видела, чтоб в человека стреляли.
А сейчас человека уже по-настоящему собирались убить!
Но у Робина был выход: сказать, что да, исполню все до нитки. А самому ничего не выполнять, помчаться в милицию, например. Ведь ему некого было стыдиться. Он же не знал, что тут есть свидетель! А язык, как говорится, без костей.
Ну? Сделаешь, как я велю?
Но ему было стыдно — самого себя. И Робин ответил:
Нет!
Какое-то время дядя Петя молчал.
Да.., Молодец. Я б тебе все равно не поверил, если бы ты сказал: сделаю обязательно. У меня к тебе теперь веры нет. Жаль, щенок. Не из того ты теста оказался, не нашего! Значит, тебя остается придавить, и баста... Ну, прощай!
И этот подонок выстрелил Робин Гуду прямо в сердце.
Глава XXIII
АЙ ДА ОЛЬКА!
Ну нет! Не для того Ольга сидела за портьерой, вообще — следила за всей этой историей и более того — жила на свете... не для того, чтоб такой прекрасный человек, как Робин Гуд, ни с того ни с сего погиб от какой-то гадской пули. И дядя Петя во второй раз не успел нажать на спусковой крючок. Потому что из-за портьеры, причем прямо ему на голову полетела банка из-под краски. А такой дряни, как вы помните, много стояло на полках стеллажа, где пряталась Ольга.
Банка попала инвалиду в голову, куда-то над ухом. Это был, конечно, не смертельный удар, но очень весомый, потому еще, что по чьей-то безалаберности — оказавшейся теперь весьма кстати! — в банке осталось и засохло краски примерно на одну треть. Так что снаряд получился вполне увесистый!
Дядя Петя дернулся, выронил пистолет, шея его мгновенно стала словно бы веревочная, а голова тяжелая, словно мешок с мокрыми опилками, и откинулась назад, на спину. Старый бандит потерял сознание.
Робин, абсолютно не понявший, что же такое произошло, кинулся к дяде Пете. Схватил упавший на пол пистолет... Да, без дураков, это было настоящее оружие.
А тут и Ольга перед ним возникла, почти бесшумно спрыгнувшая с верхней полки. С изумлением предводитель благородных разбойников смотрел на нее. Ольга покачала головой: некогда сейчас разбираться, надо с бандитом что-то делать, пока он в таком состоянии... неподвижном.
Й тут же поняла, что Робин не знает, как поступить. Он просто не очень опытен в этих делах... Надо же! Вот уж не думала, что когда-нибудь станет отдавать распоряжения такому человеку, как Робин...
Быстро! Снимай ремень!
Как ни странно, он мгновенно подчинился.
Руки заведи ему за спину... Только быстро.
А уж узлы-то она умела вязать. Ее когда-то этому — кстати, совсем не простому искусству — научил дядя Семен Птициани, может быть, самый талантливый клоун на Земле!
Узел получился отличный, по-настоящему морской, называется двойной якорный. Но дело не в качестве узла. Они себя чувствовали... както неуверенно. А вы как думаете? Взрослого человека связать — на это надо решиться. И даже не потому, что страшно, а потому, что... ну, просто этого делать нельзя!
Они едва успели спрятать пистолет, как дядя Петя вздрогнул, пробормотал что-то, не то простонал и открыл глаза.
Хотел потрогать ушибленную голову, а руки-то связаны! Злоба, растерянность и еще более лютая злоба мелькнули у него в глазах. Потом... Ольга просто изумилась, как отлично он собой владел. На лице его появилась... ну, такая, знаете ли, «отеческая гордость за подрастающее поколение». Сказал, задумчиво усмехнувшись:
А ведь вы молодцы, ребятки, просто молодцы! Отличная получилась у нас тренировка! — затем он спокойно повел плечами. — Ну ладно, хорош. Давайте-ка распутайте меня.-Боевые учения окончены, мне пора!
Честное слово, Робин дернулся выполнить это приказание. Однако тут же наткнулся на Ольгин взгляд. Остановился:
Что будем делать, Оль?
Что с тобой, Робин Гуд? Нас собираются поссорить... Ты что, хочешь нашей ссоры?
Ох, потом Ольга сама гордилась своими словами. Сказала очень спокойно:
Вы зря... не разоряйтесь, Петр Константинович! Разговор ваш с так называемым Вовенди-ем записан мною на магнитофон!
О, как сразу изменилось его лицо: покраснело, побледнело. Потом на нем проступил серый потный цвет страха. Больших усилий стоило сейчас дяде Пете не заорать, не задергаться, однако он сумел и это:
Робин! Она вбивает клинья между нами, эта гадина... Она своего братца хочет на твое место посадить!
Даже странно, из-за какой ерунды иной раз можно разозлиться. Ольга как раз разозлилась из-за этого дутого обвинения. И сказала, довольно глупо, волнуясь:
Да врет он! Не верь ему, Робин Гуд!
А дядя Петя, предательский, уже почуял, что Ольга дернулась, что можно на этом сыграть. Главное же — что Робин заколебался:
Да я тебе в два счета доказательства представлю! Поехали сейчас ко мне!
А я с магнитофоном поеду к Анжелиному отцу!
И сама поняла, что попала в точку. Серый страх еще отчаяннее расползся по его лицу. Он-то отлично понимал, что будет, если Бригадир... даже и без всякого магнитофона, а просто узнает о том, что задумал инвалид...
В упор посмотрел он на Ольгу... О, если бы сейчас силы были на его стороне!
Но сила была на стороне Ольги. Тем не менее находиться в одном помещении с этим... господином было, по правде говоря, очень нелегко.
Пойдем отсюда, а? — и невольно Ольга взяла Робина за руку.
Они оба заметили это прикосновение. Невидимая, но очень острая электрическая искра пробежала между их душами. Пальцы Робина нашли Ольгины пальцы...
Но прекрасное это мгновение испортил дядя Петя, обманный:
Ты что, мальчик?! Кому поверить собрался! А она же...
У вас тут скотч есть?
И сама вспомнила, что видела рулон скотча на стеллаже, где была ее засада... Никогда не делала этого прежде. Но сейчас — так ловко у нее все получилось: потому что действовала решительно! Оторвала кусок клейкой ленты сантиметров двадцать пять, зашла к предательскому инвалиду со спины, заклеила его кричащий всякие подлости рот.
Наступила тишина. Дядя Петя еще попробовал что-то там проорать. Но это получилось уж до того жалко, что он сразу, извините, заткнулся.
Пойдем отсюда, а? — она посмотрела на Робина. — А... этот пускай пока тут посидит!
Взяла инвалидное кресло за спинку, задвинула его — так что дядя Петя оказался лицом к стенке... Вот, видать, его в детстве мало в угол ставили. А зря!
Вы же, Петр Константинович, если не будете вести себя здесь тихо, я все тому бандиту расскажу,
