Тот открыл было рот, но так ничего и не ответил. На бесхитростном лице монаха красноречиво отразилась внутренняя борьба, которая в этот момент происходила в его душе.
– Ясно, – резюмировал Панкрат. – Значит, поедешь.
Он сел на свой спальник, расстеленный на дощатом полу.
– Я тут даже табурета не нашел, – произнес извиняющимся тоном. – Уж не обессудь.
– Ничего, на полу посижу, – Алексей вздохнул с каким-то облегчением. – Да, кстати: я тебя настоятелю на свое место сосватал. Ты подмени меня на месяцок, ладно?
Во второй раз за последние пять минут Панкрат ощутил, как у него от удивления вытягивается лицо.
– А меня ты спросил? – довольно резко бросил он. – Может, у меня другие планы?
– Да не кипятись ты, Панкрат, – с философским спокойствием проговорил Алексей. – Хуже все равно не будет. Девчонка твоя, – он кивнул в сторону Люси, которая снова свернулась калачиком в своем спальнике, – отлежится как следует в нашей больнице. Ты говорил, что ей переливание крови нужно. Так наши врачи сделают, без проблем. А ты пока нервишки свои успокоишь, в норму придешь. Моих ребят поднатаскаешь, опять же…
Последнюю фразу он произнес негромким, вкрадчивым голосом, боясь, что Панкрат снова вспылит.
Но тот молчал, всерьез раздумывая над сказанным.
– А что у тебя тут за монастырский спецназ? – наконец нарушил он воцарившуюся в избе тишину. – Ты по телефону как-то обронил, помнишь?
– Спецназ? – усмехнулся Алексей. – Есть тут своя изюминка. Как ты думаешь, почему Патриарх меня благословил на тренерскую деятельность в этих стенах?
Панкрат пожал плечами:
– Наплел небось тут ему с три короба…
Улыбка монаха стала еще шире.
– Ну, это само собой, – протянул он. – А если серьезно, то непростые здесь иноки, Панкрат. Их православная церковь к отправке в сербские земли готовит.
– Да ну? – не поверил услышанному тот. – В качестве кого? Неуловимых православных ниндзя?
Алексей нахмурился, улыбка пропала с его лица.
– Зря ты над этим смеешься, – покачал он головой. – Эти парни будут первыми, кто заложит в Косово новые православные монастыри, церкви и святыни. Они начнут нести слово Божие…
– Завязывай с миссионерством, – скривился Панкрат. – Суть я понял, спасибо. А вот страстные речи твои меня до сих пор в некоторое замешательство вводят. Ты сам-то уверен, что.., веришь?
Он спросил, и тут же пожалел об этом, чувствуя, что такие слова вряд ли понравятся Алексею. К его удивлению, тот не обиделся. Но ответил не сразу.
– Знаешь, – после продолжительного молчания заговорил он, – уже в вопросе твоем – ошибка. Думаешь, все так просто? Шел, упал, очнулся – поверил? И так – на всю оставшуюся жизнь? Да нет, Панкрат… Может, в этом и есть смысл веры, что она неотделима от сомнений? Что не однозначна, как знание? Каждый день, по сути, моя вера подвергается испытаниям, но от этого она только крепче. Понимаешь, о чем я?
– А что будет, когда она не выдержит? Исчерпается, так сказать, запас прочности? – осторожно спросил Панкрат. – Что тогда случится с тобой?
– Неисповедимы пути… – вздохнул Алексей. – Я не собираюсь загадывать так далеко. К тому же Господь заповедал радоваться. Не забывай об этом, когда тебя одолевают мрачные настроения.
Панкрат хмыкнул – порадуешься тут, как же.
– Лады, Леха, – решительно проговорил он. – Дуй на свой Валаам. А я уж тут разберусь как-нибудь. Ты со своими орлами на чем остановился?
Лицо Алексея расплылось в довольной улыбке.
– Знал, что поможешь. Так вот, значит…
Они пробалагурили полночи С тренировочного плана «иноков-спецназовцев» перекинулись на общие воспоминания о Чечне; долго и неспешно говорили про Степана Ворошилова, про его сына и планы на будущее. А потом Панкрат рассказал Алексею про то, как слепой случай свел его с Люсей; о том, что довелось накануне их встречи пережить девушке в элитэротик клубе «Титаник» и как в этом деле оказался замешан некто по имени Марк…
Он никого не предупредил о своем возвращении.
В неизменном светло-сером плаще, светлых замшевых туфлях с широкими пряжками и легких брюках, стрелки на которых казались острее бритвы, он производил впечатление щеголеватого денди, которое ничуть не портил даже средних размеров кожаный портфель с матовой металлической бляхой «Hugo Boss», висевший на правом плече. Чисто выбритое загорелое лицо лучилось здоровьем, а по легкой пружинистой походке и на редкость прямой осанке никак нельзя было догадаться, что еще три недели назад этот человек валялся на больничной койке с переломом ноги и ребер.
Жизнь пахла хорошим афтешейвом и дорогим табаком.
Марк вдыхал этот запах с жадностью заново родившегося человека, оставившего позади нечто такое, что здорово омрачало его предыдущее существование.
Марк стал другим. И это не было фигурой речи.
Отношения с Маргаритой стали первым толчком к пониманию произошедших в нем изменений. Он не впервые занимался сексом со взрослой женщиной, но впервые ощутил от этого оргазм.
Он размышлял об этом по дороге домой, в кабине такси.
Шереметьево, полное искусственных звуков, осталось позади, Марк опустил стекло, закурил сигарету и слушал ветер, тянувший на одной и той же низкой ноте свое «ууу-уу-у». Таксист попытался было заговорить с ним – сначала о погоде, потом о курсе доллара и ценах на бензин, но Марк просто попросил его: «Давай помолчим, а?».
Водитель, чудак человек, почему-то обиделся.
Наверное, это все из-за аварии, думал Марк Как оказалось, сотрясение – очень мягкое название для того, что произошло с его мозгом. В конце концов, первую неделю своего пребывания в этом байкальском спецгоспитале он вообще не помнил; Маргарита сказала, что его состояние в это время было «пограничным» и напоминало кому. Но только напоминало: организм выдюжил и сумел продержаться, а потом наступила ремиссия.
От ударов, которые вытерпела его голова, в мозгу случилось несколько точечных кровоизлияний. Врачи очень внимательно наблюдали за Марком именно по этой причине: они опасались, что один или несколько идеомоторных навыков могут быть утрачены навсегда. Например, он мог напрочь позабыть о том, для чего предназначена туалетная бумага и как ею пользоваться – такие прецеденты в истории медицины уже бывали.
Обошлось, однако.
Зато он позабыл кое-что иное…
Чтобы проверить свои догадки, Марк в последующие несколько дней еще дважды занимался сексом с Маргаритой.
В общем-то, не только из «диагностического» интереса, но и потому, что эта женщина вызывала у него желание.
А лучшего ответа на его главный вопрос к самому себе и не требовалось.
…Когда Марку было шестнадцать, у него случился первый сексуальный опыт с одноклассницей. Она появилась в их классе совсем недавно, и тогда никто из них еще не слышал страшного, отдающего нашатырным спиртом слова «эпилепсия».
Так вышло, что Марк застал ее в раздевалке. Все произошло совершенно естественно, это был нормальный молодежный драйв, секс без обязательств и комплексов. Только вот в момент кульминации изо рта у девчонки забурлила белая пена, а член Марка что-то сжало с такой силой, что он попросту вырубился от накатившего оргазма.
Было немного страшно, довольно-таки больно – и невыносимо приятно. Так бывает, когда отрываешь присохший к ране бинт.
Впрочем, удовольствие в этом находят, конечно же, не все.
