владыки — а ты прежде и бровью не вела! С самого начала девушка вела себя достойно, а с тобою была крайне почтительна! Она не сеет смуты среди наложниц. Она добропорядочнее всех, кого я до сих пор знала… Ни одна душа на нее ни словом не пожаловалась! Отчего же ты так ее невзлюбила?
— При чем тут «невзлюбила»? — возмутилась Захра. — Просто я пекусь о здоровье нашего дорогого господина. — Первая жена владыки была по рождению каталанкой — а женщины этой страны славятся острым умом. Именно это и очаровало в ней когда-то Абд-аль-Рахмана…
— Но сейчас-то речь вовсе не о его здоровье! — слегка улыбнулась Таруб, — Ведь это бедняжка Зейнаб чуть было не умерла.
— Он любит ее… — почти беззвучно прошептала Захра.
— Ах, так вот в чем твоя печаль! — отвечала подруга. — Ох, Захра, ну и что тут такого? Ведь он любит и меня, а ты ничуть не ревнуешь. Он любит всех очаровательных своих наложниц — и даже не очень очаровательных, особенно тех, кто подарил ему детей. В особенности Бацею и Кумар. Ведь ты и к ним не ревнуешь мужа! Если даже он любит эту Зейнаб, то любовь его к тебе все равно сильней! Ты у него самая любимая жена! И таковой останешься. Разве не назвал он в твою честь город? Как красиво — Мадинат- аль-Захра… Просто прекрасно, что мужчина в его возрасте способен еще полюбить! — Она рассмеялась. — Так возблагодарим же за это Аллаха! Ведь мы с тобою попали во дворец Абд-аль-Рахмана одновременно. Помнишь? Мы были совсем юными девушками. Твой сын родился за два месяца до появления на свет моего малыша. И я не гневлю Аллаха, что вышло, то вышло… Я обожаю моих детей и внуков. Это мое утешение. Я не убиваюсь оттого, что время страсти миновало. А ты вот, похоже, не можешь смириться… И с каждым годом тебе все тяжелее. Думаю, причина твоей ревности вовсе не в любви Абд-аль-Рахмана к Зейнаб, а в ее юности и поразительной красе! Этого ты все равно не сможешь изменить — как, впрочем, и не сумеешь сама помолодеть. Тебе ведь уже за сорок…
— Как ты безжалостна! — из глаз Захры брызнули слезы.
— Я просто честна с тобою, — как всегда, дражайшая моя подружка! — отвечала Таруб. — Но заметь, я сказала тебе, что наш муж всегда будет сильнее прочих любить именно тебя, и неважно, кто еще взволнует его сердце… Прими это и умертви в своем сердце злость и ревность, иначе они убьют тебя или, что еще хуже, любовь к тебе Абд-аль-Рахмана. Неужели ты хочешь перечеркнуть все эти годы безмятежного счастья?
Захра молча отвернулась. Права ли Таруб? Или подруга просто-напросто хочет ее утешить? Абд-аль- Рахман с нею уже совсем другой…
Она вдруг вспомнила тот день, когда умерла старейшая наложница калифа. Госпожа Айша была первой женщиной, которую познал Абд-аль-Рахман. Она была старше владыки…
…Айшу подарил калифу его дед, старый эмир Абдаллах, воспитавший его. Абд-аль-Рахману она очень полюбилась. Она обучила его искусству любви и всем ухищрениям страсти, но кроме того стала близким его другом и доверенным лицом. И долгое время, уже после того, как страсть его к ней угасла, он навещал Айшу в ее покоях и очень почитал до самой ее смерти. Когда же Айша скончалась и вскрыли ее завещание, то обнаружилось, что благородная женщина просила употребить все ее немалое состояние, чтобы выкупить мусульман, томящихся в христианском плену… Но уцелели и освобождены были столь немногие, что Абд- аль-Рахман пребывал в полнейшей растерянности: как распорядиться оставшимися деньгами покойной? И вот в память о ней он решил сделать что-нибудь, что одобрила бы Айша, будь она жива. И именно Захра тогда предложила ему выстроить новый город…
Город был выстроен — небольшой, обнесенный высокой стеной. Место для него было выбрано на пологом склоне Сьерра-Морена, к северо-западу от Кордовы, откуда открывался прелестный вид на реку Гвадалквивир.. Строительство началось около десяти лет тому назад, и все еще не было завершено… Было задумано, что город будет состоять как бы из трех ступеней. Первая, самая высокая, предназначалась для дворца, который был уже вполне готов. На строительстве в поте лица трудились десять тысяч строителей, да к тому же здесь было еще около полутора тысяч тягловых скотов — мулы, ослы, верблюды… Каждый день укладывали около шести тысяч новых камней. Кровли покрывали золотым и серебряным листом…
С каждой из гигантских ступеней открывался по-своему красивый вид. Ниже резиденции владыки раскинулись прелестные сады и вольеры для экзотических животных и птиц. Еще ниже должны были располагаться государственные учреждения, жилища придворных, общественные бани, торжище, мастерские ремесленников, монетный двор, казарма для многочисленной стражи и мечеть.
Хоть Захра и сопровождала владыку в его поездках туда в первые годы строительства, он изумил ее несказанно в день всеобщего переселения в новый дворец из Кордовы.
Когда они приблизились к городским воротам, он попросил се поднять глаза. Она увидела собственный мраморный бюст прямо над огромными воротами. Она безмолвно устремила глаза на мужа, а он объявил ей, что город отныне именуется Мадинат-аль-Захра — «Город Захры».
— Не лучше ли будет назвать его Мадинат-аль-Айша — в память о давней твоей подруге, на чьи деньги и ведется строительство? — сказала она, прижав руку к бешено бьющемуся сердцу. Она знала, что он откажется — ведь именно ее, Захру, он любил больше всех. Но она чувствовала себя обязанной хотя бы предложить ему — это была дань памяти Айши… О, Аллах! Какая же это честь для женщины! Кто еще удостоился подобного?..
…А вот теперь у Абд-аль-Рахмана новая страсть. Рабыня Страсти Зейнаб всецело захватила его. Захра вздохнула… В душе у нее вновь вспыхнула ревность. Права ли Таруб? Эта женщина никогда не лжет, даже самой себе. Она добра, рассудительна и предельно честна.
Но всякий раз, глядя на Зейнаб, Захра чувствовала неудержимую черную злобу. Похоже, справиться с этим она не сможет. Какое право имеет эта девчонка похищать у нее калифа, любимого мужа?.. А что, если Зейнаб родит? Прежде она никогда не беспокоилась, что дитя какой-нибудь наложницы поколеблет незыблемое положение ее сына. Ведь Абд-аль-Рахман раз и навсегда решил, что Хакам наследует его престол! А что, если он вдруг передумает? Что, если любовь к Зейнаб лишит его разума? Захра лихорадочно рассмеялась…Зря она так отчаивается. Ничто не угрожает ни ей, ни сыну… И все же, все же… Седина в бороду — бес в ребро. Вдруг…
Ее пылающего гнева не усмирило известие о том, что Зейнаб со слугами перевезли в Аль-Рузафу.
— От кого это ее так оберегают? — с горечью говорила она Таруб. — Это смешно! Просто нелепо!
Светло-карие глаза Таруб светились искренним участием, когда она успокаивала подругу:
— Не терзай своего сердца, Захра. Калиф просто играет роль озабоченного любовника — ему это приятно. К тому же просто хочет на время уединиться с новой игрушкой. Это вполне естественно. Разве ты не помнишь, как в юности он перевозил нас с тобой в летнюю резиденцию? Когда Зейнаб поправится, он привезет ее назад. Кстати, помни, что Аль-Рузафа находится северо-западнее Кордовы, а Мадинат-аль- Захра, напротив, к юго-востоку от города. Так что калиф будет больше времени проводить в седле, нежели в жарких объятиях Рабыни Страсти. — Таруб хихикнула. — Зейнаб молода и наверняка насмерть перепугана случившимся. Какими бы баснями ни утешал ее калиф, она далеко не глупышка и прекрасно понимает, что шансы отыскать злоумышленника ничтожно малы. Так что он увез ее в Аль-Рузафу отчасти для того, чтобы утешить и успокоить бедную девочку…
Но Зейнаб вовсе не была напугана. Она отчаянно злилась на то, что кто-то осмелился решиться на отравление. А ведь она была уверена, что у нее нет врагов! Наверняка это какая-нибудь глупенькая девчонка, искренне верящая в то, что если она уберет с пути Рабыню Страсти, то владыка снизойдет до нее! Непохоже было, что она когда-нибудь узнает имя отравительницы, но теперь придется всегда быть настороже. В гневе сверкала она глазами, глядя, как ее одежду выносят из комнаты, чтобы спалить, — Хасдай-ибн-Шапрут был неумолим.
— Это смешно! — бушевала она. — Не могут же все мои платья быть пропитаны ядом! И считай, что все мои драгоценности пропали: уксус испортит их! Да провались он, этот въедливый лекаришка, со своими советами!
— Он спас тебе жизнь, госпожа, — резко бросила Ома. — И что в сравнении с этим какие-то тряпки и побрякушки? Кстати, калиф клятвенно пообещал одеть тебя как принцессу крови! Весь шелк, присланный Доналом Раем, уйдет на новые наряды для тебя.
— А ты откуда об этом узнала? — придирчиво спросила Зейнаб.
— Наджа рассказал. А он знает обо всем, что происходит во дворце. Он знает даже, что госпожа Захра бешено ревнует к тебе калифа. Наджа в дружбе с одной из ее прислужниц.
