Ему повезло: водитель припарковал машину носом к бордюру, что избавляло Слепого от необходимости ползать под облепленным засохшей грязью днищем, обжигаясь о выхлопную трубу. Сейчас он мог работать, как в осмотровой яме гаража. Правда, яма – то бишь колодец ливневой канализации – была слишком узкой, чтобы чувствовать себя в ней свободно и комфортно, однако Глеб не пенял на судьбу: в конце концов, на месте колодца мог оказаться просто кусок асфальта. Но вместо этого прежний мэр зачем-то проложил никому не нужную ливневку, а Ашот Васгенович Гаспарян присмотрел местечко для парковки своего 'мерина' как раз над колодцем.
'Одно из двух, – думал Глеб, осторожно выставляя из узкой бетонированной ямы голову и выпрастывая затекшие от долгого бездействия руки. – Либо это божья кара за его многочисленные грехи, либо у кого-то из помощников уважаемого Ашота Васгеновича мозги работали в одном направлении с моими, и он, этот неизвестный мне типчик, заранее приготовил крысиную нору, чтобы, когда настанет час, без проблем достать своего хозяина. А может, бывший мэр только ради этого и построил ливневку?'
Беззвучно посмеиваясь над нелепостью такой идеи, Глеб повернул голову и увидел слева от машины обутые в блестящие кожаные туфли ноги водителя. Гаспарян и его телохранитель ушли в казино минуты две назад, а водитель почему-то медлил. 'Возможно, – подумал Глеб, – Гаспарян приехал сюда надолго и водитель получил распоряжение отправляться в гараж, чтобы вернуться за хозяином только утром. А может быть, шофер намерен просто сидеть в машине, пока шеф утрясает свои дела под коньячок с лимоном и между делом присматривает себе подругу на ночь... Кто знает?' Гадать было бесполезно. Такая неопределенность Глеба нисколько не радовала, но она была неотъемлемой частью его работы. Если машина сейчас даст задний ход и уедет, ему останется незаметно поставить на место решетку и уползти обратно по канализационной трубе. Придется ждать следующего раза, а может быть, даже придумать другой план...
Водитель переступил с ноги на ногу. Потом на асфальт упал коротенький окурок дорогой сигареты. Водитель растер его подошвой и ушел. Вытянув шею и неестественно вывернув голову, Глеб попытался выглянуть из-под переднего бампера. Ему удалось увидеть две нижние ступеньки крыльца, по которым неторопливо прошагали знакомые кожаные туфли.
– Приятного отдыха, – одними губами напутствовал водителя Глеб и приступил к работе.
Ловко работая руками, он думал, не напрасно ли все так усложняет. В конце концов, если бы он просто прилепил к днищу 'мерина' взрывное устройство, все, кто знал Гаспаряна, сошлись бы на мнении, что это происки каких-нибудь конкурентов. Но это была бы очень грубая работа, в результате которой к тому же могли погибнуть ни в чем не повинные люди. Взрыв в самом центре ночной жизни оживленного курорта – это не шутка, за такое с исполнителя голову снять мало. К тому же Глеба не покидала мысль о судьбе полковника Славина и его группы; он будто наяву слышал глуховатый голос Федора Филипповича, перечислявший способы, использованные при их устранении. Долг платежом красен; Глеб никогда не испытывал теплых чувств к сотрудникам ФСО, но в данном случае его не покидало ощущение правильности избранного курса.
Прилепить к днищу бомбу было бы легко, но и то, что делал сейчас Глеб, не составило для него труда. Машина была почти новая, резина не успела окаменеть, а винты и гайки – приржаветь намертво. На все ушло не больше восьми минут; несмотря на темноту и неудобную позу, он ухитрился не пролить на себя ни капли тормозной жидкости. Намертво зажимая последний винт, Глеб многообещающе усмехнулся: теперь все готово, и жить господину Гаспаряну оставалось всего ничего – ровно столько времени, сколько он намеревался провести в своем казино.
Подумав, Сиверов наскреб со дна колодца немного смешанной с тормозной жидкостью грязи и запачкал те места, с которых его рука стерла дорожную пыль. Теперь все выглядело так, словно тормозная жидкость понемногу подтекала в течение, по крайней мере, нескольких часов. Именно понемногу; тот мизер, который Глеб слил в канализацию, вряд ли заметно понизил уровень жидкости в бачке под капотом. Зато теперь тормоза 'мерина' сработают не сразу. Первое нажатие на педаль не даст ничего, кроме очень неприятного ощущения податливой пустоты под носком ботинка. В случае очень большого везения второе нажатие тоже ни к чему не приведет, а давить на педаль в третий раз будет уже некогда – машина остановится сама, воткнувшись задним бампером во что-нибудь твердое. Если водитель Гаспаряна – не полный валенок, он сразу же рванет рычаг ручного тормоза, но машина все равно успеет прокатиться не меньше метра, а этого будет достаточно...
Покончив с делами, Глеб опустился на дно колодца, просунул ноги в темное жерло трубы и сел, привалившись к бетонной стене. Сверху доносились обрывки разговоров, музыка, шарканье подошв по асфальту. Сиверов тихонько вздохнул: почему, включая музыку посреди ночи, люди обязательно ставят какую-нибудь дрянь? Никто, ну никто на всем белом свете не хочет позаботиться об удобстве Глеба Сиверова – агента ФСБ, киллера, обожающего классику!
Сидеть было неудобно, ноги затекали, клонило в сон. И, как будто этого было мало, вдруг зверски захотелось курить. Раньше с Глебом такого не случалось. На работе он не курил и не пил ничего крепче черного кофе – это был закон, и мысль о том, чтобы его нарушить, даже не приходила в голову. Впрочем, на этот раз виновата во всем, несомненно, была придуманная им легенда прикрытия. Он был лесопромышленник, пьяница, дебошир, любитель подраться и поволочиться за юбками – этакий дорвавшийся до благ цивилизации таежный медведь без тормозов и, что называется, без царя в голове. Глеб знавал нескольких таких людей; понятия 'самодисциплина' для них не существовало.
Он похлопал себя по нагрудному карману, в котором лежала пачка сигарет. Он был в цивильной одежде – джинсы, удобные туфли, светлая рубашка и светлая матерчатая курточка спортивного покроя. Все это хозяйство он протащил через выходящую в море канализационную трубу в пластиковом мешке, из которого предварительно выдавил воздух. Акваланг, добытый Стаканычем, остался в самотечном коллекторе – том самом белом строении на берегу, которое старик показывал ему во время рыбной ловли. Аппарат действительно был древний, сейчас такие уже не выпускались. Цена, запрошенная хозяином акваланга за аренду, показалась Глебу смехотворной, но только поначалу. Когда в кромешной темноте заполненной морской водой трубы запас воздуха в баллоне внезапно иссяк, Сиверов первым делом подумал о том, что сильно переплатил и что разыгранная им в дайв-клубе глупая сцена вот-вот повторится, но уже не понарошку, а всерьез. Последние пятьдесят или шестьдесят метров он проплыл под водой на одном упрямстве, так что теперь обратной дороги через канализацию у него не было. До коллектора он бы еще добрался, но вот вышибить изнутри наглухо запертую стальную дверь...
Впрочем, возвращаться тем же путем, каким пришел, было не в его правилах. Да и разработанный им план этого не предусматривал, так что волноваться по поводу пустого баллона не стоило. Акваланг он заберет позже – доберется до коллектора по берегу, взломает чертову дверь и заберет...
Глеб не знал, сколько прошло времени, прежде чем наверху послышались приближающиеся шаги нескольких человек и мягко клацнул замок открывшейся дверцы. Поспешно выбираясь из своей норы, он услышал голос Гаспаряна, отдававший какие-то распоряжения по-армянски. Потом хлопнула, закрываясь, задняя дверь, а немного погодя – передняя. Машина качнулась и слегка присела на амортизаторах, приняв немалый вес троих крупных мужчин.
'Троих сволочей', – подумал Глеб, хватаясь за шершавую трубу глушителя и рывком вытягивая свое тело из узкой щели колодца. 'Мерседес' почти беззвучно завелся, труба под руками Слепого завибрировала
