Тем временем Боб объявил, что Тина и Майк выиграли состязание. Он преподнес им бутылку шампанского, повязанную широкой красной лентой, и под звук аплодисментов произнес:
— Ребята, вы держались блестяще! Превратили игру в настоящее шоу. Благодарю вас за это!
Когда Боб отошел, Майк шепнул Тине:
— Отличная работа, малышка! Мы им понравились. Веймоут хохотал как сумасшедший!
Веймоут! Боже правый! Ведь он тоже наблюдал за игрой, и в его голове наверняка возник образ Тины, перемазанной взбитыми сливками и лежащей в постели с руками, прикрепленными к изголовью клейкой лентой. И которая к тому же ходит без трусов! Разве поручит он столь развратной особе работу над новым проектом?
— Что-то пить захотелось, — сказал Майк. — Принести тебе воды или коктейль?
Тина изумленно взглянула на него. Он говорил таким спокойным тоном, будто ничего не случилось. Как можно быть настолько толстокожим?
Горло Тины сжалось, и она с трудом выдавила:
— Да, принеси воды со льдом.
Майк мимоходом поцеловал ее и направился к бару. Выждав минуту, Тина решительно зашагала к выходу.
Сидя на кровати, она смотрела в окно, на мерцающие на темном небосводе звезды и на бегущие за бортом огоньки. Теплоход с самого Оксфорда шел без остановок и на большой скорости, спеша к утру прибыть в Лондон.
В глазах Тины дрожали слезы. После дурацкой игры в ресторане в ее сердце словно образовалась пустота.
Она так рассчитывала на Майка! У нее даже сомнений не было, что он поможет выдержать состязание. Однако вместо этого Майк выставил ее на всеобщее посмешище, разрушил репутацию.
Дверь распахнулась, и Майк вошел в каюту.
— Эй, малышка! Боб сказал, что ты ушла из ресторана. Там вечеринка в разгаре… Почему ты сидишь здесь?
Тина была не в состоянии взглянуть ему в лицо. Она испытывала боль и гнев.
Он шагнул к кровати.
— Тина? Что случилось?
— Не могу поверить, что ты сделал это!
— Что именно?
— Унизил меня перед всеми.
— Что?!
— Ты прекрасно слышал. Возможно, мне еще долго предстоит работать с этими людьми, но отныне они начнут посмеиваться за моей спиной!
Майк оторопело уставился на нее.
— Минутку! Ты имеешь в виду игру?
— Что же еще?
— Детка, никто над тобой не смеется! Ты слишком мрачно смотришь на вещи.
— Никто? Да все… Слышишь? Все потешаются от души! Эти вопросы… Просто безумие какое-то! Про Боба я не говорю — от него иного ждать не приходится, но ты-то! Почему ты стал подыгрывать ему? Разве нельзя было отвечать по-другому?
— Как это?
Тина подняла на него полный обиды взгляд.
— Взбитые сливки! Наручники! Подумать только… И в довершение всего ты заявил, что я разгуливаю без нижнего белья!
— Что ты, солнышко? Неужели думаешь, что мои слова кто-то воспринял всерьез? Все сообразили, что это шутка!
— Ничего подобного!
— Постой, не кипятись. — Майк сел на кровать рядом с Тиной. — У меня и в мыслях не было делать из тебя посмешище. Помнится, ты упомянула, что уже по-другому смотришь на историю с забытыми в бельевой трусиками, вот я и решил…
— Но этот случай известен лишь нам двоим. А ты сегодня чуть не разболтал о нем всем на свете.
— По-моему, ты вновь делаешь из мухи слона.
— А ты снова отказываешься взглянуть на вещи серьезно. Вечно над всем насмехаешься!
— Да! Не могу спокойно воспринимать твои смехотворные заявления! Ведь это же просто глупо, как ты не поймешь!
— Для тебя, возможно, и глупо. Ведь не твоя же карьера на грани краха.
— Малышка, если ты не поняла, объясняю игра для того и была затеяна, чтобы все повеселились. И мы с тобой заставили их смеяться!
— Заставили смеяться… Вижу, ты ни капельки не изменился. Все тот же перепуганный мальчишка, строящий из себя шута, только бы обзавестись приятелями. Не пора ли повзрослеть? — Выпалив это, Тина прикусила язык, но взять свои слова обратно уже нельзя. Несмотря на отвратительное поведение Майка в ресторане, она не хотела причинить ему боль.
Однако, судя по выражению его лица, именно это и произошло.
Оба надолго замолчали, ощущая нарастающее между ними напряжение.
— Майк, — произнесла наконец Тина, мучительно подыскивая слова, — мы… такие разные. Я никогда не знаю, что ты сделаешь в следующую минуту. И меня постоянно не покидает ощущение, что ты вот-вот произнесешь нечто такое, с чем мне потом придется как-то справляться. И меня вечно мучает боязнь провала.
— А тебе никогда не приходило в голову, что проблема заключается в тебе, а не во мне?
— Да, разумеется. У меня нет иллюзий на сей счет. Я слишком скованна, замкнута, консервативна и не смогла бы расслабиться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Возможно, ты не поверишь, но я в самом деле завидую твоей легкости. Ты запросто общаешься с людьми, а для меня это тяжкий труд. — Она грустно вздохнула. — Понимаешь, никто из нас не виноват. Просто мы не подходим друг другу. Ты свел бы меня с ума меньше чем за месяц. А я то же самое сделала бы с тобой. Мне привычен замкнутый образ жизни, а тебе по душе не предсказуемость. Вот такие мы с тобой, и лучше понять это сейчас, чем потом чувствовать себя несчастными.
— По-твоему, все это время мы были несчастны?
— Нет, конечно. Нам было очень хорошо вдвоем, но…
— Стоп! Никаких “но”. Давай на этом и остановимся. Нам было хорошо, и больше я ничего не желаю слышать.
— Несколько чудесных дней нельзя растянуть на всю жизнь, Майк. — В глазах Тины стояла печаль.
Майк не смог скрыть удивления и обиды. Заметив выражение его лица, Тина внутренне сжалась. И все же она не изменила своего мнения относительно разделяющей их пропасти.
Упершись локтями в колени, Майк положил подбородок на сплетенные пальцы и надолго замолчал. Тина чувствовала себя очень неуютно, потому что не знала, что тут можно еще сказать.
— Знаешь что, малышка? — вдруг сказал Майк.
— Что?
— Думаю, ты права.
— Да?
— Конечно. Мы действительно очень скоро свели бы друг друга с ума.
Тину удивило, что Майк так быстро с ней согласился. Хотя, с другой стороны, что ему еще, остается? Истина лежит на поверхности, ее трудно не увидеть.
Майк сокрушенно вздохнул.
— Последние несколько дней мы только и делаем, что наслаждаемся друг другом. Но если задуматься
