– Он уехал в город вместе с Коротким, а вернулся один. Привез документацию, а когда его спросили, куда подевался лилипут, весьма ловко уклонился от ответа. Устроил скандал, драку, так что про Короткого все забыли. А Короткий вернулся только на следующий день, приехал на электричке...
– Значит, можно предположить, что, пока Градов где-то встречался с Васильевым для передачи документации, этот ваш Короткий проник в его квартиру по пожарной лестнице и поджидал его там. Из чего следует, что судьба Градова была решена заранее.
– Нам этого никогда не доказать, – хмурясь, сказал Глеб. – Но это в корне меняет дело.
– Вот как?
– То есть мое к нему отношение, – уточнил Сиверов. – До сих пор эти парни производили впечатление обыкновенных неудачников. Но теперь...
– Попридержи эмоции, – посоветовал Потапчук. – Неудачники тоже иногда убивают людей.
– Сгоряча, – возразил Глеб, – от отчаяния, а то и вовсе случайно. Но тут никакой случайностью не пахнет. Они все очень хорошо продумали, а Короткий провернул это дельце как настоящий профессионал. Его раньше никогда не привлекали по подозрению в убийстве?
Федор Филиппович покачал головой.
– А его и сейчас никто не подозревает в убийстве, кроме нас с тобой, – заметил он. – А мы о своих подозрениях будем помалкивать – по крайней мере пока. Вот выйдем на заказчика, тогда они нам за все ответят. И за Градова в том числе.
Глеб бросил на него быстрый, внимательный взгляд.
– Да-да, – хмуро кивнул генерал, – за Градова они ответят отдельно. По большому счету, у этого человека была такая голова, что по сравнению с его смертью кража каких-то золотых побрякушек – мелочь, не стоящая упоминания. Обидно это, Глеб Петрович, когда главное достояние страны – люди с интеллектом – служит всего-навсего разменной монетой в погоне за золотом...
Глеб промолчал, поскольку все, что он мог сказать, во-первых, прозвучало бы банально, а во-вторых, не имело прямого отношения к делу.
Федор Филиппович начал еще что-то говорить, но тут к ним приблизился какой-то немолодой человек, по виду – стопроцентный провинциал, впервые в жизни попавший в Эрмитаж. Проходя мимо, он обронил путеводитель, неловко наклонился за ним, почти толкнув генерала, пробормотал какие-то извинения и пошел своей дорогой, вертя головой по сторонам. Не говоря ни слова, Потапчук повернулся к Глебу спиной и двинулся в противоположном направлении. Все было ясно: разговор закончился, и что-то подсказывало Глебу, что возобновить его не удастся еще долго – до тех пор, по крайней мере, пока золото конкистадоров не будет похищено.
Покидая зал, Федор Филиппович разминулся с Котом. Васильев окинул генерала ФСБ, расследующего его деятельность, равнодушным, невидящим взглядом; что до Федора Филипповича, то он даже не повернул головы, пройдя мимо Кота, как мимо еще одного чучела в сверкающих рыцарских латах. Свой экземпляр путеводителя, свернутый в трубку, Кот держал в руке и, проходя мимо Глеба, едва заметно махнул им в сторону выхода, как жезлом регулировщика. Глеб понял это так, что, осмотрев свой 'огород', Кот пришел к выводу о бесполезности их дальнейшего пребывания здесь. 'Давно бы так', – подумал Сиверов, делая вид, что внимательно изучает таблички в витрине с ручным оружием.
Выдержав положенную паузу, он двинулся вслед за Котом по заранее оговоренному маршруту. Бек много ворчал по поводу чрезмерной, как он считал, конспирации, и это был, пожалуй, единственный предмет, по поводу которого его мнение целиком и полностью совпадало с мнением компьютеризованного анархиста Клавы. Сидевший за рулем Гаркуша собственного мнения на этот счет не имел, а Короткому, который в силу своей чересчур бросающейся в глаза наружности не принимал в пересчете камер участия, на это было наплевать. Что же до Глеба, то он, хоть и считал осторожность Кота вполне разумной и, более того, необходимой (хотя и совершенно бесполезной), почел за благо присоединиться к недовольной воркотне Бека и Клавы, так что накануне вечером Кот был вынужден прочесть им троим очередную лекцию о том, что ждет их, баранов, если они, бараны, не станут четко и беспрекословно выполнять его инструкции.
Посему, в строгом соответствии с полученной инструкцией двигаясь в полном одиночестве вдоль бесконечного, обращенного к Неве фасада Зимнего дворца, Глеб имел вдоволь времени на раздумья. С реки тянуло сырым холодным ветром, в котором уже явственно ощущался запах наступающей весны; день стоял не по-питерски ясный и солнечный, асфальт под ногами уже очистился и подсох, лишь в трещинах и ямках темнели пятна и полосы влаги. На свинцовой невской воде среди серых осколков тающих льдин качались и подпрыгивали присевшие отдохнуть чайки. Бесчисленные окна Зимнего весело сверкали, отражая солнце; по набережной с шипением и гулом проносились автомобили, казавшиеся одинаково серо-коричневыми из- за налета грязи, который ровным слоем покрывал их от колес до самой крыши.
Глебу не очень нравился Питер, выстроенный по единому, математически точному плану в скучном классическом стиле. Это было совсем не то место, где агент по кличке Слепой хотел бы умереть; конечно, оно выглядело намного приличнее какого-нибудь Урюпинска или Наро-Фоминска, прозванного в народе попросту Норой, но Глебу оно все равно было не по душе. Впрочем, он подозревал, что точно такие же чувства испытывал бы в отношении любой другой точки на поверхности земного шара, про которую знал, что здесь его поджидает почти неминуемая смерть.
А смерть была не за горами – ходила кругами, присматривалась, выбирая удобный момент. Глеб чувствовал ее приближение так же ясно, как ровный сырой ветер, студивший сейчас его левую щеку. Это был далеко не первый случай в его карьере, когда поставленная перед ним задача входила в прямое противоречие с инстинктом самосохранения; если вдуматься, так было всегда, но в данной ситуации противоречие получалось особенно острым. Потому что его задача заключалась в том, чтобы пройти весь намеченный Котом – Васильевым путь до самого конца и выйти на неизвестного заказчика. Но Глеб начал подозревать, что после ограбления Кот не вступит в контакт с заказчиком до тех пор, пока хоть один член его группы будет продолжать дышать.
В этом можно было сомневаться, пока не умер Градов. После его смерти стало очевидно, что Кот избрал самый простой и эффективный способ обеспечения секретности – способ, при любых обстоятельствах дающий стопроцентную гарантию молчания. О Градове и его незавидной судьбе знали Кот и Короткий; остальные до сих пор пребывали в блаженном неведении. Глеба сейчас занимало другое: чтобы добраться до заказчика, он должен был пользоваться полным доверием Кота, а чтобы завоевать это доверие, надо, черт возьми, безропотно дать себя прирезать!
Словом, с того момента, как инженер Градов пьяный утонул в собственной ванне, ситуация заметно обострилась. Тот, кто пошел по пути убийств, уже не остановится, потому что убийство является самым простым и надежным способом разрешения всех спорных вопросов. Стоит только попробовать, и дальше все
