— У всех народов есть добрые и злые, ваше высочество. Если я научил вас не выносить поспешных суждений, то могу считать это победой для Пальмиры и ее народа.
— Но Пальмирой правит мой муж, а не я.
— Все женщины управляют своими мужьями, ваше высочество. Я имею все основания утверждать это, поскольку вырастили меня мать и сестры.
Зенобия рассмеялась.
— Это упрек мне! — сказала она, поднимаясь со стула. — А теперь скажите, Марк Александр Бритайн, когда все эти прекрасные вещи, которые я приобрела, будут доставлены во дворец?
— Я пришлю их завтра, ваше высочество. Их могли бы доставить к вам и сегодня, но нам нужно время, чтобы обить тканью ваши кушетки. Если позволите, я провожу вас до носилок.
Он стоял возле склада и наблюдал, как большие носилки, нагруженные до предела Зенобией и ее служанками, удалялись по улице. Их сопровождали не пальмирские солдаты, а воины-бедави. Он ясно понял, что влюбился, и эта изысканная женщина — единственная на всем белом свете. Что бы ни случилось, он должен оставаться рядом с ней. Он еще не знал точно, как ему удастся достичь этого, но как-нибудь он этого добьется!
Казалось, сама Венера узнала о его желании и сжалилась над ним, потому что на следующий день такая возможность представилась сама собой, когда он лично наблюдал за доставкой покупок Зенобии во дворец.
Она весело приветствовала его, а потом принялась указывать рабам, куда поставить мебель. Вскоре к ним присоединился Оденат. Он поцеловал свою молодую жену в щеку и снисходительно улыбнулся, выслушав ее объяснения.
— Я ничего не смогла бы сделать, мой Ястреб, если бы не Марк Александр Бритайн!
— Значит, мы вам обязаны, Марк Александр Бритайн! — сказал Оденат. — В самом деле, вы не похожи на наших купцов.
Сразу видно, вы получили хорошее образование и родились в семье патрициев.
— Да, мой род древний и знатный, ваше высочество. Род Александров восходит еще к Римскому царству. Мы выжили, и ключ к этому, как я полагаю, заключается в том, что мы никогда не впутывались в политические интриги. Каждое новое поколение учили, что только упорный труд — залог благосостояния. Наше фамильное имение, расположенное на холмах под Римом возле Тибра, было пожаловано нам в самом начале существования республики. Мой дед, который в настоящее время является главой рода Александров, все еще следит за фермой и виноградниками.
— И тем не менее вы сделались торговцем, Марк Александр Бритайн. Почему же? — спросил князь Пальмиры.
— Мой отец — младший сын, ваше высочество. В отличие от остальных членов своей семьи, он предпочел служить правительству. Со временем его направили в Британию губернатором. Там он встретился с моей матерью и женился на ней. Чтобы обеспечить свою растущую семью, он начал приобретать и отправлять в Рим разные редкие и красивые вещи. Когда его в конце концов отозвали обратно в Рим, он обнаружил, что создал небольшое торговое дело с надежными связями. Мой дед позволил отцу заняться торговлей, а тот решил, что жизнь в городе гораздо приятнее деревенской. Мой младший брат Аул живет в Британии, покупает там товары и отправляет их в Италию. Меня послали сюда, на закупку великолепных товаров с далекого Востока, а товары из Европы хорошо идут здесь.
Оденат пристально разглядывал рослого римлянина.
— Вы служили в армии?
— Да, ваше высочество, я служил в преторианской гвардии6 под предводительством юного императора Гордиана в Африке. Эти слова произвели на Одената большое впечатление.
— В качестве свадебного подарка император собирается сделать меня командиром римских легионов здесь, в Пальмире.
— Это великолепный подарок, ваше высочество. У меня нет сомнений, что вы принесете славу этому краю! — ответил Марк.
— Полагаю, Марк Александр Бритайн должен остаться с нами на вечернюю трапезу, мой Ястреб! — сказала Зенобия. Она повернулась к Марку.
— Вы ведь останетесь, не правда ли? Князь улыбнулся.
— Боюсь, вы не сможете отказать нам, Марк Александр Бритайн.
У Марка не было никакой возможности вежливо отклонить это предложение. По правде говоря, он и не хотел отказываться. Хотя при виде князя, проявлявшего такую нежность к Зенобии, он испытывал страдание, но, по крайней мере у него есть возможность побыть рядом с ней?
Зимняя столовая в маленьком дворце была обращена окнами на юг. Ее стены выложили тонкими плитками бледно-желтого мрамора, деревянные карнизы и плинтусы украсили резьбой и позолотой. Изящные решетки закрывали окна. Восточную и западную стены комнаты украсили великолепными фресками, сверкающими золотыми пластинками, яркими красками и картинами, выполненными в технике мозаики. Одна картина изображала охоту на гиппопотамов и крокодилов на Ниле, а другая — охотников на конях в сопровождении лоснящихся быстроногих собак, преследующих газелей в пустыне. Пол также выстлан мозаикой — крошечными синими, зелеными и желтыми плитками. Вокруг квадратного обеденного стола были расставлены три пиршественных ложа, каждое из которых предназначалось для трех человек.
Князь сел на центральное ложе, Зенобия расположилась слева от него, а Марка усадили справа, на почетное место. Марк ел механически. Он был слишком поглощен ответами на многочисленные вопросы, которыми забрасывала его Зенобия.
Некоторое время он рассуждал о различных философских проблемах. Потом она проницательно взглянула на него и произнесла:
— А вы верите во все это, Марк Александр Бритайн? Он улыбнулся ей.
— Я — реалист. Я верю только в то, что вижу.
— Я не хотела обидеть вас. Просто я любопытная. На свете так много интересного, и все хочется узнать!
— Зенобия — самая прекрасная женщина в Пальмире, но она не удовлетворена тем, что имеет, — заметил князь.
— Быть красивой — это еще не все, мой Ястреб. Если бы ты хотел взять в жены какую-нибудь пушистую кошечку, ты бы уже давно женился.
— Что же вы хотите знать, моя княгиня? Я с радостью поделюсь с вами своими скромными познаниями.
Князь кивнул, и Зенобия с унынием произнесла:
— Марк Александр Бритайн, я ведь даже не знаю, как выглядит море, и это, мой друг римлянин, лишь начало моего невежества.
Марк заговорил. Обладая даром красноречия, он рисовал чудесные картины мира, которые позволяли слушателям словно наяву увидеть море и плывущие по нему корабли. Он рассказывал о Риме, построенном на семи зеленых холмах, о Британии, стране, где он родился, с ее туманной сырой погодой и холмами, еще более зелеными, чем в Риме. Он рассказывал о своей службе в Африке, этой первобытной стране, полной жестоких контрастов. Во время рассказа Зенобия сидела неподвижно и, словно губка, впитывала каждое его слово. За окнами столовой сгущалась ночь. Слуги убрали фрукты и медовые лепешки с орехами. Бокалы вновь наполнили ароматным красным вином, а Марк все продолжал говорить, пока не заметил уголком глаза, что князь зевает, прикрывшись рукой.
— Уже поздно, а я все бубню, словно школьный учитель! — сказал Марк.
— Но вы ведь только начали рассказывать мне о том, что я так стремлюсь узнать! — произнесла Зенобия.
— В таком случае, может быть, Марк Александр Бритайн еще раз навестит нас и продолжит свой рассказ, — вежливо сказал князь.
— Завтра! — добавила Зенобия.
— Завтра?
