состоянии сам избавиться от него.
— Я выслушаю тебя, если тебе захочется поговорить, Марк. Где ты был, прежде чем пришел ко мне?
— Я обедал во дворце, — последовал ответ.
— О боги! Ничего удивительного, что ты в плохом настроении. Необходимость высидеть весь парадный обед кого угодно выведет из себя. А была там эта старая сука, Аль-Зена? Как она воротила нос из-за женитьбы князя на этой прелестной маленькой бедави! Наша княгиня держится достойно, и я думаю, что мать князя не сможет управлять Зенобией Пальмирской!
Садира усмехнулась.
— Как эти двое влюблены друг в друга! Они даже не делают попыток скрывать свою страсть!
Ее взгляд смягчился и стал нежным.
— Ну же, мой большой и страстный римлянин! Позволь Садире снять дурное настроение и вернуть тебе радость!
Она притянула его и поцеловала с необыкновенным мастерством. Марк позволил ей поверить, что она достигла цели. Но его мысли умчались к Зенобии.
Никто в Пальмире не был особенно удивлен, когда их прекрасная княгиня начала раздаваться в талии и было сделано официальное сообщение, что ожидается появление наследника трона. Спустя ровно год и один день после свадьбы у княгини Пальмиры родился сын, которого назвали Вабаллатом. Пятнадцать месяцев спустя родился его брат Деметрий.
За несколько лет правительство в Риме пало из-за внутренних распрей. Не осталось ни одной настоящей императорской фамилии. Один император сменялся другим благодаря поддержке той или иной армейской клики — только для того, чтобы пасть, когда другая группировка возвысит собственного избранника.
Императора Валериана вызвали из Ретии в Галлию. Он совершил поход на Рим, узурпировал власть и впервые дал империи стабильность, которой она не знала уже многие годы. Его сыну шел двадцать первый год, и он уже успел стать преступником. Валериан сделал из него соправителя. Император откровенно говорил о том, что хотя ему уже за шестьдесят, но если его убьют, как некоторых его предшественников, то его сын Галлиен не только отомстит за него, но и займет его место.
Император стал осматриваться вокруг в поисках честных союзников. Ему доложили, что на Востоке, в Пальмире, римский губернатор Антоний Порций Бланд хорошего мнения о молодом князе Оденате. Князю передали командование пальмирскими легионами, и ему удавалось удерживать персов в районе залива. У князя жена и двое маленьких сыновей. Они могли стать заложниками в случае, если князь станет неугоден.
Римский губернатор подал прошение об отставке. Так как он прослужил в Пальмире пятнадцать лет, ему не отказали в этой просьбе. Он предлагал не посылать в город другого губернатора, а сделать Одената царем, царем государства, которое станет сателлитом империи. Его лояльность определенно не вызывала сомнений, и это показалось Валериану превосходным решением. Как же он сможет привести в порядок дела у себя в Риме, если ему приходится беспокоиться еще и о восточных провинциях? И вот вышел указ. Оденат Септимий становился царем Пальмиры.
Город бурно воспринял эту новость. Празднества продолжались целых девять дней. Наконец, народ впал в пьяное оцепенение, которое продолжалось еще два дня.
Аль-Зена прихорашивалась у себя во дворце.
— Я теперь царица Пальмиры! Царица! — мурлыкала она.
— Царица Пальмиры — Зенобия. Вы ведь не жена Одената, а его мать! — сказала Делиция.
— Но если эта девчонка — царица, то почему бы и мне тоже не быть царицей? Разве она достойна этого? Нет! А вот я действительно достойна! Разве я не служила этому городу все эти годы?
Делиция зло расхохоталась.
— Вы? Вы служили Пальмире? Почти тридцать лет вы только и делали, что поносили Пальмиру. Народ ненавидит вас! Ваше имя сделалось ругательством! Единственное, за что вас можно поблагодарить, так это за хорошего царя. За три года, которые прошли с тех пор, как Оденат женился на Зенобии, она произвела на свет двух здоровых сыновей для продолжения династии и неустанно работала для блага города. Все ее любят!
— Включая и этого римлянина. Марка Александра Бритайна? — лукаво спросила Аль-Зена. — Почему он всегда здесь, наедине с ней?
— Клянусь богами, вы — злобная женщина, Аль-Зена! Вы очень хорошо знаете, что римлянин приходит сюда всего лишь дважды в неделю и что Зенобия никогда не остается с ним наедине. Он дает ей возможность узнать мир за пределами Пальмиры.
— Она хочет стать образованной царицей этой навозной кучи посреди пустыни? Ба! Да это всего лишь предлог, чтобы побыть со своим любовником, — Ах вы, злобное создание! — воскликнула Делиция. — Ваш сын и его жена глубоко любят друг друга. Даже ваш скверный язык никогда не сможет разлучить их, Аль- Зена! Остерегайтесь, иначе погубите себя!
— Какое же ты глупое создание, Делиция! — фыркнула Аль-Зена, и ее голос так и сочился презрением. — Как ты думаешь, сколько пастухов-бедави овладели Зенобией прежде, чем она вышла замуж за моего сына? Готова держать пари, что даже ее братья не отказывали себе в этом, особенно самый старший из них, Акбар, который любит ее до безумия! Эти дикари не считают кровосмешение грехом.
— Зенобия была девственницей, и вы знаете об том! Ведь вы, как и я, видели окровавленные простыни наутро после их первой брачной ночи. Я хорошо помню, как вы мучили меня, говоря, что она сама чистота в сравнении с моей грязью, как вы очаровательно выразились.
— А что станет с твоими сыновьями, Делиция, когда старший сын Зенобии взойдет на трон Пальмиры? Подумай об этом, ты, маленькая дурочка!
— Мои сыновья будут служить семье, как их учили! Мантия царя — тяжелая ноша, и я предпочла бы оставить ее другому — законному наследнику, Вабаллату.
— Неряшливая идиотка! — бросила Аль-Зена на прощание, и обе женщины разошлись в разные стороны. Отношение Аль-Зены к своей невестке не слишком улучшилось после того, как она узнала, что она, мать царя, будет носить титул вдовствующей княгини, титул, придуманный Зенобией.
— Моя жена решила, что ты не можешь носить титул княгини Пальмиры, ведь если у нас родится дочь, этот титул по праву будет принадлежать ей, мама! — объяснял ей Оденат.
— Тогда почему бы не сделать меня вдовствующей царицей? — в ярости спросила Аль-Зена.
— У Пальмиры может быть только одна царица! — Спокойно ответила Зенобия. — Во все века случались большие неприятности, если на троне восседали две царицы, старая и молодая.
— Но я, вне всяких сомнений, вовсе не старая! — огрызнулась Аль-Зена, которую больше всего привело в ярость слово «старая».
— Царица может быть только одна! — повторила Зенобия, и ее серые глаза с пляшущими в них золотыми огоньками встретились с гневным взглядом черных глаз ее свекрови.
— Да как ты смеешь! — злобно зашипела Аль-Зена. — Ты, маленькая дикарка из пустыни! Как смеешь ты пытаться помыкать мною! Ведь я — княгиня по рождению! Я — царская особа по рождению, а не по мужу! Неужели ты думаешь, что несколько слов, которые пробормотал жрец Юпитера, могут сделать тебя царской особой?
— Вы воспринимаете свое царское положение как право, — парировала Зенобия. — Вы думаете, что достаточно родиться царской особой. Но я говорю вам, Аль-Зена, — это не так! Быть царской особой — это еще и великая ответственность! Вы заботились, думали о чем-нибудь еще, кроме самой себя? Что для вас ваш народ? Беспокоились ли вы об его благополучии не только сегодня, но и по прошествии многих лет, когда вас уже не будет на свете? Царская особа должна знать, что творится в мире, чтобы лучше судить о том, каким курсом следует двигаться нашему городу, чтобы наш народ всегда, даже по прошествии веков, был процветающим и счастливым! Это большая ответственность, но я счастлива помочь моему господину и супругу Оденату нести эту ношу!
— И ты одобряешь это? — Голос Аль-Зены почти перешел в крик. — Ты одобряешь такое несвойственное женщинам поведение твоей жены?
— Она относится как раз к тому типу женщин, которых избрал бы для меня мой отец! — последовал
