Тот пожал плечами, постучал кулаком в ворота.
– Сейчас открою, – раздался мягкий, приятный голос.
Калитка отворилась. На матушку Зинаиду и водителя грузовика спокойно смотрел хозяин дома. Матушка несколько раз и раньше видела Илью Ястребова, но не так близко. Только теперь она заметила, что лицо у него очень смуглое, цвета зрелого ореха, а глаза пронзительно-голубые, яркие, словно стеклянные.
– Проходите, – отступив в сторону, пригласил хозяин дома.
Он даже не подал руку водителю, хотя Григорий и переложил кепку из правой руки в левую.
– Я жена священника, Зинаидой меня зовут, – представилась попадья.
– А я Илья Ястребов, – ответил смуглолицый мужчина неопределенного возраста.
Внезапный порыв ветра закрутил над кострищем пепел, а затем разметал его, перебросив через высокий дощатый забор.
– У меня сын пропал, – глядя в голубые глаза Ястребова, с надеждой произнесла матушка Зинаида. Ей показалось, что Ястребов с вежливой улыбкой пожмет плечами и скажет: «Сочувствую.., но я чем могу помочь?»
Однако он сказал:
– Знаю.
Затем немного помолчал и продолжил:
– Гриша, иди погуляй.
Водитель попятился, развернулся и покинул двор, ощущая на себе тяжелый взгляд Ястребова.
– Он на рассвете ушел, еще солнце не поднялось. Петух прокричал, он и проснулся.
– Погодите. Присаживайтесь вот здесь.
Прямо у дома под навесом стояла скамеечка на чугунных лапах – как в городских парках, Женщина села на краешек, Ястребов устроился рядом. Положил ладонь себе на глаза и принялся что-то шептать, непонятное, чужое для попадьи.
Ощущение было такое, словно Зинаида включила приемник, настроенный на далекую случайную волну, и из динамика сквозь треск и шипение прорываются непонятные гортанные слова.
Ястребов убрал ладонь с глаз:
– Я видел, как он шел, с ведром и удочкой.
Он босой, у него над бровью родинка.
– Вы.., его тогда видели? – вырвалось у матушки.
– Нет. Я сейчас видел, – мягко ответил Ястребов. – Он прошел совсем близко, я даже родинку рассмотрел. Илья? Ведь так его зовут? – матушка кивнула. – Он заглянул во двор через щель, вот эту, – рука Ястребова взметнулась, и палец указал на чуть заметную щель между досками. – А потом он ушел.
– Куда?
– По дороге пошел, по песчаной дороге.
– Куда? – еще раз воскликнула жена священника.
– Не вижу, не знаю. Ложбина, поле, навстречу едет машина, а потом пусто.
– Скажите, он жив? – с трудом проговорила попадья.
– Не знаю, не вижу.
– Так он жив или нет? Скажите!
– Не вижу, – после долгой паузы смуглые пальцы сжались. – Он найдется. А больше я вам ничего сказать не могу.
Женщина кивала, понимая, что не узнала ничего нового, что все это только слова.
– У вас сильно болит голова, – произнес Ястребов и положил ладонь Зинаиды на затылок.
Женщина ощутила, как исходит тепло от чужой руки. Его волна нарастала. Тепло прокатилось по всему ее телу до самых пят. Ястребов резко отдернул руку, и боль мгновенно ушла вслед за рукой. Голова кружилась, веки сами собой слипались. Ястребов взмахнул рукой, словно сбрасывал прилипший к пальцам песок.
– Боль вас больше не будет беспокоить, – добавил он уже буднично. – Идите и поспите.
Женщина, покачиваясь, добралась до калитки. Ястребов шел рядом с ней, готовый в любой момент подхватить под локоть.
– Вас проводить?
– Я сама доберусь, недалеко. Гриша проводит.
– Если что увижу, я вас найду, – напомнил Ястребов, закрывая калитку.
Григорий заглянул в глаза Зинаиде:
– Ну, что он сказал?
– Он его видел. Никому не рассказывай, что мы к нему ходили.
– Конечно! – с готовностью подтвердил Грушин. – Я – могила! – и тут же осекся, словно с его губ слетело ругательство.
Но матушка находилась мыслями далеко отсюда. Она шла не видя дороги, иногда спотыкалась, но не падала. Ей представлялась полевая песчаная дорога, петляющая среди полей, и одинокий Илья, бредущий с удочкой и белым пластиковым ведром. Он шел не оборачиваясь.
– Илья! – вдруг вырвалось у Зинаиды.
Гриша замер на месте, боязливо оглядываясь. Никого вокруг не было. За высоким забором резко прокричал петух. Водитель перекрестился. И матушка перекрестилась.
Глава 5
– Антон Петрович, вас спрашивают из пожарной инспекции, – шепотом произнесла секретарша Нина, заглянув в кабинет босса.
В памяти Антона Полуянова тут же возник худощавый розовощекий инспектор с редким именем Руслан, любитель портить нервы и вымогать взятки.
– Что ты ему ответила? – тоже шепотом поинтересовался Антон.
Громко говорить они не рисковали, снятая телефонная трубка лежала на столе секретарши, и пожарный инспектор мог подслушать разговор.
– Сказала, что сейчас посмотрю, не заняты ли вы.
Секретарша глянула на Полуянова виновато, мол, что я могу сделать, пожарная инспекция – стихийное бедствие.
– Правильно.
– Так что ему ответить?
– Придется поговорить самому, не отвяжется, – вздохнул бизнесмен, включив громкую связь. – Я слушаю, – жизнерадостно произнес он.
– Антон Петрович, здравствуйте, – голос инспектора звучал зловеще, – я заехал на вашу стройку. Есть вопросы.
Мысленно Антон прикинул, во сколько эти вопросы могут ему обойтись. Прошлый раз откупился соткой, но тогда нарушений практически не нашлось.
– Я слушаю, – напомнил бизнесмен.
«Если предложит встретиться, значит, деньги ему нужны».
– Я жду вас у «Паркинга» через полчаса. – Он повесил трубку, даже не поинтересовавшись, сможет ли приехать Полуянов в назначенное время.
– Извините, – с сочувствием произнесла Нина.
– При чем здесь ты?
Антон посмотрел ей в глаза. Нина, по большому счету, была лишней мебелью в его строительной фирме. На все звонки мог ответить и сам владелец, не так уж много их поступало, а нужные люди звонили сразу на мобильный. Но положение обязывало, чтобы доступ к его телу прикрывала миловидная секретарша. Кто станет воспринимать всерьез фирму, где в приемной некому сварить кофе? Однако кофе Нина варила отвратительно. Тридцатилетняя женщина попробовала состроить глазки, чтобы сгладить ситуацию, и от этого стала некрасива.
– Я не хотела вас расстраивать.
Антон сделал усилие, чтобы не рассмеяться.
Нину «подсунула» ему жена. Замолвила слово за двоюродную сестру приятельницы. Полуянова
