тому моменту уже были уничтожены, утверждалось, что в Мемориальном зале возможны контакты третьей степени с душами покойных сотрудников Конторы. С посторонними душами подобных контактов не наблюдалось. Естественно, режим работы Мемориального зала был моментально изменен, и туда получил доступ только действующий Начальник.
Геннадий Севастьянович нажал кнопку готовности к контактам. В зале тихо прозвучал мелодичный аккорд, портреты засветились чуть ярче, и в результате (тут уж и не поймешь чего: то ли технической уловки, то ли из-за действительного переселения душ) портреты словно ожили, и в их глазах появился живой блеск.
– Здравствуйте, Геннадий Севастьянович, – прозвучал знакомый голос.
– Это вы, Достоевский? – удивился Начальник. – Вы уже здесь?
– Вы же сами завизировали указ о посмертном присвоении мне звания героя, – в свою очередь, удивился Достоевский.
– А вы хотели войти в историю как раздолбай с комплексами стареющего козла, который по пьянке завалил операцию на сотни миллиардов долларов? Спасибо, мне такое пятно на Конторе не нужно. Вы погибли как герой, спасибо вам за это.
– А куда мне было деваться, вы бы везде меня нашли, – с безнадежной тоской в голосе сказал дух. – Вот я и решил продать себя подороже.
– Хороший финал для разведчика, – одобрил Начальник, – кровавый и романтичный.
– Ато! – удовлетворенно откликнулся Достоевский.
– Мы слушаем вас, – сказал голос с сильным английским акцентом.
– Ким, это вы? – спросил Начальник.
– Да.
– Рад вас слышать, – обрадовался Начальник (с Кимом Филби действительно можно было посоветоваться), – я здесь из-за проблемы, возникшей по вине Достоевского.
– Мы не хотели бы создавать прецедент и ревизовать дела павших героев. Согласитесь, у каждого разведчика в прошлой жизни есть такие моменты, которые можно трактовать по-разному. Но это порочный путь. В конце концов все герои будут низвергнуты, а пьедестал займет какая-нибудь... – Дух Филби ненадолго замолчал, подбирая подходящее известное ему русское слово, потом, стесняясь очевидной неприличности слова, сказал «блядь» и сухо закашлялся.
– Я далек от того, чтобы ворошить дела Александра Сергеевича, он среди вас и, конечно же, герой, я сам подписался под этим. Так всем спокойнее. Но ситуация с Россией в результате его, блин, геройской деятельности сложилась аховая. Два молодца скупили все долги России, но что они хотят сделать с ними, нам неизвестно.
– Они хотели вернуть их нам! – выкрикнул Достоевский.
Голоса на том свете рассмеялись.
– Подождите, – остановил смеющихся Ким Филби, – насколько я понимаю, дело очень серьезное. То есть страна все время находится под дамокловым мечом политического удара, возможно, с юридическим отчуждением территорий и конечным расчленением страны.
– Совершенно верно, – подтвердил Начальник, – трудно даже предсказать, какого рода катастрофа нас ожидает.
– Что же вы предполагаете предпринять? – спросил дуайен цеха тайных агентов внешней разведки Филби.
– Мне кажется, что проблема во многом будет решена, если владельцы долга почувствуют ответственность за Россию, другими словами, нам надо создать такую ситуацию, когда эти долги станут их долгами.
– Простите, но это же... – начал догадываться Филби. – Вы хотите передать им власть? А как же существующий президент?
– А что существующий президент? – в сердцах воскликнул Геннадий Севастьянович. – Не более чем символ. И то неизвестно чего. Они ему эти долги не отдадут, а если сами возглавят страну, то и долги придут в Россию.
– Но вы отдаете себе отчет, что они становятся владельцами страны как обладатели контрольного пакета акций? – спросил Филби.
– Нового царя хотите посадить на престол? – взвизгнул кто-то.
– Подождите, Блюмкин, – остудил его Филби, – тут действительно дело серьезное, но я, как подданный Великобритании, не вправе вам давать советы по такому щекотливому вопросу. Тут есть ваши товарищи, может быть, они что-то скажут? Товарищ Рамзай.
– Я немец, товарищ Филби, – ответил голос Рамзая.
– Берджеса я не спрашиваю, мы с ним земляки, – сказал Филби. – Вы тоже, Блейк, вне игры. Радо, а как вас звать?
– Шандор. Я венгр, и мне на все российские дела наплевать. Теперь по крайней мере. Я никогда в нее особенно и не верил, просто мне было интересно приносить максимальный вред, а Россия предоставляла для этого неограниченные возможности.
– Кто тут у нас еще?
– Рамон Меркадер и Диего Сикейрос! – выкрикнул молодой голос.
– Но мы мексиканцы, – предупредительно пророкотал другой голос, постарше.
– Кто же здесь из России? – растерянно спросил Ким Филби. – Вот незадача. Конан Молодый, а вы чего молчите, вы же, кажется, русский?
– Честно говоря, я так долго скрывал свое происхождение, что твердо ничего сказать не могу. И потом, нас же учили, что только интернациональное имеет какое-то значение, а национальное – это атавизм, от которого надо всячески избавляться.
– Понятно, – устало подвел итог этой переклички Филби. – Геннадий Севастьянович, вам придется советоваться только с Достоевским.
– А я литовец, – язвительно сказал Достоевский, – и уж если кто и может претендовать на российский престол, так это наши Ягеллоны. – И дух Александра Сергеевича сатанински захохотал.
– Купите долги и царствуйте на здоровье. А, кишка тонка? – в свою очередь, съязвил Геннадий Севастьянович. – Самозванцы!.. – процедил он сквозь зубы.
– Всё, господа, у меня вопросов больше нет! – отрезал Начальник и, услышав возмущенные крики «Товарищи, нас назвали господами!», мстительно нажал кнопку «Отбой».
Портреты стали постепенно затухать, пока не растворились в темном воздухе.
Аудиенция
– А где же Геннадий Севастьянович? – удивился Президент, увидев перед собой вместо вызванного Начальника его зама Михаила Юрьевича Чехова.
– Он в Мемориальном зале, – почему-то шепотом ответил Зам.
– Разве его нельзя было вызвать оттуда? – раздраженно спросил Президент.
– Никак нет, – ответил Чехов, – когда Начальник в Мемориальном зале, то дверь блокируется и связи с ним нет. Только он сам может открыть дверь изнутри.
– А я слышал, что у вас был случай, когда Начальника убили в этой комнате, – проявил Президент неожиданную для Чехова осведомленность.
– Он сам застрелился, – уточнил Чехов.
– Что же, тогда дверь взламывали?
– Никак нет, она сама открылась.
– Странно, – сказал Президент, – и чем же там занимаются ваши Начальники? Не мастурбацией, надеюсь?
– Никак нет, – автоматически ответил Чехов, с ужасом понимая, что перебарщивает с «никакнетами», – они там общаются с душами героев невидимого фронта.
«Он сумасшедший», – подумал Президент.
– И вы в это верите? – Президент испытывающе посмотрел Заму в глаза.
– Так точно, – с облегчением ответил Чехов, переломив линию «никакнетов».
«Определенно, сумасшедший. Да, беспокоят меня эти ребята из Конторы. Надо бы поставить там кого-
