жуткую историю о том, как кто-то подъехал к дому на “хаммере” и дважды стрелял в него, но второй раз, слава Богу, не попал. А рана – чепуха. С такими ранами люди по трое суток отбивали вражеские атаки, после чего благополучно доживали до нищей старости или умирали в возрасте сорока лет от цирроза печени. Прошагать с такой раной десяток километров – раз плюнуть. Конечно, если этот кудрявый гогочка, очухавшись, заползет в постель и будет там стонать и охать, то в конце концов его доконает если не потеря крови, то гангрена. Но парень выглядит довольно крепким…
Караваев двинулся было к машине, но вдруг замер, прислушиваясь. Ему показалось, что где-то недалеко натужно завывает автомобильный двигатель. Он подождал немного и вскоре убедился в своей правоте: сюда действительно ехала какая-то машина. “Отлично, – подумал Караваев. – Если это не БТР с отделением автоматчиков, то все складывается даже лучше, чем можно было мечтать. А откуда здесь возьмется БТР с мотострелками? Правильно, неоткуда ему здесь взяться. Значит, это либо какой-нибудь рыбак, либо Юра, которого ждал этот паренек. Вот и еще один свидетель, а может быть, даже не один…"
Он прыгнул за руль, бросил винтовку на соседнее сиденье и рывком тронул “хаммер” с места. Выехав со двора, он остановил машину в сотне метров от забора, в том месте, где дорога делала плавный поворот, потушил фары и стал ждать, не глуша двигатель.
Вскоре между стволами деревьев замелькали фары приближавшегося автомобиля. Сказать, что водитель этой машины спешил, значило бы вообще ничего не сказать. Он несся как на пожар, несся так, словно собирался побить мировой рекорд скорости, а заодно и угробить машину, на которой ехал. “Если это его собственная машина, – с усмешкой подумал Караваев, проверяя затвор винчестера, – то этот парень просто маньяк и к тому же не привык считать деньги. Ну если ему самому не жаль свою тележку, то на меня он, наверное, не обидится."
Когда свет фар приближавшейся машины упал на притаившийся у обочины “хаммер”, Караваев включил дальний свет, выставил ствол винчестера в окно и открыл огонь, размеренно работая затвором. После первого же выстрела чужая машина – это оказался микроавтобус – неловко вильнула в сторону, пошла юзом и остановилась, с жестяным грохотом ударившись бортом о ствол старой, в полтора обхвата корабельной сосны. Караваев разрядил магазин винчестера, целясь в основном по колесам и двигателю, бросил винтовку на заднее сиденье и дал полный газ.
Добравшись до дачи Школьникова, он задним ходом загнал забрызганный грязью вездеход в гараж, запер ворота и по-хозяйски вошел в дом, неся в опущенной руке разряженную винтовку. Он обошел продолжавшего храпеть Школьникова, небрежно переступив через его вытянутые ноги, поставил воняющий пороховой гарью винчестер в ячейку оружейного шкафчика, запер дверцу шкафчика на ключ, а ключ положил в ящик стола. После этого он вскрыл потайной сейф, извлек из него досье, снова запер сейф, поставил на место декоративную филенку и вышел из дома, даже не взглянув на спящего хозяина.
Через несколько минут его “десятка” уже ехала в сторону Москвы, набирая скорость. Караваев спешил: ему нужно было успеть до рассвета провернуть еще одно деликатное дельце в столице, прежде чем навсегда покинуть этот гостеприимный город.
Глава 15
Первый же выстрел из темноты пробил левое переднее колесо, и шедшая на самоубийственной скорости “каравелла” сразу же потеряла управление. Юрий ударил по тормозам, изо всех сил выворачивая ставший неповоротливый руль, и сощурил глаза в ожидании удара, который мог стать для него последним. Ему удалось избежать лобового столкновения со здоровенной, в два обхвата, сосной, но в следующее мгновение машина с грохотом ударилась о нее правым бортом. Юрий упал на сиденье, потому что по “каравелле” продолжали стрелять с таким методичным упорством, словно решили превратить машину в решето.
Пули с тупым лязгом дырявили борта, с тихим звоном сыпалось стекло. После очередного выстрела микроавтобус слегка подпрыгнул и тут же осел на заднюю ось. Юрий понял, что машина лишилась второго колеса, а в следующее мгновение до него дошло кое-что: неизвестный стрелок не собирался его убивать. Впрочем, он мог быть обыкновенным неумехой, с перепугу палящим в белый свет, как в копеечку. Второй вариант Юрию очень не понравился: неумеха запросто мог попасть в топливный бак, и не простой, мать ее, пулей, а зажигательной…
«Надо сигать отсюда, – подумал он, – и будь что будет. Авось, не попадет, а если попадет, то не насмерть. Не лежать же здесь до бесконечности, дожидаясь, пока этот подонок сделает из меня шашлык!»
Стоило ему принять такое решение, как стрельба утихла, и Юрий услышал рев отъезжающей машины. Он рывком сел на сиденье, оглянулся и сквозь разбитое боковое окно успел разглядеть слегка подсвеченный габаритными огнями заляпанный грязью задний борт какого-то автомобиля – большого, чуть ли не грузового. “Да нет, – решил он, пинком распахивая заклинившую дверцу, – это не грузовик. Чертовски знакомая задница у этой телеги, где-то я такую видал… Ба, да это ж “хаммер”! Ни фига себе оснащение у нынешних братков! Так вот, значит, чьи следы я видел возле домика…"
Он выбрался на дорогу и на всякий случай отошел подальше от расстрелянной “каравеллы”, фары которой продолжали гореть, освещая небольшой участок соснового леса: темные шершавые стволы, белый мох, какая-то трава с длинными острыми листьями, в свете фар отливавшими серебром, как клинки, мертвая прошлогодняя хвоя, россыпи темных растопыренных шишек…
"Ну, – подумал он, – а дальше-то что? Попробовать завести машину? Можно, конечно, только это бесполезное занятие. Кто его знает, что этот гад успел прострелить кроме колес. Повернешь ключ и полетишь вверх тормашками прямо на небеса… И потом, два колеса из четырех продырявлены, а на дисках я все равно далеко не уеду.
Господи, – опомнился он, – о чем это я?! Совсем обалдел с перепугу. Ведь там же Светлов! Ему скорее всего уже не поможешь, но я обязан убедиться. Честно говоря, я должен был это предвидеть и спасти парня… Ах, суки! Ладно, может быть, они хотя бы не нашли его телефон. Если менты почешутся, то могут перехватить этих мотострелков где-нибудь по дороге. “Хаммер” – машина заметная, так что шанс есть… "
Все это он додумывал уже на бегу. Юрий понятия не имел, далеко ли еще до домика, и поэтому с места взял ровный размеренный темп. В таком темпе он мог бежать долго, не теряя дыхания и почти не уставая. “Твари, – думал он на бегу. – Ах, какие же вы твари! Но я до вас доберусь, дайте только срок. Главное, я знаю, с кого начать. Ау, Мирон! Я начну с тебя, и знал бы ты, КАК я с тебя начну! И с каким удовольствием!.."
Долго бежать не пришлось. Юрий только вошел в нормальный рабочий ритм, когда впереди показалось призрачное белое пятно бетонного забора. В следующее мгновение из-за сосновых стволов вынырнул тускло освещенный прямоугольник открытой двери, и при виде этого светлого пятна у Юрия болезненно сжалось сердце: открытая дверь означала, что “хаммер”, вопреки теплившейся у Юрия надежде, успел здесь побывать.
Заглядевшись на этот маяк, Юрий споткнулся о сорванные с петель ворота и полетел кувырком. Боль в ушибленной голени была адской, и, задрав штанину, Юрий ощутил под пальцами липкую влагу и края рассеченной кожи. “А, чтоб тебя! – прорычал он, вскочил и, прихрамывая, бросился к дому. – Снова правая, – подумал он о своей ноге. – Вечно с ней что-нибудь происходит. Не нога, а наказание…"
Светлов лежал на крыльце и, кажется, еще дышал. Юрий быстро осмотрел рану и озадаченно почесал в затылке. Конечно, сквозная дыра в плече и перебитая пулей ключица – не подарок, но ведь у убийцы было сколько угодно времени на то, чтобы довести дело до конца! Вон и дверной косяк пробит – не то первый выстрел “за молоком”, не то второй, контрольный… Ничего себе контрольный выстрел – не в голову, а в дверь, на полметра выше и на добрый метр правее мишени!
Впрочем, рассуждать было некогда. Светлов терял кровь. Пока что ее было не так уж много – похоже, Юрий подоспел как раз вовремя. Вон и сигарета еще дымится, значит, прошло минут восемь-десять, не больше… Интересно, есть в этом доме аптечка и если есть, то где ее искать? Черт, и место такое, что жгут толком не наложишь…
Светлов застонал и открыл глаза. Юрий быстро взял его за руку, нащупал слабо пульсирующую артерию на шее и прижал к ней испачканный кровью палец журналиста.
– Держи тут, – сказал он. – Крепко держи! Ты меня слышишь? Понимаешь?
– Ты? – Глаза Светлова испуганно округлились, остановившись на лице Юрия. – Стрелял.., ты?
