Похоже, Кушаков остался доволен докладом. Других специалистов у него все равно не было. Умнов реагировал совершенно иначе. Он сразу заговорил о том, чего больше всего опасались полковники.
– Из вашей информации следует, что скорее всего подписанты собираются у господина Духона, которого лично я отлично знаю. И уверен в одном: он не будет так по-крупному рисковать, если сам каким-то боком не связан с этой историей. Духон счастлив, что его в последние годы перестали дергать, «иметь» во всех газетах, – словом, стали забывать. И думаю, это далеко не случайно. Не подсказано ли это кому следует самим Президентом?!
«Кардинал» Миша сделал вид, что запнулся, мол, сболтнул лишнего. И тем не менее закончил мысль:
– А тут, получается, он сам лезет на пороховую бочку. Что-то не похоже на Александра Павловича.
Он обращался в основном к Мацкевичу, к которому с первого дня знакомства, еще в 2002 году, испытывал симпатию:
– Что вы думаете на этот счет, полковник?
– Действительно, мы об этом думали, – Мацкевич сделал реверанс в сторону своего спутника, – и не более чем два часа назад лично я расписался в своем проколе.
– Каком?
Кушаков приподнялся из-за стола.
– Мы не вычислили среди подписантов фамилию Духон, выведя его во второй круг внимания. А теперь, судя по всему, он превращается, по меньшей мере в тактическом плане, в ключевую фигуру. Боюсь, что среди подписантов мы прозевали еще несколько значительных фигур.
– Кого вы имеете в виду? – чуть ли не в один голос спросили Кушаков с Умновым.
– Я имею в виду Татьяну Борисовну, дочь Уралова. Слишком много пересечений при подготовке встречи подписантов проходит через нее. Конечно, возможно, она просто помогает Семье. Но это самый простой и, на мой взгляд, примитивный вывод. Скорее всего, сама Татьяна Борисовна тоже была среди подписантов, причем не самым рядовым. Поэтому она, как говорится, полностью в теме. И потому активно мониторит предстоящую встречу. Словом, она – весьма заинтересованное лицо.
– Кстати, она еще числится в советниках Президента? – обратился хозяин кабинета к Умнову.
– Сами понимаете, в составлении штатного расписания Кремля я не участвую, но что-то не слышал, чтобы ее выводили за штат.
«Любопытно», – подумал про себя Кушаков, а вслух спросил:
– Что все это может означать?
Поскольку вопрос не был адресован ни к кому конкретно, все промолчали.
– Предположим, что относительно Татьяны Борисовны вы правы в своих рассуждениях. Будем думать, насколько это меняет ситуацию. Я, признаться, пока не вижу.
Если б среди присутствующих в кабинете кто-то хорошо знал Умнова, то никогда не поверил бы его словам. Достаточно было увидеть, как в его маслянистых умных глазках появился лихорадочный блеск. Так всегда просыпался в нем азарт игрока.
– А что вы имели в виду, господин Мацкевич, когда упомянули и о других возможных подписантах?
– Ничего конкретного. Я просто подчеркнул саму возможность подобного поворота событий, – отстранился от продолжения скользкой темы главный аналитик ФСБ.
Попов, который после доклада не проронил ни слова, решил, что пришло его время.
– Между прочим, там ждут не наших размышлений, а конкретных указаний. Через восемь часов я на всякий случай уже объявил начало операции в Нормандии. Пора уже давать отмашку, уточнить еще раз детали. Люди ждут команды…
– Что верно, то верно, – согласился Кушаков. – Вы, Анатолий Петрович, уже излагали примерный план действий. Думаю, что, к сожалению, всем группам придется действовать по ситуации. При этом никакой провокационной самодеятельности. Они не дома, а в чужой стране. Вы лично возглавите операцию. Ваша задача – только максимально фиксировать содержание конфиденциальной встречи. Любыми допустимыми средствами. Ясно? Подберите лучших из специалистов, кто знает французский или, на худой конец, английский.
– Где найти таких? – не удержался, чтобы не съязвить, Мацкевич.
– Вы, кстати, сами знаете и английский, и французский, – тут же отпарировал Кушаков. – Вы тоже летите.
– Я аналитик, а не оперативник. Ни бегать по лесам, ни лазить по деревьям не могу.
– Не ищите предлога, чтобы остаться. Когда Мальцева посылали на оперативное задание, об этом что- то не вспоминали.
– Это разные вещи, – попытался возразить Леонид Сергеевич.
Второй раз за последние часы он вынужден был вспоминать о погибшем товарище. А это очень больно.
– Это приказ, – закончил Кушаков и по селектору вызвал порученца.
В кабинет вбежал молоденький майор в щегольско сидевшей на нем форме. За весьма скромный срок своего хождения в порученцах майор не мог припомнить столь долгих ночных посиделок у своего начальника. Поэтому всеми возможными способами старался подчеркнуть сосредоточенность и старательность.
– Срочно пригласите начальников финансового, технического и кадрового управлений. Они на месте, ждут. – И уже обращаясь к Попову, добавил: – Согласуете список по денежному довольствию бригад. Получите самую лучшую технику слежения – я уже распорядился, а кадровики помогут все согласовать с дежурным по МИДу. С пограничниками разберетесь сами. Скажете, я велел. Времени на стандартные процедуры уже нет. Действуйте.
Мацкевич и Умнов делали вид, что уважительно слушают. На самом деле ни одного, ни другого подобного рода детали не интересовали. Оба прекрасно понимали, что результатом этого конкретного этапа операции «Меморандум» может быть лишь одно: четкое понимание того, зачем собираются люди, заложившие меморандумом потенциальную «бомбу» явно направленного действия.
– Если позволите, пока Попов будет оформлять документы, я поделюсь еще одной мыслью, – обратился Мацкевич к Кушакову. – Прости, Анатолий Петрович, никаких тайн, только сейчас в голову пришло, когда речь зашла о пограничниках. Я тебя сейчас догоню. Просто уже время поджимает.
– Что еще? – спросил генерал, когда Попов вышел в приемную.
– Я просто подумал о том, что надо пойти на экстраординарные меры и завтра волевым решением воспрепятствовать вывозу контейнеров с экземплярами меморандума из страны.
– Вы что, думаете?..
– Не уверен, но все возможно. Кто-то из подписантов захочет вывезти свой экземпляр за границу. А это нежелательно.
– И как вы полагаете Уралова обыскивать?!
– Обыскивать не надо, хотя не знаю, видны ли контейнеры на обычных мониторах при досмотре. Но если этого не сделать, то всякое может случиться. Ну, например, если на своем сборе в Нормандии подписанты примут решение о предъявлении меморандума миру?
– Вы думаете? – теперь уже полюбопытствовал Умнов.
– Повторяю, всякое возможно.
– Так они и здесь могут предъявить меморандум кому не следует. Той же прессе. Почему нет? – высказался Кушаков.
– Как говорят в Одессе, это две большие разницы, – настаивал на своем Мацкевич. – Уверен, Михаил Юрьевич с удовольствием это подтвердит. А он в этих вопросах – дока!
Умнов незамедлительно кивнул в знак согласия.
– Хорошо, – наконец согласился Кушаков. – Пусть Попов поставит перед пограничниками эту задачу.
– Увы, так, думаю, не получится. – Мацкевич выразительно развел руками. – Наверняка нужен приказ, и не за вашей подписью. Хотя бы Любимова.
– Я позабочусь, утром еще успеем. А сейчас догоните Попова, и больше инициативы, предусмотрительности… До связи.
