полицией.
— Что за работа?
— Вы были у меня дома сегодня утром. И можете догадаться.
— Я не занимаюсь разводами.
Его лицо побелело.
— Я люблю свою жену, — сказал он. — Мы женаты всего восемь месяцев. И развод мне не нужен. Она отличная женщина, и голова у нее на месте. Но сейчас она связалась не с тем человеком.
— Что значит не с тем?
— Я не знаю. Это я и хочу выяснить.
— Давайте начистоту, — сказал я. — Вы предлагаете мне работу или хотите, чтоб я оставил дело, которым уже занимаюсь?
Прю опять хихикнул.
Морни налил себе еще виски и проглотил его одним глотком. Лицо его приняло обычный цвет. Он не ответил.
— И еще вот что я хочу уточнить, — сказал я. — Вы не против того, чтобы ваша жена развлекалась, но не хотите, чтобы она развлекалась с неким Вэнниэром. Так?
— Я доверяю ее сердцу, — медленно сказал он. — Но не доверяю ее суждениям о людях. Я бы так сказал.
— И вы хотите, чтобы я отыскал что-нибудь на этого Вэнниэра?
— Я хочу выяснить, что он собирается предпринять.
— A-а. Он собирается предпринять что-то?
— Мне кажется, да. Не знаю, что.
— Вы думаете, что он собирается что-то делать, или хотите так думать?
Он посмотрел на меня неподвижным взглядом, потом открыл средний ящик стола, сунул туда руку и протянул мне свернутый лист бумаги. Я взял его и развернул. Это была копия счета от Западно- Калифорнийской зубопротезной компании. Счет был за фармацевтические препараты — 30 фунтов кристоболита на 15 долларов 75 центов и 25 фунтов белого альбастона на 7 долларов. Выписан на имя «X. Тигер, для передачи», на нем стоял штамп «Оплачено». Счет был подписан внизу: «Л. Г. Вэнниэр».
Я положил бумажку на стол.
— Это выпало из его кармана как-то вечером, когда он был здесь, — сказал Морни. — Дней десять назад. Эдди накрыл ее ногой, и Вэнниэр не заметил, что потерял ее.
Я посмотрел на Прю, потом на Морни, потом на свои руки.
— Предполагается, что я должен из этого что-то понять?
— Я думаю, вы серьезный детектив. И сможете выяснить.
Я еще раз посмотрел на бумажку, свернул ее и сунул в карман.
— Полагаю, вы бы мне ее не дали, если б она ничего не значила.
Морни прошел к черному сейфу в углу комнаты и открыл его. Он вернулся к столу с пятью новенькими банкнотами в руке. Подровнял их края, тихонько потер и бросил на стол передо мной.
— Вот ваши пять сотен, — сказал он. — Уберите Вэнниэра из жизни моей жены и получите столько же. Меня не интересует, как вы это сделаете, и я ничего не хочу об этом знать. Просто сделайте.
Я пошуршал банкнотами, держа их в горячих пальцах. Потом отодвинул.
— Вы заплатите мне, когда — и если — я сделаю это, — сказал я. — Сегодня я возьму плату разговором с мисс Конкест.
Морни не прикоснулся к деньгам. Он поднял плоскую бутылку и снова налил себе. На этот раз он налил и мне и подвинул стакан.
— Что касается убийства Филипса, — сказал я, — то Эдди немного присматривал за ним. Не хотите рассказать мне, почему?
— Нет.
— Беда с этими убийствами состоит в том, что информация может поступить от кого-то другого. Если убийство попадает в газеты, никогда не знаешь, чем это кончится. Если это случится, вы будете винить меня.
Он твердо посмотрел на меня и сказал:
— Не думаю. Я был несколько груб с вами, когда вы вошли, но держитесь вы хорошо. Я рискну.
— Спасибо, — сказал я. — Скажите, зачем вы велели Эдди звонить мне и запугивать?
Он посмотрел на стол и побарабанил пальцами.
— Линда — мой старый друг. Молодой Мердок был сегодня здесь и видел ее. Он ей сказал, что вы работаете на старую леди Мердок. Она передала мне. Я не знал, о какой работе идет речь. Вы говорите, что не занимаетесь разводами, значит, старая леди не могла нанять вас для этого. — Он поднял глаза и посмотрел на меня пристально.
Я смотрел на него и ждал.
— Просто я люблю своих друзей, — сказал он. — И не дам их беспокоить.
— Мердок должен вам какую-то сумму, верно?
— Такие вопросы я не обсуждаю, — нахмурился он. Потом он допил свой стакан, кивнул и встал. — Я пришлю к вам Линду. Забирайте ваши деньги.
Он вышел. Эдди Прю разложил, поднял и собрал свое длинное тело, подарил мне свою смутную серую улыбку, которая ничего не означала, и вышел за ним следом.
Я закурил еще одну сигарету и еще раз посмотрел на зубоврачебный счет. Что-то вертелось у меня в мозгу. Я подошел к окну и встал у него, глядя на долину. По дороге вверх по холму неслась машина. Она подъехала к большому дому с наполовину застекленной башней и освещенным двором. Фары пересекли двор, машина подъехала к гаражу, огни погасли. В долине, кажется, стало темнее.
Было очень тихо и довольно прохладно. Оркестр, казалось, играл где-то у меня под ногами. Музыка звучала глухо, и мелодию было не разобрать.
Линда Конкест появилась в открытой двери, закрыла ее за собой и остановилась, глядя на меня с холодным светом в глазах.
19
Она была похожа на свою фотографию и не похожа. У нее был широкий плоский рот, короткий нос, большие глаза, темные волосы разделены широким белым пробором. Поверх платья на ней был жакет с поднятым воротником. Руки она держала в карманах жакета, во рту сигарета.
Выглядела она старше, глаза смотрели тяжелее, губы, кажется, разучились улыбаться. Они будут улыбаться на эстраде, искусственной сценической улыбкой. Но в перерывах выступлений они были плотно сжаты — тонкие и злые.
— Это вас зовут Марлоу? — спросила она, глядя мне в лицо. Она присела на край стола и скрестила ноги.
Я сказал, что это меня зовут Марлоу.
— Ну так вот что, — сказала она. — Я ни капли не сомневаюсь, что вы мне не понравитесь. Выкладывайте, что там у вас, и убирайтесь.
— Что мне здесь у вас нравится, так это то, что все как в кино, — сказал я. — У ворот охранник, вход сияет, одна девушка берет шляпу, другая разносит сигареты, старый жирный армянин с высокой и скучающей брюнеткой, управляющий облаивает бармена, молчаливый парень с пистолетом, хозяин ночного клуба с гривой седых волос и манерами аристократа, и теперь вы.
Она сказала:
— Правда? — сунула в угол рта сигарету и затянулась. — А как насчет проницательного частного детективчика с набором прошлогодних шуток и улыбкой «иди ко мне, малышка»?
— И вообще, по какому праву я вообще с вами разговариваю? — сказал я.
— По какому?
