привозят сюда шелковые нити для окрашивания, поблагодарят нас за это.
— У меня есть предчувствие, что им гораздо легче справиться с Публием Като, чем правительству! — ответила Зенобия.
— Я в восхищении от твоей деятельности! — похвалил ее Оденат. — Марий Гракх сам сказал мне об этом, а ведь не так-то легко услышать комплименты из уст этой старой лисы. Хотя мой отъезд напугал членов совета, теперь они считают, что я могу исполнять свои обязанности командующего римскими легионами на Востоке, не подвергая при этом опасности Пальмиру.
Оденат состроил гримасу.
— Но я не уверен, что у меня нет причин для беспокойства, Зенобия! Ведь поскольку ты показала себя более сведущей правительницей, чем я, они могут свергнуть меня!
— Я ничего не смогла бы сделать, если бы не знала, что ты вернешься домой, ко мне, мой Ястреб! — пылко ответила она.
— Может наступить время, когда тебе придется взять все на себя, мой цветок. Ах, я не хочу пугать тебя, но ни один человек, даже царь, не может быть неуязвимым для копья противника, для стрелы врага. Если случится, что я умру прежде, чем Вабаллат станет достаточно взрослым, чтобы править по праву, ты станешь регентшей этого города, его правительницей.
— Нет, ты не погибнешь в битве! Это не твоя судьба, я знаю! Он медленно поцеловал ее.
— Колдунья! — прошептал он. — Какие заклинания ты будешь творить, чтобы сохранить мою безопасность?
Его руки скользнули под одежду и начали ласкать ее шелковистую кожу.
— Нет, Ястреб! — запротестовала она. — Мне надо еще кое-что обсудить с тобой!
— И это более важно, чем наша любовь? — спросил он, лаская ее полную грудь.
Она, сопротивляясь, увернулась от него.
— Это касается нашей любви, мой Ястреб. Я люблю тебя всем сердцем, и ты, я знаю, тоже любишь меня. Однако Делиция до сих пор остается твоей наложницей, хотя ты уже несколько лет не оказываешь ей внимания. Имеешь ли ты понятие о том, как она несчастна?
Оденат посмотрел на Зенобию с любопытством.
— Ты предлагаешь мне вернуться в ее постель?
— Если ты сделаешь это, я выцарапаю тебе оба глаза! — воскликнула Зенобия в притворном гневе. — Нет, мой Ястреб, это не решение вопроса! Пока тебя не было, мы с Делицией проводили вместе много времени, и однажды ночью она поведала мне о том, как она несчастна. Конечно, Делиция благодарна тебе, но она страстно желает иметь то, что есть у нас. Она хочет выйти замуж и родить еще детей. Она прожила в твоем доме много лет и заслуживает вознаграждения.
— Делиция действительно желает этого? — спросил он.
— Да.
— И ты уже выбрала кандидата на ее руку?
— Это Руф Курий, который командует крепостью Квазр-аль-Хер.
— Как ты пришла к этому выбору?
В его голосе слышалось какое-то напряжение.
— Это предложение Лонгина. Он сказал, что Руф Курий — это первый рожденный в Пальмире центурион, который командует нашей пограничной крепостью. Лонгин сказал также, что Руф Курий — хороший человек и станет образцовым мужем для Делиции и прекрасным приемным отцом для Лина и Верна.
— Как ты можешь предлагать мне расстаться с моими сыновьями? — спросил он.
Зенобию поразила боль, которая слышалась в его голосе.
— Я знаю, как ты любишь Лина и Верна, — ответила она. — Но ты не принесешь им пользы, оставляя их во дворце. Они уже начинают спрашивать, почему их брат Вабаллат — твой наследник, а не один из них. При этом твоя мать ничуть не помогает, а, наоборот, поощряет мальчиков. Благоразумие не поможет нам, потому что логика никогда не возобладает над эмоциями.
— Но я не хочу, чтобы другой человек растил моих сыновей! — упрямо возражал Оденат. Зенобия потеряла терпение.
— А как же мои сыновья? — а ярости выкрикнула она. — Если тебя убьют в бою, что помешает какой- нибудь группе инакомыслящих выдвинуть требования в пользу Лина? Еще ни один незаконнорожденный никогда не сидел на троне Пальмиры. Но если с Делицией сыновья останутся здесь, во дворце, то все решат, будто ты оказываешь им покровительство. Найдутся люди, которые посчитают, что ты благоволишь к ним даже больше, чем к своим законным детям. А ты не всегда сможешь удерживать ситуацию под контролем, мой дорогой!
На этот раз он испытал потрясение. Никогда еще он не слышал такого презрительного тона и не видел жену столь разъяренной. Неужели на нее так подействовала власть, с которой она не желает расставаться?
Это правда, что присутствие Делиции становилось обременительным. Однако Оденату никогда не приходила в голову мысль отослать прочь своих старших сыновей.
— Я должен обдумать это, мой цветок! — сказал он.
— Подумай как следует, однако не размышляй слишком долго! — ответила Зенобия и покинула его.
— Ты что, угрожаешь мне, мой цветок?
В его голосе послышались опасные нотки. Она не испугалась, ни поразилась. Она любила его, но вдруг увидела его другими глазами.
— Я просто прошу тебя не откладывать решение, мой господин! — холодно ответила Зенобия и вышла из комнаты.
Оденат испытывал странное чувство; ему показалось, что вот только что он что-то потерял. Ведь за все шесть лет их брака у них не было ни одной серьезной ссоры. Оденат чувствовал — прежние отношения ушли и не вернутся. Она подвела его, и подвела самым непростительным образом. Но, может быть, она права? Может быть, его неприкрытая любовь к своим старшим сыновьям действительно опасна. Он любил всех своих мальчиков. Однако если он падет в битве прежде, чем его сыновья станут взрослыми?.. Оденат содрогнулся при мысли о гражданской войне, которая может последовать за этим. Ведь Зенобия не будет сидеть сложа руки и не допустит, чтобы наследственные права ее сыновей узурпировали. А если даже Рим втянут во все это? Тогда может быть уничтожена вся его династия.
Он позвал секретаря и начал диктовать ему прежде, чем писец успел обмакнуть перо в чернила и поднести его к листу пергамента. Он приказал Руфу Ацилию Курию немедленно явиться к нему, днем или ночью — неважно. Немедленно! Теперь Оденат понял, что Зенобия права. Он не допустит задержки. Если Руф Курий не состоит в браке и не влюблен, то еще до конца недели он будет женат!
Через несколько часов во дворец прибыл смущенный командир крепости Квазр-аль-Хер собственной персоной. Руф Курий не имел ни малейшего представления о том, зачем его вызвали. Неужели он чем-то обидел царя? Или, может быть, вскоре должна начаться война? Неудивительно, что он нервничал, когда его поспешно провели к его господину. Пронизывающий и оценивающий взгляд, которым его окинул Оденат, отнюдь не способствовал возвращению Руфа Курия в состояние непринужденности. Царь заметил, что Руф Курий унаследовал от своего отца-римлянина высокий рост и красноватый отлив вьющихся волос. Однако глаза у него были карие, а черты лица — типичные для пальмирца. Он стоял вытянувшись перед своим повелителем.
Оденат усмехнулся, и Руф Курий немного расслабился.
— Руф Курий, тебе следует жениться! — произнес царь, и его черные глаза весело заблестели. — Я полагаю, что завтра как раз наступит подходящий для этого день.
У Руфа Курия от изумления открылся рот.
— Жениться?!
— Да, жениться! — ответил царь. — Твоей невестой станет госпожа Делиция, которая в течение многих лет пользовалась моей благосклонностью. Она — добрая и красивая женщина, Руф Курий. Она приведет в твой дом двух моих сыновей, Лина и Верна. Я поручаю тебе заботиться о них и воспитывать в любви и строгости. Мне сказали, что ты — законопослушный и добродетельный человек. Эти мальчики не могут оставаться в моем доме, ведь кое-кто может подумать, будто я оказываю им предпочтение перед моим
