– Понятно. Вероятно, будет следствие?
– Уже было, м-р Спенсер. Самоубийство. И почти нет сообщений в печати.
– Вот как? Это любопытно. – Похоже было, что он не столько огорчен, сколько озадачен. – С его-то известностью... Я бы сказал... впрочем, это неважно. Мне, наверно, надо бы прилететь, но я не выберусь до конца будущей недели. Пошлю м-с Уэйд телеграмму. Может быть, ей надо чем-то помочь, и кроме того, тут вопрос в книге. Если там достаточно материала, можно поручить кому-нибудь ее дописать. Итак, вы все- таки согласились на эту работу.
– Нет. Хотя он и сам меня просил. Я прямо сказал, что не сумею удержать его от пьянства.
– По-видимому, вы и не пытались.
– Слушайте, м-р Спенсер, вы же ни черта ни о чем не знаете. Не торопитесь делать выводы. Я с себя полностью вину не снимаю. Это естественно, раз такое случилось, а я был поблизости.
– Разумеется, – согласился он. – Извините за это замечание. Оно весьма неуместно. Эйлин Уэйд сейчас дома, вы не знаете?
– Не знаю, м-р Спенсер. Почему бы вам ей не позвонить?
– Думаю, вряд ли она сейчас захочет разговаривать, – медленно сказал он.
– Почему бы и нет? Она на следствии отвечала на вопросы, глазом не моргнув. Он откашлялся.
– Не похоже, что вы сочувствуете.
– Роджер Уэйд мертв, Спенсер. Он был немножко сволочь, а, может быть, и немножко гений. Я в этом не разбираюсь. Он был пьяница, эгоист и ненавидел самого себя. Он доставил мне много хлопот, а в конце много огорчений. Какого черта я должен сочувствовать?
– Я имею в виду м-с Уэйд, – отрывисто произнес он.
– И я тоже.
– Позвоню вам, когда прилечу, – сообщил он. – До свидания.
Он повесил трубку. Я тоже. Пару минут я неподвижно глядел на телефон.
Потом взял со стола справочник и стал искать номер.
Глава 40
Я позвонил в контору Сьюэлла Эндикотта. Там ответили, что он в суде и будет к концу дня. Не желаю ли я оставить свою фамилию? Нет.
Я набрал номер заведения Менди Менендеса на Стрипе. В этом году оно называлось «Эль Тападо», недурное название. На американо-испанском диалекте это, в числе прочего, означает зарытое сокровище. В прошлом его именовали по-разному, то и дело меняя вывески. Один раз это был просто номер из голубых неоновых трубок на высокий глухой стене. Стена выходила на юг, позади здания возвышался холм, а подъездная дорожка огибала ее, уходя прочь от Стрипа. Очень шикарное место. Только про него мало кто знал, кроме полиции, гангстеров и тех, кто мог выбросить тридцатку за хороший обед и поднять ставку до пятидесяти тысяч в большом тихом зале наверху.
Сперва к телефону подошла женщина, которая ничего не знала и не ведала.
Потом подозвали управляющего с мексиканским акцентом.
– Вы желаете говорить с м-ром Менендесом? А кто это звонит?
– Не надо имен, amigo. По личному вопросу.
– Un momento, por favor.
Пришлось подождать. На сей раз меня соединили с каким-то мрачным типом.
Разговаривал он, словно через бойницу бронированного автомобиля. Может, у него был не рот, а такая бойница.
– Выкладывайте, кто его просит?
– Марлоу.
– Кто такой Марлоу?
– Это Чик Агостино?
– Нет, не Чик. Говорите пароль.
– На легком катере. Послышался смешок.
– Не кладите трубку.
Наконец, еще один голос сказал:
– Привет, дешевка. Как делишки?
– Ты там один?
– Можешь говорить, дешевка. Я номера отбираю для варьете.
– Могу предложить хороший номер – ты отрезаешь себе голову.
– А на бис я что буду показывать? Я засмеялся. Он засмеялся.
– Как ведешь себя, по-тихому? – спросил он.
– А ты не слышал? Я тут подружился с одним парнем, а он тоже покончил с собой. Теперь у меня прозвище «Поцелуй смерти».
– Смешно тебе, да?
– Нет, не смешно. А как-то на днях я пил чай с Харланом Поттером.
– Молодец. Я-то сам чаю не пью.
– Он велел, чтобы ты был со мной поласковее.
– Не знаком с ним и не собираюсь.
– У него руки длинные. Я звоню кое-что узнать, Менди. Насчет Фрэнка Марстона.
– Никогда не слыхал про такого.
– Слишком быстро отвечаешь. Фрэнком Марстоном когда-то называл себя Терри Леннокс – в Нью-Йорке, до переезда на запад.
– Ну и что?
– ФБР поискало у себя его отпечатки пальцев. Ничего не нашли. Значит, он в армии никогда не служил.
– Ну и что?
– Ты что, тупой? Либо твоя история про его подвиг – туфта, либо это было, но в другом месте, – Я не говорил, где это было, дешевка. Говорю по-хорошему, забудь об этом. Еще раз надо объяснять?
– Понял, понял. Если буду плохо себя вести, окажусь на дне морском, а сверху будет лежать трамвай. Не пугай меня, Менди. Видал я таких профессионалов. Ты в Англии бывал когда-нибудь?
– Не дури, дешевка. В этом городе всякое может случиться. Даже со здоровыми сильными ребятами вроде Большого Вилли Магоуна. Загляни в вечернюю газету.
– Побегу куплю, раз ты велишь. Может, там мое фото поместили. Что с Магоуном?
– Я же говорю, всякое может случиться. Как было, в точности не знаю.
Рассказываю по газете. Магоун вроде придрался к четырем парням. Они сидели в машине с невадским номером, прямо у его дома. Невадский номер с большими цифрами, таких там не бывает. Может, разыграть его хотели. Только Магоуну не до смеха – обе руки в гипсе, челюсть треснула в трех местах, нога подвешена выше головы. Нахальство с него как рукой сняло. И с тобой такое тоже может стрястись.
– Надоел он тебе, значит? Я раз видел возле бара Виктора, как он твоего Чика размазал по стенке. Может, мне позвонить к шерифу и рассказать? У меня приятель там работает.
– Давай, давай, дешевка, – процедил он медленно. – Попробуй.
– Заодно скажу, что я в тот раз выпивал в баре с дочкой Харлана Поттера. Какое совпадение, а? Ты и ее прижмешь к ногтю?
– Слушайка хорошенько, дешевка...
– Ты в Англии бывал, Менди? Ты, Ренди Старр и Фрэнк Марстон, или Терри Леннокс, или как его там? Может вы служили в британской армии? Имели небольшой бизнес в Сохо, накрылись и сообразили, что в армии можно переждать?
– Не клади трубку.
Я подождал. Прошло столько времени, что у меня устала рука. Я переложил трубку к другому уху. Наконец, он вернулся.
– Слушай как следует, Марлоу. Начнешь опять ворошить дело Леннокса ? тебе каюк. Терри был мне приятелем, я не бесчувственный. Ладно, ты тоже не бесчувственный. Так и быть, уважу тебя. Это была группа коммандос.
