остановился, пытаясь сориентироваться. Это также оказалось несложно: прямо на углу двух улиц возвышался кирпичный старый дом в два этажа – явно дореволюционной еще постройки. В стене дома, выходящей на улицу Коммуны, зияла низенькая арка, уводящая во внутренний двор. Перейдя улицу, Влад вошел под сень арки и сразу же увидел на стене старую-престарую вывеску с полустертой надписью «Фотография». Под вывеской когда-то кто-то намалевал еще стрелку-указатель, указывающую во двор; сегодня эту стрелку еще можно было разглядеть… Все эти приметы подсказали Владу, что он на верном пути.
Студент решительно прошел под мрачным каменным сводом и очутился во внутреннем дворике. Здесь он неожиданно застал странное оживление: внутри квадратного двора вполне тихого снаружи дома кипела работа! Прямо перед собой Влад увидел старое покосившееся крыльцо с еще сохранившейся большой вывеской «Фотография»; однако над вывеской, на втором этаже здания, полным ходом шла разборка внутреннего интерьера. Это легко было заметить по вынутым из проемов оконным рамам, которые теперь валялись на земле, превращенные в груды обломков; по сваленным в кучу дверным коробкам и выброшенным на улицу старым, побуревшим от времени сантехническим трубам. В пустых оконных проемах второго этажа мелькали силуэты рабочих, а возле дома, около кучи строительного мусора, томился в ожидании грузового автотранспорта ковшовый гусеничный погрузчик. Территория, непосредственно прилегающая к внутренней стене дома, была обнесена временным забором, а навстречу Владу были радушно распахнуты настежь широкие створки металлических ворот.
Влад остановился в замешательстве, пытаясь оценить представшую его взору картину. Судя по всему, демонтаж интерьеров был затеян недавно, и начали его со второго этажа. Первый этаж оставался нетронутым – там были совершенно целы оконные блоки, и никакого движения за полувыбитыми оконными стеклами заметно не было. Тем более, оставался, видимо, вне рабочей зоны и подвал, представлявший для столичного гостя непосредственный интерес. Постояв немного перед внутренним фасадом здания и убедившись, что никому из работающих здесь никакого дела до него нет, Влад двинулся было в сторону крыльца, но едва он миновал ворота и оказался непосредственно на площадке, как его тут же окликнул чей-то голос:
- Эй, молодой человек! А вы куда идете?
Он вздрогнул и обернулся. От ворот к нему спешил, припадая на правую ногу, седой старичок с прищуренными глазами, одетый в потертую рабочую куртку и старые кирзовые сапоги. На голове его красовалась видавшая виды измятая кепка, которую смастерили, наверное, еще до войны.
Только сейчас Влад заметил, что прямо за воротами к забору прилепился снятый с колес и поставленный прямо на землю старенький строительный вагончик, откуда и выскочил бдительный старичок. Влад легко догадался, что перед ним местный сторож-привратник.
«Господи, - с тоской подумал он, - а это здешний Харон! неужели же пропуск потребует?»
- Вы к кому? – спросил сторож, приблизившись к Владу на расстояние двух шагов.
- Да я, собственно, ни к кому, - просто ответил Влад, - мне нужно попасть в подвал этого здания и кое-что найти…
- Найти? – удивился старик. – А чего там искать-то, мил человек? Клад там точно не спрятан, а стройматериалы отсюда тырить не положено! Я на то здесь и поставлен, чтобы не волокли ничего из дома.
- Стройматериалы? – удивился Влад. – Вот этот хлам, который ваши рабочие выбрасывают из окон, этот деревянный лом и кучи дробленого камня вы называете стройматериалами?
- Ну знаете! Может, это и хлам, однако растаскивать его запрещено, потому как социалистическая собственность, - назидательно заметил сторож. – Кому положено, те и разберутся, как и где этот хлам использовать.
- Простите, - спросил Влад, - а как вас зовут?
- Макар Петрович, - ответил сторож, - а что?..Вам-то зачем?
- Да чтобы знать, как вас называть, - отозвался Влад. – Макар Петрович… мне эти стройматериалы не нужны совершенно. И ничего тырить я не собираюсь…
- А чего ж тогда пришли? – в глазах старика, вполне дружелюбных (не то, что у Харона!), мелькнуло любопытство.
- Видите ли, в этом доме в конце войны жила сестра моей бабушки, - начал прямо на ходу сочинять Влад. – Сейчас бабушка при смерти… Я-то в вашем городе проездом. И вот бабушка просила меня наведаться по этому адресу и поискать здесь семейные документы, которая сестра спрятала в одной из подвальных комнат. Так, никому не нужные бумаги… письма старые, фотографии – ну, нечто вроде семейного архива. Бабуля старенькая – как не уважить! Вот я и пришел… а тут, смотрю, стройка идет вовсю!
- Ну, мил человек! – воскликнул сторож. – Что ж так долго собирались-то! Дом почитай лет десять бесхозным стоял, все, что могли, оттуда уж давно повыгребли! Стекла все повыбили… Какие там бумаги! А теперь вот – здешний магазин расширить задумали, и давай эту часть дома обустраивать. Сам-то я сторож магазинный, магазин стерегу! А теперь вот подвесили нам и стройку эту, будь она неладна!..Приглядывайте, мол! Посторонних не пускайте… Вот и выходит, что пускать мне вас не положено! Так-то, мил человек…
- Вот незадача, - сокрушенно вздохнул Влад. – Что ж теперь я бабушке скажу? Что пришел по адресу, а меня сторож не пустил?
Он пытливо взглянул на старика. Владу было жаль врать пожилому человеку, но что поделаешь! Не мог же он сказать, что в подвале дома спрятана коробка, из которой исходит страшное зло! И ее необходимо оттуда извлечь…
- Да будет вам, - сторож сочувственно глянул ему в глаза. – Ну какие там могут оставаться письма? Давно уж все там бичи, да шпана всякая повывели да разорили… да еще пожар тут дважды случался! Ну как мог там сохраниться этот ваш… архив?
- Так все в коробочку спрятано было! – заметил Влад. – И под полом спрятано. Бабушкина сестра очень аккуратная была… Она тут среди чужих людей жила, а как заболела сильно, так и спрятала бумаги семейные, и бабушке написала. Да вот бабушка-то об этом вспомнила только сейчас, как помирать собралась…
Старик угрюмо молчал, внимательно наблюдая, как двое рабочих вытаскивают через окно ржавую покореженную трубу. Влад снова спросил:
- Ну так как, Макар Петрович? Может, пройду я в подвал-то, да поищу коробочку? Ну, а если и нет ничего, так бабуле и скажу – да хоть совесть у меня будет чиста!
- Мил человек, - старик скривился, как от боли. – Ну как вы не поймете! Пущу я вас, а тут начальство нагрянет, и что? Вы хотите, чтоб меня из-за вас с работы попросили?
- Боже упаси! – Влад невольно улыбнулся. – Не хочу. Но вы скажите: вам-то за ваш дополнительный пригляд, начальство это строгое, конечно же, зарплату добавило?
Мутно-голубые глаза сторожа негодующе сверкнули.
- Как же! – злобно воскликнул он. – Добавит оно! От начальства только и жди: догонит, да как еще добавит! Мало не покажется… Даром с напарником приглядываем! За просто так… Приглядите, сказали, Петрович да Андреич: что вам, трудно? Чего уж там! Нам, старикам, всю жисть было не трудно…
- Ну так вот вам, держите… - и Влад протянул сторожу смятую пятирублевку.
Старик глянул на него чуть ли не с ужасом.
- Да ты чего, парень? – воскликнул он, сразу перейдя на «ты». – Пять рублей!...Да за что ж такие деньжищи-то! Или ты этот… как его… Рок… Рок… Рокфиллер, что ли?
Влад даже смутился: действительно, он как-то подзабыл, что он не в Москве. Пять рублей в Краснооктябрьске, видать, немалые деньги, на которые можно смело жить целую неделю…
- Ну хорошо, - сказал он. – Дам три рубля, чтобы не пугать вас, Макар Петрович… Только пропустите меня в подвал! Очень надо! По-человечески вас прошу…
Он убрал пятерку в карман и вынул трешку. Старик выразительно скользнул по ней взглядом.
- Мне и рубля бы хватило, - сказал, - да вот старухе моей лекарства нужны! Давай…
Сторож с оглядкой взял денежку и быстренько убрал ее в карман.
- Так я пойду? – воскликнул Влад.
- Нет, погоди… Не могу я вас сейчас пропустить, понимаете? Вас там, не дай Бог, пришибут чем-
