра, уже сегодня. Часикам к двенадцати. Отдохните немного.
Привокзальная площадь опустела, как пустеет театральная сцена, когда уходят откланявшиеся актеры. Черный пес с обрубленным хвостом наи скосок перебежал площадь, остановился на том месте, где недавно стоял майор Грушин, сел, задрал голову в светлое предрассветное небо и громко, пронзительно заскулил.
Глава 3
Подполковник Кабанов, заместитель командира бригады по воспитательной работе, не был особенно обременен служебными обязанностями.
Поэтому командир бригады и поручил ему решить вопрос с городскими властями о месте захоронения.
В Ельске было два кладбища – старое и новое. На старом уже давно никого не хоронили.
Оно уцелело чудом: лишь благодаря тому, что на нем были могилы известных революционеров.
Известных, естественно, в местном масштабе, но за неимением других героев в Ельске в советские времена чтили и этих. Также на нем были похоронены два Героя Советского Союза и три Героя Соцтруда. Новое же кладбище располагалось на другом берегу реки Липы, неподалеку от бывшего мужского монастыря.
Подполковник Кабанов уже в восемь утра ждал мэра у бывшего райкома партии, на котором теперь трепыхался мокрый от ночного дождя триколор. Сменить герб на стене над входом в здание так и не удосужились, старый советский герб старательно закрыли нарисованным на листе толстого металла двуглавым орлом. Краска на орле кое-где уже облупилась.
Видный седоголовый мэр легко сбежал с трех ступенек низкого крыльца и крепко пожал подполковнику Кабанову руку.
– Хорошо, Виталий Алексеевич, что ты с машиной, а то у меня бензина нет, – пожаловался мэр Цветков. – Да и бюджетникам платить нечем, сказали недавно, что скоро начнут бастовать.
Иван Иванович Цветков говорил так, словно подполковник приехал просить у него денег, а он действовал на опережение. Из кармана помятого пиджака мэра торчали три авторучки – две золотистые, одна серебристая. Ни одна из трех ручек не писала. Без приглашения мэр Цветков забрался на переднее сиденье командирского УАЗика. Подполковнику ничего не оставалось, как устроиться на заднем сиденье.
– Я план кладбища взял, – мэр вытащил из кармана в восемь раз переложенный затертый лист толстой бумаги и принялся его разглаживать на приборной панели, закрывая обзор водителю. – К ракетчикам давай, – он командовал шофером так, словно это был его личный водитель.
УАЗик помчался по городу. На мосту пришлось сбавить скорость.
Делая вид, что не замечает, как часто машину подбрасывает на выбоинах, Цветков, улыбаясь, озирался по сторонам:
– Красота-то у нас здесь какая! И старина!
Весна в права скоро войдет, все зазеленеет, сирень зацветет, черемухаПодполковник Кабанов поморщился. Напоминание о том, что все зазеленеет, привело его в легкое содрогание. «Зеленка в горах пойдет, – подумал он. – Нашел, дурак, чему радоваться!»
Мэра он недолюбливал, хотя толком и не знал за что. Мэр делал все, что от него зависело.
Но что он мог сделать? Два завода, имеющиеся в городе, давно слыли банкротами, хотя до сего времени кое-как работали. Не выбросишь же людей на улицу?
Перспективу моста замыкал бывший монастырь.
Асфальт на мосту был неровный, но надежность конструкций ни у кого сомнений не вызывала. Ракетчики, расположившиеся в монастыре, время от времени прогоняли по нему свои тягачи. Мост дрожал, вздыхал, но тяжесть выдерживал.
– Хорошо раньше строили, – сказал мэр. – Монастырю вот уже двести лет, а издалека смотрится как новый.
Отсюда уже можно было рассмотреть колючую проволоку и предупредительные знаки. Монастырь был выбелен, знаки покрашены. На фоне серо-желтой травы это были единственные яркие пятна, привлекавшие взгляд. За монастырскими башнями и колокольнями виднелись антенны локаторов, серые и мрачные, похожие на протертые пятки шерстяных носков.
Крестов на монастырских башнях не было, их сбросили оттуда еще в двадцать пятом году. Снеели бы и сам монастырь, не расположись в нем военная часть. Вначале там стоял кавалерийский полк, потом, после войны, его сменили артиллеристы, на смену им пришли ракетчики.
Святодуховский монастырь в городе Ельске славился на весь военный округ огромными крысами, населявшими казематы. Ракетчики освоили лишь верхнюю часть культового комплекса и цоколь, а в глубокие подземелья соваться боялись.
