РАНДЕВУ НА ВЕРШИНАХ

Эти три недели оказались воистину идиллическими, и, честно говоря, я даже заскучал. В обществе Дарвы я испытал целую гамму чувств, дотоле неведомых, и, надо сказать, слегка огорчился – сильный, бесстрастный, но бдительный агент Конфедерации должен быть абсолютным индивидуалистом и не нуждаться ни в ком и ни в чем. Да и кто станет тратить время, развивая в нас такие вещи, как преданность, дружба, любовь? Разве не я всего несколько месяцев назад не мог даже подобрать подходящих слов, чтобы описать состояние Залы? До сих пор я считал, что одиночество может испытывать только безнадежно неполноценный человек. Стану ли я столь же чуждым собственной культуре, как выросшая в лесах Харона Дарва? Такие мысли по-настоящему пугали. Моя вера в ценности Конфедерации сильно поколебалась.

Неужели мы, в нашем упорном и опрометчивом стремлении к совершенству, оставили в человеческой психике серьезные пустоты? Или эти пугающие эмоции – просто результат моей новой биохимии? Впрочем, с практической точки зрения имеет значение только сам факт, и раз уж я ощутил свою ущербность, то с чем она связана, в конечном счете не важно.

Не однажды, продираясь сквозь густые джунгли, я порывался открыться Дарве, кто я такой и какова моя миссия, но в последний момент удерживался. Спешить было некуда, и я откладывал это на потом. Постепенно я все лучше и лучше узнавал свою спутницу и понимал, что не ошибся в ней. Она быстро усваивала новое, особенно мои рассказы о жизни на цивилизованных планетах и на Границе. Дарва довольно легко ухватила суть заговора инопланетян и Четырех Властителей, а я боялся, что она воспримет пришельцев как своеобразных оборотней. Когда вы ярко-зеленого цвета, двух с лишним метров высотой да к тому же счастливый обладатель великолепного рога и длинного мясистого хвоста, тогда разница между людьми и нелюдьми кажется вам куда менее очевидной, чем раньше. Однако Дарва сразу поняла, что пришельцы – представители иной расы и совершенно чуждого нам интеллекта. Если, как я подозревал, Морах ив самом деле инопланетянин, значит, она готова к борьбе с чужаками во имя человечества, которого никогда по-настоящему не видела и к которому, очевидно, уже не принадлежала.

Некоторые перемены особенно сильно волновали меня; я заметил, что стал эмоциональнее и, хотя не утратил знания и навыки, стал переживать все необыкновенно бурно – и хорошее, и плохое.

Наш новый вид, название которого я сократил до Darvas, оказался великолепно приспособлен к местным условиям. Мы были чрезвычайно сильны и, несмотря на свои размеры, могли без труда затеряться в любой невысокой траве, а бегали намного быстрее человека. Когти служили нам прекрасным оружием, хотя мы и не использовали их в этом качестве. Выяснилось, что ими чрезвычайно удобно разрывать любую плоть – только не нашу собственную, исключительно крепкую и абсолютно водонепроницаемую.

Без сомнения, нас разыскивали. Часто очень низко над лесом пролетали парители, и с них наугад стреляли из огнеметов, чтобы посеять панику и обнаружить беглецов. Все без исключения дороги постоянно патрулировались – в основном солдатами с уже знакомыми мне злобно-отсутствующими физиономиями. А поскольку мы не могли пройти незамеченными мимо любого мало-мальски грамотного волшебника, наш путь пролегал в лесной глуши.

Единственное серьезное препятствие встретилось нам уже в конце наших странствий. Мы прекрасно чувствовали себя в лесу: толстая шкура защищала от укусов насекомых, хищники были нам не страшны, а сил, чтобы продираться сквозь спутанные лианами заросли и грязные болотца, у нас вполне хватало. Природа Харона поражала красотой, однако мы, что называется, слегка «одичали» и не уделяли особого внимания пейзажам.

Джунгли стали для нас родным домом, как и для настоящих бурханов. Мы столкнулись с множеством неизвестных обитателей лесов и болот, но, как правило, мы избегали друг друга; и лишь однажды встреченный нами зверь повел себя по-другому.

Не знаю, в чем причина: скорее всего самец учуял запах Дарвы, но, как бы там ни было, он даже не пытался скрыться – наоборот, мы то и дело слышали его грозный рык, которым он вызывал нас на бой.

Несмотря на внушительные передние резцы, у нас был человеческий челюстно-лицевой аппарат – как и у всех всеядных животных. Наш преследователь, очевидно, был не менее силен, и наши попытки уклониться от схватки только раззадорили его. В конце концов стало ясно: битвы не избежать. Внезапно я почувствовал бешеный прилив адреналина – или чего-то похожего; такой дикой ярости я никогда еще не испытывал. Зверюга вынырнула из-за кустов, злобно рыча, и присела перед броском, а я ощутил, что буквально растворяюсь в невероятном гневе – и в то же мгновение рядом зарычала Дарва. Не сговариваясь, мы одновременно ринулись на противника, опустив головы и выставив свое главное оружие – длинные рога.

У обычного бурхана очень острые зубы, но рогов нет; наш противник явно не рассчитывал на встречу с представителями нового вида. Он отпрянул, оберегая голову, и в тот же миг наши рога, словно копья, вонзились ему в грудь, а когти распороли брюхо. Снова и снова мы наносили удары, хотя он уже выл в смертельной агонии и дымящаяся кровь заливала и всех нас. Внезапно Дарва стремительно развернулась и, опершись на хвост, со всей мочи лягнула ящера. Зверь грузно рухнул навзничь.

Мы тотчас запрыгнули на поверженного врага, протыкая уязвимую шею и разрывая плоть. Бедняга с самого начала не имел никаких шансов – и не только из-за наших рогов, но и благодаря человеческой тактике, о которой мы не забывали даже в звериной ярости. Ящер погиб сразу, а мы отделались легкими царапинами, но гнев и чувство неуправляемой силы и мощи еще долго не покидали нас. Мы взахлеб пили густую кровь и пожирали куски еще теплого мяса, пока не пресытились. Лишь тогда прекратилась кровавая тризна и нас охватила благодушная сонливость; ярость утихла, и к нам вернулась способность трезво рассуждать.

Какое-то время мы потрясение молчали. Затем Дарва, забрызганная кровью с ног до головы, взглянула на меня и перевела взгляд на почти обнажившийся скелет, который уже облепили насекомые.

– О Господи, что же мы наделали? – пробормотала она.

Я тоже взглянул на нее, потом на останки, и – опять на нее:

– Похоже, мы одичали гораздо больше, чем ты предполагала.

Дарва казалась ошеломленной и слегка напуганной.

– Но… но ведь это же не бурхан. Я даже не знаю, что это за зверь… Он был – подожди-ка…

Дарва обмакнула когтистые пальцы в лужицу крови и поднесла руку к носу.

– О Господи, Парк. – Дарва содрогнулась. – Она ведь ПРИЯТНО пахнет! И на вкус…

– Да, я знаю. – Силы покинули меня, и теперь я ощущал только ноющую боль во всем теле и невероятную усталость. И знал, что Дарва чувствует то же самое.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату