Стоя в конце коридора, она сконфуженно поглядывала на меня. Осторожно открыв последнюю комнату, заглянула туда, но, услышав мои шаги, повернулась. По выражению ее лица я понял, что наше неожиданное соседство нисколько ее не смущает.
'– Придется нам познакомиться поближе, – заметил я.
Немного поразмыслив, незнакомка решительно вздохнула.
– А что я могу сделать, черт побери? – поинтересовалась она.
– Большое спасибо, – угрюмо ответил я и вошел в комнату. В центре ее стояли две широкие, удобные кровати, имелся туалет и даже умывальник, что меня особенно порадовало, – я уже приготовился бегать за водой к какому-нибудь колодцу. Кровати не были заправлены, однако у каждой в изголовье лежали стопки чистого белья, полотенец и, как и было обещано, сухой одежды.
Увидев легкое замешательство моей соседки, я неожиданно проникся к ней некоторой симпатией:
– Послушайте, если мое присутствие вас смущает, я зайду в туалет, пока вы будете переодеваться. С моим ростом там вполне можно даже жить.
– Нет, не стоит, – ответила она. – Ведь мы уже видели друг друга голыми – в челноке.
Я утвердительно кивнул и, стянув с себя промокшую одежду, повесил ее на вешалку, а затем изо всех сил растер все тело, особенно волосы, полотенцем; моя пышная шевелюра превратилась в спутанную копну. Затем я примерил одежду. Как я и думал, она оказалась великовата – я и здесь не соответствовал стандартам. Однако это меня уже не беспокоило.
Девушка тем временем внимательно меня разглядывала, и я начал подозревать, что она узнала Парка Лакоша.
– Что-нибудь не так? – поинтересовался я. Она молчала, словно не слыша. Я уж подумал, что девушка несколько не в себе, как вдруг она глубоко вздохнула и посмотрела мне в глаза:
– Простите, но мне до сих пор трудно осознать происходящее. Порой кажется, что это просто дурной сон, и нужно только проснуться – и все пройдет.
Я сочувственно покачал головой:
– Да, я чувствую почти то же самое, но боюсь, от этого кошмара нам уже не избавиться. Сами видите – вы живы, остаетесь самой собой и все происходит наяву. Это просто начало совершенно новой жизни. И вовсе не такое уж плохое, как могло бы быть.
Ну да, конечно. Она наверняка родом с цивилизованной планеты и в глаза не видела Границы. Знакомый мир, который она вряд ли любила, но с которым сроднилась, ушел навсегда. Что ж, это может пригодиться в дальнейшем.
Девушка прошлась по комнате и уселась на краешек своей кровати.
– Что же теперь делать? – потрясенно сказала она. – По-моему, даже смерть лучше, чем ЭТО.
– Нет, смерть никогда не бывает лучше жизни. Сами посудите, люди, подобные вам, в Конфедерации редкость. Сюда нас попало всего одиннадцать, а сколько человек осудили за это время? Сотни? Тысячи? Все мы обладаем чем-то таким, что они боятся потерять навсегда. Наша судьба косвенно подтверждает – мы были лучшими людьми во всей Конфедерации.
– Ну да, наверное, – откликнулась она. – Впрочем, нет, не знаю. Я просто ничего не понимаю. Провести остаток жизни в этой гнилой дыре… – Она вновь взглянула мне прямо в глаза. – А чем прославились лично вы? За что вашу жизнь предпочли сохранить именно таким образом?
Ну вот – начался допрос с пристрастием. Я решил играть как можно мягче и осторожнее.
– Вы же знаете, что не в ваших силах заставить меня отвечать.
Девушка обиженно вздохнула и принялась избавляться от промокшей одежды.
– Что, стыдно? – спросила она. – Превосходно. А я вот никогда об этом не думаю.
– Неужели вам безразлично? Несколько мгновений она расчесывала волосы и молчала.
– Да нет, не совсем. Кстати, меня зовут Зала Эмбуэй.
– Парк Лакош, – представился я и внутренне напрягся. Слишком уж о нем – то есть обо мне – были наслышаны во всех закоулках Конфедерации.
Девушка и бровью не повела. Ну что ж, отлично. Это уже плюс.
– Так вы, Парк Лакош, тоже были уголовником? Я пожал плечами:
– Как и все мы.
– Ну, нет, – она отрицательно покачала головой, – по крайней мере, не я. Возможно, я единственный человек во Вселенной, ни за что сосланный на Ромб Вардена.
К таким словам трудно было отнестись всерьез.
– В самом деле? Она кивнула:
– Вы никогда не слышали о семействе Траяна? Теперь наступил мой черед изобразить полную неосведомленность.
– Понятия не имею.
– Траяны – видные политические деятели планеты Таккана. Неужели не слышали?
– Нет.
– Ладно, – сказал я, – если вас это хоть немного успокоит, знайте: я тоже один из таких уродов; впрочем, это видно и так. На Границе, где людям приходится тяжело, немало таких, как я. Кстати, и дети там появляются на свет по старинке – от отца и матери. Когда я сказал 'таких, как я', то имел в виду не
