предстал прямой, как свеча, седовласый лакей. Свет, падающий из вестибюля, отражался от его волос, будто ореолом окружая голову старого слуги.
– Добрый вечер, мистер, – вежливо сказал он и посмотрел на «паккард». Потом его взгляд вернулся ко мне.
– Миссис Риган дома?
– Нет, мистер.
– Генерал, вероятно, уже спит?
– Да. По вечерам ему спится лучше всего.
– А что горничная миссис Риган?
– Матильда? Она здесь, мистер.
– Было бы хорошо, если бы она сошла вниз. Здесь требуется женская рука. Загляните внутрь машины и вы поймете, почему.
Он заглянул. А когда вернулся, сказал:
– Понимаю. Иду за Матильдой.
– Матильда сумеет с этим справиться? – спросил я.
– Мы все умеем справляться с этим, мистер, – ответил он.
– Догадываюсь. Должно быть, у вас уже большой опыт.
Он сделал вид, что не расслышал моего замечания.
– Итак, спокойной ночи, – сказал я. Все остальное я предоставляю вам. – Большое вам спасибо, мистер. Мне вызвать такси?
– Ни в коем случае, – возразил я. – Между прочим, меня здесь вообще не было. Перед вами дух.
Он с улыбкой склонил голову, а я повернулся и пошел к воротам.
Я прошел так десять кварталов вниз по извивающимся, залитым дождем улицам, под деревьями, с которых непрестанно капало, минуя большие особняки со светящимися окнами, окруженные призрачными громадами оград, и огни далеких зданий, расположенных где-то высоко на холмах, таких же далеких и недоступных, как и избушки волшебниц в заколдованном лесу. Дошел до ярко освещенной заправочной станции, сквозь запотевшее окно которой был виден заправщик в белой фуражке и темно-синем дождевике, сидевший за столом и читавший газету. Я посмотрел внутрь и пошел дальше. Вымокнуть больше, чем я вымок, было уже невозможно. В такую ночь, как эта, у человека скорее вырос бы на ладони кактус, нежели бы он дождался такси. И милосердия таксистов.
Я потратил более получаса, хотя шел очень быстро, на то, чтобы добраться до дома Гейгера. Улица была пуста, ни людей, ни машин кроме моей, припаркованной у соседнего дома, производившего впечатление покинутого, несчастного пса. Я достал бутылку виски, влил в себя половину того, что еще оставалось в ней, сел в машину и наконец-то закурил. Выкурив сигарету до половины, я направился к дому Гейгера. Открыл дверь и окозавшись в тихой, теплой комнате, остановился, а вода ручьями стекала с меня на пол. С минуту я проислушивался. Потом нащупал выключатель и включил свет.
Первое, что я заметил, это то, что несколько вышитых полос китайского шелка, висящих на стене вместо ковров, сорваны. Перед этим я их разумеется не считал, но голые места на деревянной панели сами бросались в глаза. Я прошел немного вперед и зажег следующую лампу. Потом посмотрел на «тотем». У его ног, сразу же у края китайского ковра, лежал новый ковер, которого раньше тут не было. Раньше тут лежал труп Гейгера. Теперь кто-то убрал его.
Мне стало холодно. Я сжал губы и подозрительно посмотрел на стеклянный глаз «тотема». Потом снова осмотрел весь дом. Все был так же, как и раньше. Тела Гейгера я не нашел ни на украшенной оборками кровати, ни под ней, не было его также ни в стенном шкафу, ни в кухне, ни в ванной. Оставалась только запертая на ключ дверь по правую сторону холла. Один из ключей Гейгера подходил к замку. Комната была интересна тем, что сильно отличалась от комнаты Гейгера. Это была строго обставленная мужская спальня с деревянным натертым до блеска полом, на котором лежало несколько индейских циновок, стояли два простых стула, комод из темного дерева с мужскими туалетными приборами и две черные свечи в высоких, сантиметров на тридцать, латунных подсвечниках. Узкая, прикрытая коричневым покрывалом кровать казалась довольно жесткой. Комната выглядела холодно и сурово. Я запер дверь, вытер ручку платком и вернулся к «индейскому тотему». Присел и присмотрелся к ворсу ковра. Мне показалось, что я заметил две параллельные бороздки, наискосок тянувшиеся по ковру до самой парадной двери, как будто кто-то тащил тело, а каблуки волочились по ковру. Кто бы это ни сделал, он здорово потрудился. Трупы обычно бывают очень тяжелыми. Полиция не могла сделать это. Полицейские все еще находились бы здесь и только сейчас по-настоящему принимались бы за работу, со всеми этими ихними рисунками мелом, фотоаппаратами, порошком для обнаружения следов отпечатков пальцев и дешевыми сигарами. Не был это также и убийца. Слишком быстро он удирал. Он видел девушку и у него не было уверенности в сознании ли она, видит ли его. Наверняка он сейчас находился по дороге к какому-нибудь удаленному месту, в котором мог бы укрыться. Я не мог найти ответов на все эти вопросы, но мне было наруку, что кто-то хотел, чтобы Гейгера сочли пропавшим, а не убитым. Это давало мне шансы на выяснение загадки, если бы я рассказал, кому надо, всю эту историю, умолчав, естественно, об участии в ней Кармен Стернвуд.
Я вышел из дома, запер дверь, завел машину и поехал домой, где принял душ, переоделся в сухую одежду и приготовил себе ужин, с которым здорово припозднился. Потом уселся в удобное кресло и выпил слишком много горячего грога, пытаясь найти ключ к шифрованным записям в голубом блокноте Гейгера. В одном я был уверен – это был список фамилий и адресов, очевидно его клиентов. Я насчитал их свыше четырехсот. Ничего удивительного, что его дело процветало! Тем более, что у него были возможности для шантажа. И многих из них он, вероятно, шантажировал. Любая фамилия в этом списке могла быть фамилией убийцы. Я не завидовал полицейским, им пришлось бы здорово потрудиться, если бы этот блокнот попал им в руки...
Накачанный виски и сомнениями, я отправился в кровать. И всю ночь мне снился человек в окрававленном китайском халате, гонявшийся за голой девушкой с длинными серьгами из яшмы в ушах, и я сам, бегавший за ними и пытавшийся сделать снимок фотоаппаратом, в котором не было пленки.
Глава 9
Утро было ясное, чистое и солнечное. Я проснулся, ощущая отвратительный вкус во рту, выпил две чашки кофе и просмотрел утренние газеты. Ни в одной из них даже не упоминалось об Артуре Гвинн Гейгере. Я как раз собирался погладить свой промокший плащ, когда зазвонил телефон. Это был Берни Ольс, инспектор уголовной полиции, тот самый, который порекомендовал меня генералу Стернвуду.
– Ну, как дела? – начал он тоном человека, который хорошо спит и не имеет чересчур много долгов.
– У меня страшно трещит голова с похмелья, – ответил я.
– Ай-яй-яй, – рассмеялся он как бы слегка отсутствующим смехом, а потом продолжал тоном ниже, ничего не выражающим безличным голосом полицейского. – Вы уже виделись с генералом Стернвудом?
– Угм.
– Вы уже сделали что-нибудь?
– Был сильный дождь, – ответил я, как будто это все объясняло.
– Похоже, что это семья, с которой происходят интересные вещи. Большой «бьюик», принадлежащий одному из членов семьи, как раз сейчас валяется в воде возле рыбацкого причала в Лидо.
Я сжал трубку с такой силой, что чуть не раздавил ее, и перестал дышать.
– Да, да, – оживленно продолжал Ольс. – Прекрасный «бьюик», новехонький лимузин, весь попорченный песком и морской водой... Ага, чуть не забыл. Внутри находится какой-то тип.
– Риган? – спросил я.
– Что? Кто? Ага, ты имеешь в виду того бывшего контрабандиста, которого подцепила старшая дочь Стернвуда и вышла за него замуж? Я ни разу не видел его. А что бы он мог делать там, под водой?
– Не морочьте голову. А что вообще кто-либо мог бы делать там, под водой?
– Не знаю, старик. Я собираюсь отправиться туда посмотреть. Хотите поехать со мной?
– Да.
– Тогда побыстрее, – сказал он. – Жду вас в этом крольчатнике.
Я побрился, оделся, съел легкий завтрак и спустя час уже находился в холле здания суда. Поднявшись