— Ваи его дочь? — прошептал Райан.
Китти же закрыла лицо руками. Боль в сердце была почти непереносимой.
Глава 19
— Гарета, мать Ваи, с годами все больше ненавидела Тупеху, — просто сказал Хануи, словно вдруг понял, что больше нет смысла хранить свой секрет. Он посмотрел на неподвижное, холодное тело дочери, лежавшее на кровати, с которой уже сняли пропитанные кровью простыни и одеяло. — Она устала от его дурного характера и высокомерия и стала искать утешения в моих объятиях. Я был счастлив. Я любил Гарету с того самого дня, как мой брат женился на ней.
— И Тупеху не знал, что Ваи не его дочь? — спросила Китти.
Она осторожно потерла опухшие и покрасневшие веки. Китти не переставая плакала с того самого момента, как сердце Ваи перестало биться. Ей удалось поспать несколько часов, но проснулась она с жутким ощущением того, что случилось непоправимое. Китти вспомнила события прошлой ночи и вновь начала рыдать.
Хануи покачал головой, и на его губах заиграла слабая улыбка.
— Он бы убил меня, если бы узнал. Но теперь лучше, чтобы он никогда не узнал об этом. Да и какой смысл.
Райан скинул на пол вспрыгнувшую к нему на колени Боди.
— Ты понимаешь, что мы не можем отвезти ее домой?
— Да, — ответил Хануи. — Путешествие слишком долгое. Да и Тупеху не примет ее даже мертвую.
Китти вздохнула, не в силах поверить, что люди могут быть такими жестокими и упрямыми.
— А как быть с ним? — спросила она, кивнув в сторону младенца, лежащего на коленях Хануи. — Его Тупеху примет?
Хануи вновь покачал головой:
— Нет. Потому что это его позор. Если бы Гарета была жива, все было бы иначе. Но ее нет.
— И что ты будешь делать?
— Останусь здесь, буду растить малыша, а когда придет время, отвезу Ваи домой.
Китти знала, о чем говорит Хануи, хотя сама мысль об этом была ей крайне неприятна. Ваи похоронят здесь, в Сиднее. Она будет лежать в земле до тех пор, пока не останутся одни кости. Затем их откопают, очистят и отвезут в залив Островов. Только вот похоронят их вдали от родственников, из-за Тупеху.
Китти посмотрела на тарелки с едой. Что-то принесла миссис Бирн, что-то — соседка сверху, что-то — Пьер. Но ни она, ни Хануи не могли есть.
— Как ты собираешься назвать его? — спросила Китти как бы между прочим.
— Я об этом думал. Я дам ему имя Хуатахи, а сокращенно — Тахи.
— Хуатахи, — повторила Китти, стараясь запомнить имя, и решила, что оно ей нравится. — Единственный ребенок. Печально, но очень мило.
— Да. Это первый и последний ребенок Ваи. Такой же была для меня она. Это хорошее имя.
Райан согласно кивнул:
— Конни Бирн нашла кормилицу?
— Да, — ответила Китти. — Свои услуги предложила Беата Тайлер — она недавно стала матерью. Она родила двойню, но один ребенок умер, поэтому у нее много… э… молока. Она живет в конце улицы и сможет приходить, когда нужно. — Китти почувствовала себя неловко от того, что обсуждает с Райаном подобные вещи. Она наклонилась и поправила одеяльце у личика малыша.
— Он очень хороший ребенок, — сказала Китти. — Много спит и почти не плачет.
Да, он действительно хороший ребенок, хотя ему всего сутки от роду. Глаза Китти наполнялись слезами всякий раз, когда она смотрела в это крошечное сморщенное личико. Интересно, знал ли уже малыш о том, что мама навсегда покинула его? Однако Хануи прикладывал все силы, чтобы заменить Ваи. Он постоянно носил малыша, отказываясь класть его в ящик стола, который Китти приспособила под кроватку, и предпочитая, чтобы внук спал у него на руках. Китти подозревала, что он хочет быть как можно ближе к живой, дышащей частичке своей дочери.
— Ну хоть какая-то приятная новость, — сказал Райан и принялся изучать свои ногти. — Хануи, ты уже думал о том, где похоронишь ее? Это может оказаться не так просто, как ты думаешь.
— Почему?
— В Сиднее есть кладбища, но у тебя могут возникнуть проблемы. Потом.
— Но Ваи была христианкой.
— Я не об этом. — Видно было, что Райан чувствует себя неловко. — Я говорю о том, что ты заберешь ее домой. Местные могут не понять.
— Почему? — вновь спросил озадаченный Хануи.
— Я знаю, ты хочешь сделать как лучше для Ваи, но… знаешь… когда англичане хоронят своих усопших, они их уже не выкапывают. Ты не сможешь раскопать могилу Ваи, но даже если тебе это удастся, тебя могут посадить за решетку.
Хануи пожал плечами:
— Значит, я похороню ее где-нибудь еще. Только земля должна быть сухой. Песчаной и не влажной.
— А где аборигены хоронят своих родных? — спросила Китти.
— Не знаю, — ответил Райан и задумчиво почесал подбородок. — У Гидеона есть знакомые среди местных. Кажется, он помог кому-то из них — уладил какие-то проблемы с солдатами. Я спрошу у него.
— Что-то я не видела поблизости аборигенов, — сказала Китти.
И как только она это сказала, то поняла, насколько права. В квартале Рокс встречались люди из самых различных уголков мира, но Китти не видела ни одного аборигена.
— А как они выглядят? — спросила Китти, смутившись оттого, что задала такой вопрос.
— У них темная кожа, — ответил Райан.
Нет, Китти определенно не видела здесь темнокожих людей. За исключением Гидеона, конечно.
На следующую ночь Китти сидела в шлюпке вместе с Райаном и Хануи. Тело Ваи, завернутое в хлопчатобумажную простыню, лежало у ее ног, а на носу сидел на веслах незнакомый ей лодочник.
Пока они находились в гавани, море оставалось совершенно спокойным. Но впереди, там, где воды гавани встречались с морскими волнами, виднелись освещенные луной буруны. Человек, сидящий на веслах, обладал, должно быть, выносливостью вола, потому что без устали греб на протяжении нескольких часов. Шлюпка направлялась в какую-то определенную бухту, и если длинные тени слева были землей, значит, плыть осталось недолго.
Гребец развернул шлюпку, и она заскользила прямо в сторону теней. Когда шлюпка приблизилась к берегу, его очертания проступили яснее, и Китти увидела продолговатые пласты камней и искривленные, почти лишенные листьев деревья.
— Это то место? — спросила Китти.
— Да, — ответил лодочник.
Спустя минуту шлюпка коснулась днищем песка. Лодочник поднял весла, выпрыгнул из шлюпки и вытащил ее на берег. Райан последовал за ним, держа под мышкой лопату с коротким черенком, и Китти не оставалось ничего другого, как выпрыгнуть за ним. В ее лучшие ботинки тут же залилась вода.
Хануи передал тело своей мертвой дочери Райану, и тот держал его, пока Хануи не вылез из шлюпки. Лодочник сел на камень, достал трутницу[23] и раскурил трубку, очевидно, устраиваясь надолго.
— Что будем делать теперь? — спросила Китти.
— Ждать, — ответил Райан.
