удвоенной быстротой и энергией. А в следующее мгновение Аркан уже знал, как будет действовать.
Смущало его только одно – 'черный' с переводчиком сидели тоже слишком близко к офицеру. Осколками разорвавшейся возле них гранаты могло задеть и пограничника.
Впрочем, иных вариантов у Аркана не было.
Оставалось надеяться только на то, что в конце радиуса разлета осколки не смогут причинить пленнику 'духов' сколько-нибудь серьезного вреда.
В этот день время для Аркана оказалось спрессованным в один ком. Казалось, всего пару секунд назад он рассовывал вытащенные гранаты назад по карманам, а теперь их снова приходилось извлекать на свет Божий. Выдернув чеку из первой, он сильно швырнул ее в сторону 'черного', тут же отправив для верности следом и второй 'подарочек'.
Плюхнувшись на живот за ближайший камень и одновременно вскинув автомат к плечу, Аркан увидел, что гранаты разорвались как раз в том месте, где сидел командир таджиков вместе со своим переводчиком.
'Духов' ошеломили неожиданные взрывы у них за спиной. Они не успели заметить, откуда пришла угроза. Потеря командира подействовала на них подавляюще. Несколько мгновений они стояли в оцепенении, глядя туда, где только что сидел их главарь, а теперь медленно оседала взметнувшаяся в небо пыль. Один из них даже не сразу почувствовал, что ранен, – лишь через некоторое время он упал на колени, схватившись за живот и выронив автомат, и завыл диким голосом.
'Духи' недоуменно оглянулись на этого своего раненого. Кто-то из них бросился туда, где только что грохнули взрывы. Этих нескольких мгновений хватило Аркану для того, чтобы четким, отработанным движением прижаться щекой к прикладу, взяв на прицел фигурки врагов, и открыть шквальный, беспощадный огонь.
Первой же короткой очередью он уложил наиболее опасного противника – высокого и быстрого в движениях 'духа'. Аркан его заметил сразу – еще не успел громыхнуть взрыв второй гранаты, а высокий таджик уже вскинул автомат и с яростью, пятясь назад, сверлил взглядом горы, выискивая нападавших. Именно его нужно было нейтрализовать в первую очередь.
Следующими стали сразу трое 'духов', сваленных одной длинной очередью. Тут же, без промедления, последовала такая же длинная очередь в того басмача, который кинулся к месту гибели 'черного'.
Таджик с разбегу ткнулся в песок и больше уже не двигался. Только тогда Аркан, на ходу переворачивая спаренный магазин, перекатился из-за камня на пару метров в сторону, не давая возможности оставшимся в живых моджахедам пристреляться к месту своего укрытия.
Прошло всего три, максимум пять секунд, а ситуация изменилась кардинально. Шансы Аркана существенно выросли – теперь за него можно было давать один к двум. С другой стороны, теперь на его стороне уже не было главного помощника – фактора внезапности.
Со стороны 'духов' сейчас вяло и нерешительно огрызались лишь два автомата. Укрывшись за невысоким бугорком, Аркан думал, что делать дальше.
Он понимал: 'духи', придя в себя и сообразив, что он здесь один, попытаются зайти с двух сторон и с легкостью 'раскатать' его. Один из оставшихся в живых моджахедов весьма удачно укрылся за саксаулом, к которому был привязан офицер. Таджик знал, что в результате стал недосягаем для автомата спецназовца, а потому вряд ли мог решиться покинуть столь надежное живое прикрытие.
Осторожно высовываясь из-за камня, сержант заметил, что второй 'дух', пытавшийся осуществить какой-то обходной маневр, был человеком в летах – не особенно быстрым и подвижным. Во время его перебежек от одного укрытия к другому Аркан легко мог взять его на прицел.
Тем временем таджик, укрывшийся за пограничником, наглел все больше, – пользуясь своей безнаказанностью, он все точнее пристреливался к тому бугорку, за которым схоронился Аркан.
Пули, посвистывая, чиркали уже над самой головой парня, и оставаться на месте, дожидаясь, пока совсем близко подойдет второй 'дух', смысла не было никакого.
Аркан в отчаянии огляделся.
Ничего похожего на более надежное укрытие вокруг не было. Наверное, единственным его шансом оставался тот самый камень, прячась за которым он и начал бой.
Сжавшись в комок. Аркан ждал.
Как только автомат, бивший по его бугорку, замолчал (видимо, стрелок менял магазин), Аркан решился и, как пружина, одним прыжком перелетел за спасительный камень.
Наверное, ему просто повезло – пожилой таджик как раз совершал одну из своих неуклюжих перебежек, а 'дух', спрятавшийся за пограничником, не успел перезарядить оружие.
Еще в прыжке Аркан открыл неприцельный огонь по противнику и добил пожилого таджика уже из-за камня.
В следующее мгновение он, как сурок, юркнул за камень, даже не пытаясь высовываться под градом обрушившихся на его укрытие пуль.
Теперь их осталось только двое – он и спрятавшийся за пограничником 'дух'.
Противник пристрелялся к камню, высунуться Аркан не мог, и потому положение складывалось просто патовое.
Что следовало делать дальше? Ждать, пока у 'духа' не закончатся патроны? Но сколько придется ждать? К тому же моджахед, на мгновение выскочив из своего укрытия, мог выхватить запасной магазин у кого-нибудь из своих мертвых товарищей, лежавших всего-то в метре-двух от него.
Аркан, лежа пластом за своим камнем и пытаясь контролировать действия 'духа', напряженно размышлял.
Если эта группа являлась лишь головным отрядом большой банды, тогда дело его было швах – уже пять минут как к месту боя, услышав звуки стрельбы, на всех парах мчится его неминуемая смерть.
Нет, лежать и ждать чего-то не стоило.
Ему обязательно нужно было действовать, и действовать быстро и неординарно.
И решение к нему пришло – столь же оригинальное, сколь и рискованное.
Захватив двумя пальцами специальный десантный нож 'Оса' таким образом, чтобы он прятался за тыльной стороной ладони, Аркан отбросил в сторону автомат – так, чтобы это хорошо видел засевший в пятидесяти метрах от него таджик, и медленно-медленно поднялся из-за камня с поднятыми вверх руками.
Это был, конечно, самый страшный момент в его жизни. От него в этот момент уже ничего не зависело.
Аркан был так напряжен, что слышал стук крови в собственных висках. Ему казалось, будто из-за этого стука от не сможет даже услышать очередь из автомата 'духа' – не услышит, с каким звуком вылетит из ствола пуля, несущая ему смерть.
Он ждал выстрела.
Но…
'Дух' не стрелял.
И Аркан сказал:
– Сдаюсь! Слышь, не стреляй! Сдаюсь!
'Дух' молчал, недоверчиво посматривая из-под сурово насупленных бровей на русского солдата, который только что уложил стольких его собратьев.
Как же так – этот дьявол, который в одиночку перебил столько народа, вдруг сдается, да еще тогда, когда из девяти врагов в строю остался только один!
Таджику было трудно поверить в такое.
Он покосился на трупы своих товарищей, и ненависть к неверному снова наполнила его сердце.
Наверное, Аркан почувствовал, что противник вот-вот нажмет на курок, и снова заговорил – заговорил спокойно, негромко, будто успокаивая 'духа':
– Смотри, я без оружия. Не стреляй. Я сдаюсь.
Я хочу в Афганистан.
Таджик вздрогнул.
Он не понимал, что говорит этот шурави, но сомнения в том, что он сдается, не было. Он ведь сам видел, как выбросил русский в сторону свой автомат. Он ведь своими глазами видел, что в руках у русского
