систему, предназначенную для охраны этой громадины, попытаться втиснуть на банковские площади, следящие камеры будут висеть вдоль всех коридоров рядами, а провода сигнализации придется подключить к каждому ящику каждого письменного стола, к каждой корзине для бумаг, к каждой крышке смывного бачка каждого, пропади он пропадом, унитаза!
То же самое справедливо для любого другого здания, будь то музей, жилой дом или супермаркет.
Расположенное под черепной коробкой Семена Валентиновича Градова вычислительное устройство включилось и заработало на полную мощность. Работа была недолгой, вывод – однозначным: не дав себе труда задуматься о мотивах покупателя раньше, с головой погрузившись в пучину переживаний по поводу своей внезапно прорезавшейся непорядочности, он, Семен Валентинович Градов, полтора часа назад собственноручно передал незнакомому проходимцу, у которого даже не спросил документы, ключи от Государственного Эрмитажа. Ну, пусть не ключи, а отмычки, зато первосортные...
Теперь следовало решить, что делать дальше. Первым делом Градов заставил себя на время забыть о существовании совести, патриотизма и прочих благоглупостей, которыми его по уши напичкали семья и школа. С моральными проблемами он разберется потом, а в данный момент следовало выработать наиболее безопасную линию поведения.
Итак, он оказался замешанным в подготовке крупного ограбления, грозящего не только музею, но и всей России крупным международным скандалом с неизбежным подрывом и без того шаткого престижа.
Этот Петр Иванович хоть и большой хитрец, но все-таки болван. Дурак набитый. Это, между прочим, очень распространенное явление – хитрый дурак... Украсть испанское золото у него, может быть, и получится, но потом его станут искать по всему земному шару и рано или поздно обязательно найдут. Потому что, когда российские спецслужбы берутся за дело по-настоящему, всерьез, они всегда находят то, что ищут. А это будет как раз такой случай, когда они возьмутся за дело всерьез...
'Посадят, – понял Семен Валентинович. – Посадят обязательно, из-за несчастных двадцати тысяч долларов упекут куда Макар телят не гонял, на исторически значимый срок. Вот подлость! Ну как можно в его возрасте, да еще имея ученую степень, оставаться таким кретином?!'
Жить в бегах Градов не умел и не хотел, да и понимал к тому же, что найдут его быстро – намного быстрее, чем все того же Петра Ивановича. Так что, рассуждая логически, у него был только один выход: явиться с повинной, и чем скорее, тем лучше. Деньги придется сдать, но зато, может быть, повезет пройти по делу свидетелем. В самом крайнем случае дадут условный срок, зато вся эта чертовщина кончится раз и навсегда. Лучше уж так, чем всю оставшуюся жизнь вздрагивать от каждого звонка в дверь...
Обещание Петра Ивановича в случае чего достать его из-под земли и обратно в землю вбить вспомнилось Градову лишь мимоходом: пусть-ка попробует выполнить свою угрозу, сидя за решеткой!
Решение было принято. Градов понимал, что, если бы не водка, принять это решение было бы труднее и данный процесс занял бы гораздо больше времени – дни, недели, а может быть, и целые месяцы, пока что- то решать не стало бы окончательно поздно. В несвойственной Семену Валентиновичу решительности и твердости была виновата, конечно же, именно она, водка, но это, пожалуй, был как раз тот случай, когда признанное, бесспорное зло пошло ему во благо – ну вроде того как змеиный яд в небольших дозах не убивает, а, наоборот, лечит...
Он встал из кресла, больше не обращая внимания на работающий телевизор, и нетвердой походкой двинулся в прихожую, где стоял телефон. Портфель с двадцатью тысячами долларов по-прежнему обретался на полке под зеркалом, и Семен Валентинович озадаченно хмыкнул, обнаружив, что напрочь о нем забыл. Ну и правильно, что забыл, потому что денег этих ему теперь не видать как своих ушей... И слава богу. Бедный, но честный – так он жил всегда и так будет жить впредь, до самой своей смерти. Так ему, видно, на роду написано – умереть нищим, но зато с незапятнанной репутацией...
Он положил ладонь на трубку телефона и немного помедлил, взвешивая все в последний раз. Нет, другого выхода не было. Как ни крути, получалось, что надо звонить.
– Надо так надо, – произнес он вслух, поразившись тому, как незнакомо звучит его пьяный голос. – Э... пардон, а милиция у нас ноль-два или ноль-три?
При слове 'милиция' у него за спиной беззвучно приоткрылась дверца стенного шкафа. В образовавшейся черной щели появилось бледное, одутловатое личико, поражавшее странным несоответствием между его кукольным размером и взрослыми чертами. Мутноватые серо-голубые глаза злобно прищурились, превратившись в две окруженные густой сеткой морщинок щелки; затем появилась обтянутая медицинской латексной перчаткой кукольная ладошка, за ней последовало плечо, и из темноты стенного шкафа в прихожую бесшумно выскользнул лилипут.
Ничего не замечая, Семен Валентинович снял трубку, дождался гудка и набрал ноль. Какое-то мгновение его палец нерешительно висел над диском, выбирая между двойкой и тройкой. Совершенно неожиданно сзади на плечи с силой запрыгнуло какое-то существо, размерами и ловкостью напоминавшее обезьяну. От толчка телефонный аппарат слетел с полочки и грохнулся на пол. Градов выпустил трубку и, охваченный паническим ужасом, пьяно закружился по прихожей, силясь сбросить оседлавший его кошмар. Руки вцепились в одежду, ткань затрещала, но запрыгнувшая на него тварь держалась цепко, как клещ. Ладони у нее были маленькие, сильные и почему-то резиновые, как у ожившего манекена из отдела детской одежды.
Борьба заняла всего несколько секунд, но охваченному паникой Градову они показались вечностью. От неожиданности он даже перестал дышать; потом дыхание вернулось, он с хлюпающим звуком втянул в себя воздух и открыл рот, намереваясь испустить дикий вопль. В то же мгновение рот и ноздри его оказались закупоренными какой-то влажной тряпкой, испускавшей отвратительный химический запах. Градов полной грудью вдохнул это зловоние, замычал, а потом сознание покинуло его, и он рухнул на пол у порога ванной комнаты, увлекая за собой маленькую кровожадную тварь, которой так и не успел сделать ничего плохого.
Глава 7
Глеб Сиверов неторопливо переходил из зала в зал, делая вид, что рассматривает картины. При этом, чтобы не привлекать к себе внимания, он старался держаться там, где было побольше народу, то и дело примыкая то к одной, то к другой группе экскурсантов. Его темные очки лежали в нагрудном кармашке пиджака, а в руках он держал стандартный путеводитель. Такую книжицу-раскладушку можно было приобрести в киоске у входа в музей; руководствуясь ею, любой провинциал, впервые попавший сюда, мог не только отыскать наиболее известные экспонаты, прославившие Эрмитаж, но и без особых проблем выбраться отсюда на волю. Точно такие же путеводители виднелись в руках у многих посетителей – как ни странно, даже у тех, кто стадом ходил по пятам за экскурсоводом.
Путеводитель Глеба на поверку сильно отличался от всех остальных путеводителей, поскольку над ним хорошенько поработал Клава. На плане каждого зала виднелись поставленные его рукой аккуратные малозаметные крестики. Крестиками были обозначены следящие камеры; задача Глеба состояла в том,
