ликвидации. То есть нарушили его служебную прерогативу. И хотя приказ ему отдал единственный человек, который, строго говоря, мог отдать практически любую команду, на душе генерала было тяжело и неспокойно.
До сего момента заместитель директора ФСБ Петр Кушаков во многих вопросах был, как принято сейчас говорить, «покруче» первого лица в своей организации. И тем не менее он мог лишь согласовывать или не согласовывать предложения, поступавшие из управления Волосова, которое по внутренней переписке значилось под кодом Л-7 и напрямую не подчинялось заместителю директора.
И вот так бесцеремонно вторгнуться в его, заслуженного генерала, прерогативу?! Так наплевать на его авторитетное мнение?!
В минувшую пятницу они беззаботно гуляли по молодому, прочищенному от бурелома, прозрачному апрельскому лесу, недалеко от дачного спецобъекта, куда Волосова и пригласил Кушаков.
– Вы, генерал, знаете меня не так давно, но, думаю, у вас нет оснований не доверять мне, – начал он разговор явно издалека. Но вдруг странным образом замолчал. Затянувшийся словесный вакуум время от времени нарушали резкие звуки от трескавшихся под ногами сухих веток, успевших высохнуть после сошедшего снега. И эти звуки напоминали генералу звуки выстрелов из пистолета с глушителем.
«Что ж, каждому свое сравнение», – засмеялся он этаким скромным внутренним смехом, присущим обычно интеллигентным людям, услышавшим чьюто удачную шутку, но не привыкшим шумно выражать эмоций.
Вслух же Волосов хрипло сказал:
– Слушаю вас внимательно, Петр Семенович.
Кушаков продолжал молчать, как бы собираясь с мыслями.
Волосов слышал о нем многое, в том числе про его фантастическую бесцеремонность и хамоватость. Но сейчас ничего подобного не просматривалось. Практически рядом с ним был совершенно другой человек.
– Вот что, Дмитрий Сергеевич, – наконец решился Кушаков. – Как вы понимаете, есть обстоятельства выше моей должности. Поэтому многое рассказывать не имею права. Возможно, до поры до времени. Прошу только поверить, что все делается во благо государства, которому мы вместе служим. Тема, которая сейчас в разработке, ведется не только мной и не только под моим контролем. Вы меня понимаете?
– Слушаю вас внимательно, – еще раз без эмоций повторил Волосов.
– Вы наверняка слышали эту смешную историю с приключениями на Украине незадачливого соперника нашего Президента? Я имею в виду Рыбакова.
– Честно говоря, что-то слышал. Но знаете, как пули в бою мимо свистят? – произнес загадочную фразу Волосов, пристально глядя в глаза Кушакову.
– О чем это вы? – не поняв смысл сказанного, спросил тот.
– А вот о чем. У нас говорили: если в бою ты услышал свист пули – значит, она пролетела мимо. Значит, радуйся, тебя не убили. Так что если какая-то информация пролетает мимо меня, значит, она меня никоим образом не касается.
«Чертов задавака. Хочет подчеркнуть, что он – белая кость, а мы тут коты помоечные», – зло подумал Кушаков, но виду не подал. Волосов был ему нужен.
– Напрасно считаете, что не касается, Дмитрий Сергеевич. Теперь это напрямую касается нас с вами.
– Каким таким образом?
Продолжая углубляться в лес, Кушаков, особо не вдаваясь в детали, поведал видавшему виды, но абсолютно неискушенному в политических и административных интригах генералу о некоем заговоре, «случившемся» при переходе власти от Уралова к его преемнику. Затем остановился подробнее на операции «Меморандум», которая под его, Кушакова, руководством ведется немало месяцев.
С легким налетом грусти Кушаков поведал о жертвах как среди подписантов меморандума – двух губернаторах, так и случайных, что впервые, собственно, и произошло в Киеве.
– Хотя бы об этом вы должны были слышать.
– Представьте, Петр Семенович, миновали дурные вести, – сказал, как отрезал, боевой генерал. – Или не связывал эти события воедино.
– Сейчас это уже не важно. Так или иначе, беда пришла, и надо принимать ответные меры, – нарочито безразлично сказал заместитель директора ФСБ. – Понимаете, после трагедии в Киеве у нас словно глаза открылись. Поймите, жертв могло быть значительно больше, если б Рыбаков, к примеру, вскрыл секретный контейнер на совместной прессконференции с кандидатом в украинские Президенты. Вот вам и международный скандал, пожалуйста.
– Не совсем понимаю, при чем тут я? – спросил Волосов.
Они вышли на берег Москвы-реки, и Дмитрий Сергеевич тяжело присел на заботливо устроенную местным «хозсбродом» скамейку, где предположительно жарили шашлыки.
– При том! Есть еще по меньшей мере несколько взрывоопасных – как в политическом, так и в самом заурядном, бытовом плане – контейнеров с секретным документом. Публичное раскрытие их угрожает государственной безопасности и лично Президенту. Поверьте на слово, это так.
Именно в этот момент Волосов уловил в голосе собеседника не то чтобы неуверенность, скорее даже элементарное непонимание, кому и чему угрожает меморандум. Но виду не подал.
– Вы поймите, Эленский не угомонится, – продолжал наседать Кушаков. – Но если и других ситуация прижмет задом к раскаленной печке, они тоже пойдут «ва-банк». И в итоге нарубят дров.
– И кто же, по-вашему, потенциально несет в себе эту гипотетическую угрозу?
– Надо найти способ освободить от взрывоопасного «груза» ряд губернаторов, членов «Семьи», чиновников, олигархов. Это – программа-максимум. Список вы получите. – Собеседник почему-то перешел на конспиративный шепот, абсолютно не нужный в безлюдном лесу. – Для достижения цели сгодятся все средства.
Сознавая, что профиль его деятельности – отнюдь не предвыборная борьба и не сбор компромата на политических деятелей, генерал отчетливо понял, какого рода средства предлагает ему использовать заместитель директора ФСБ, и остановился как вкопанный.
– Будет письменный приказ? – поинтересовался он, хотя знал ответ.
– Какой еще приказ вы хотите?! Это секретная миссия. Вы что, всегда имеете письменные приказы на свои действия?
– Стоп. Стоп! – Волосов приподнял руку и повернул ладонью к Кушакову, будто отодвигаясь от него. – В иных случаях, – Волосов резко усилил слово «иных», – я отдаю приказы сам после расследования всех обстоятельств. А потом лишь согласовываю их. Сейчас, как я понимаю, меня даже к материалам следствия не допустят?
– Правильно понимаете. Ведь вы к своим операциям тоже чужих не подпускаете.
– Чужим, как вы выразились, вслепую не дают вердикт на ликвидацию. Вы уверены, что это все, во что вы хотите меня посвятить?
– А вы хотели бы, чтобы я вас нагрузил чужими проблемами? Кто и почему отдал приказ мне? Что таит в себе меморандум? – Еле сдерживающийся Кушаков уже готов был выйти из себя. – Я же говорю вам русским языком, что дело это государственной важности и ведется другой службой.
– Тогда скажите, кем? Я переговорю, войду в тему. Если же вы будете настаивать на том, чтобы я вслепую подчинился приказу и вынес вердикт на убийство, я немедленно подам в отставку, – резко и твердо, словно отрезая любые пути к последующим маневрам, сказал стареющий генерал.
– Бросьте. Вы отлично знаете, что свято место пусто не бывает. И десяток полковников без излишних совестливых соплей захотят занять ваше место. И они уж, будьте уверены, выполнят любой приказ. Прикажут меня убрать – уберут и не поморщатся. Вы же не девушка и тем более не первый год замужем, генерал.
Волосов конечно же понимал, что заместитель директора ФСБ играет далеко не свою роль. «Видно, у мужика тоже нет возможностей маневра», – подумал он.
Оба лесных собеседника явно не тянули на политиков и поэтому мало были склонны к компромиссам. Только один не готов был жертвовать карьерой, а другой – неожиданно для самого себя – оказался готов.
