– Нет, сало в холодильнике. Свежее сало, с тмином.
– А шоколад где? – Забродов знал, что продукт этот здорово восстанавливает силы.
– Немецкий шоколад, – полез завхоз к другому ящику.
– Шоколад должен быть русским, – проворчал Леша. – Горьким, натуральным. А это вообще не шоколад, здесь на девять десятых добавок.
– Идем к Фалько базар поднимать, – предложила Света. – Пусть нормальные продукты везет, иначе мы здесь забастовку организуем.
– Не надо везти, – возразил Барабанов. – Пусть выделят нам из того, что сами жрут.
– Чего вы ребята в бутылку лезете? – забеспокоился завхоз. – На вкус и цвет товарищей нет.
Лично вам такой шоколад не нравится, а другим, может, горький как раз не по вкусу – им только с орехами подавай. Здесь не ресторан, здесь соревнование на выносливость. Так задумано, чтобы продукты были недорогими.
– Вот сами тогда и соревнуйтесь, – отреагировал Леша, – а мы будем снимать и питаться деликатесами. У нас получится, можете не сомневаться. А как у вас, не знаю.
– Не трать ты на него время, – посоветовала Акимова. – Идем к шефу. – По лицу Фалько Илларион сразу понял, с кем из троих режиссер хотел бы поговорить с глазу на глаз. Но ни под каким предлогом нельзя было оставлять за порогом других, заставляя думать об особом доверии именно к Забродову.
– Что вы предлагаете? – холодно спросил Фалько.
– Заменить вот эти продукты, – Леша передал основательно измятый список с проставленными маркером галочками.
– Ничего не получится. Эти торговые марки мы обязаны засветить в кадре.
– Светите на здоровье. Перед камерой я буду пачку открывать и облизываться. Дальше ваши люди ее забирают, а мы нормально питаемся.
– Думаете игра началась, и я связан по рукам и ногам? Завтра вы вообще неизвестно чего потребуете – женщины французских духов, мужики гаванских сигар.
– Мы вам здесь не тараканы на бегах, – на крепкой Светиной шее выперла наружу твердокаменная жила. – Вы нам обязаны обеспечить пристойный минимум.
– То, что вы видели, и есть пристойный минимум. И не пытайтесь меня шантажировать забастовкой. Договоры подписаны, и я с вас неслабые штрафы поимею.
– Интересно, как? – усмехнулся Барабанов. – Зарплата моя ровно по минимуму.
– Прежде чем права качать, вам надо юридически подковаться. Там в каждом договоре есть одна строчка, которая позволяет нам для получения штрафа налагать арест на имущество.
– Только не пугайте, – отмахнулся бывший лохотронщик. – Менты на меня уже столько раз наезжали.
– На мелкую сошку больших усилий не тратят. А если бы нашлись заинтересованные лица…
– Зачем бастовать? – заявила Акимова. – Мы по-тихому будем сачковать. Соревноваться как вареные курицы. Ни одна душа такое шоу смотреть не будет, и придраться к нам вы не сможете.
– На здоровье, – кивнул Фалько. – На этом и закончим.
Хоть Забродов и оказался на острове по личной просьбе режиссера, он на полном серьезе высказал солидарность:
– Шеф, не настраивайте людей против себя.
Они вам еще пригодятся.
Глава 14
Против саботажа возразил только пожарник Семен:
– Если б нам испорченное на фиг хотели скормить или просроченное. А так все, я считаю, нормально. По крайней мере ни червей не заставляют есть перед камерой, ни личинок. Есть картошка, есть сало. С голодухи не помрем, а лишнего я и сам не хочу, чтоб кишки после конкурса не завернулись.
Охранник Бажин тоже молчал – сидел спиной ко веем, и видно было, что саботаж он не поддержит даже во вред себе.
– Завтра – новое соревнование, – предупредила Акимова. – Условия выполняем, но без особого рвения.
Забродов скептически отнесся к этой идее. Там, где речь шла о нюансах, всегда трудно добиться солидарности. Одному покажется, что сосед чуточку поднажал. Он и сам поднажмет – так и потянется по цепочке.
Пока что еду им оплатили очками – кто взял больше, кто меньше. За миски, ложки и котелки тоже пришлось уплатить. Об одном общем костре больше и речи не было – по острову заполыхало целых пять. Кроме Забродова еще двое не пожалели своего запаса «валюты». Игорь тоже решил поддержать свою тройку, хоть и не знал точно, каким будет расклад в следующий раз. «Роковая женщина» Малахова потратилась только на себя, любимую. Израсходовала весь свой небогатый запас очков на два банана и смаковала их на берегу, лежа на животе.
– Ну, Илларион, мы перед тобой в долгу, – заметила Вероника, унося мыть посуду.
– Надо же еще о ночлеге подумать, – вспомнила Зина. – На трех спальниках разоримся.
– Ты-то, девочка, без спальника замерзнешь.
Или думаешь лечь на лапки и лапками прикрыться?
– Ты же видел эти спальники, они такие просторные. Возьмем один на троих.
Круто. Вот тебе и девочка-ромашка с выпуклым лобиком.
– Не знаю. Сейчас Вероника вернется, обсудим.
Неожиданно для Забродова Вероника идею одобрила. Ему, мужику, тем более стыдно кочевряжиться, пусть будет так, как хотят женщины.
Оказывается, у них гораздо меньше сантиментов, чем у мужиков.
Вышло даже забавнее, чем можно было ожидать. Они в свою игру играют, ты – в свою. Твоя, конечно, интереснее. Скучно убивать, когда не чувствуешь человека, не знаешь, чем он дышит.
Скучно убивать, если приходится спешить из опасения упустить момент, спешить, чтобы ускользнуть незамеченным.
А здесь на острове – такая роскошь! Ходят себе белые курочки – кудахчут. Головками кивают, зернышки клюют. А ты высматриваешь, какую же на суп пустить. Можно руку протянуть – погладить, почувствовать живое тепло… Пусть пока еще походят, торопиться некуда.
На это шоу сделана ставка, оно должно стать гвоздем сезона. Устроители пойдут на все, лишь бы не отменять, не задергивать раньше времени занавес. На первый раз придумают что-нибудь, найдут подходящее объяснение. Упал с дерева, получил травму – вот человека тащат на носилках в лодку, вот его загружают в вертолет для отправки в город.
Удивительное превращение живого существа, когда оно вдруг становится просто телом.
Оно еще теплое у тебя в руках, даже мышцу может судорога свести, хотя сердчишко уже не бьется…
Только профаны утверждают, что смерть случается в один миг: секунду назад человек еще жил и вот уже умер. На самом деле таинство свершается медленно. Видеть его и ощущать – высшая привилегия.
Кого выбрать? И эта соблазняет, и вон тот. Ночь будет пахнуть хвоей, звезды будут падать, отражаясь в речной воде. И душа будет медленно испаряться из тела. У нее есть свой запах, у отделившейся от тела души. Он уловим совсем недолго, пока тело еще не остыло, пока этот невидимый пар еще клубится совсем рядом.
Та первая курица в детстве… Только с третьей попытки удалось оттяпать ей голову топором, и он прижал к груди нечто непонятное в перьях. Теплая кровь струилась по голому животу…
За свое шоу компания может не беспокоиться, с этим шоу они сделают всех конкурентов. И в конце концов, когда утихнут страсти, может быть даже мысленно его поблагодарят.
К вечеру все тринадцать как-то успокоились.
Беззвучно текла река, с правого берега тоже не доносилось шума: дизель-генератор накрыли звукоизолирующим «колпаком», чтобы не мешал спать, и звуковую дорожку отснятых кассет не пришлось бы чистить от гула.
