– Ну, что скажете, доктор Рибера? – обратился к негру специальный агент ФБР Питер Нехамес.
Тот поднес руку к самому лицу Питера:
– Смотрите.
– Что вы этим хотите сказать?
– Это место для ритуальных танцев и для ритуальных убийств.
– Мертвый петух – еще не убийство, – хмыкнул полковник Брагин, – в деревне обычное дело.
Доктор Рибера стряхнул с ладони все до последнего кристаллика.
– Кто вы? Что здесь делаете? – полковник Брагин вместе с майором приблизились к Холмогорову и Полуянову.
Холмогоров разглядывал четки в руках огромного негра.
– Я советник Патриарха Алексия, – рука Холмогорова скользнула за отворот пиджака, извлекая документы. – Это Антон Полуянов, бизнесмен из Москвы, уроженец деревни Погост, – глядя в глаза Брагину и забирая свой документ, пояснил Холмогоров. – Я здесь по поручению Патриарха всея Руси.
К Холмогорову подошел и подал руку доктор Рибера, представился:
– Доктор Мартин Хосе Рибера, советник кардинала.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза.
– Я читал вашу статью о чудесах Фатимской Божьей матери, доктор Рибера, – Холмогоров произнес название статьи по-испански – Это вступительная статья из книги.
– Что вас привело сюда? – спросил Холмогоров и тут же сам ответил:
– Буду – Именно Доктор Рибера подозвал своего американского попутчика:
– Познакомьтесь, советник Патриарха господин Холмогоров Андрей Алексеевич. А это Питер Нехамес, специальный агент ФБР, ведущий дело Жоржа Алатура – Полковник, вы разрешите осмотреть дом? – спросил Нехамес, обращаясь к Брагину.
Доктор Рибера уже отодвинул своей сильной рукой капитана в камуфляже с автоматом – Это жертвенник.
– Я понял. Но специально я Вуду не изучал.
– Я могу кое-что пояснить.
Антон Полуянов как неприкаянный стоял посреди двора.
– Где Жорж Алатур? – входя в дом, спросил доктор Рибера.
– Колдун уехал в Москву, – так, чтобы все услышали и обернулись, произнес Полуянов, – вместе с моим инвестором Аркадием Штольцем.
И Брагин, и Питер Нехамес бросились к бизнесмену:
– Когда они уехали?
– Наверное, вчера вечером или сегодня утром. Я не знаю. Штольца последний раз я видел вечером в компании Ястребова.
Выйдя на крыльцо из дома, доктор Рибера подозвал Нехамеса и сотрудников русского Интерпола:
– Это он, Жорж Алатур и Ястребов – одно лицо, сомнений нет. Кстати, господин Холмогоров, что вам известно об иконе?
– Она пропала, исчезла. Больше из церкви ничего не вынесли.
– Это он, – сказал негр, смял пальцами остаток сигары, кроша свернутые коричневые листья табака. – Только зачем она ему?
– Это не простая икона, – сказал Холмогоров, – она когда-то чудесным образом приплыла по реке в деревню, чтобы помочь людям.
– Это не первый раз, когда икона кровоточила в тех местах, где объявлялся колдун, – доктор Рибера потер ладони, приложил руки к голове и крепко сжал виски. Толстые губы сложились трубочкой, и доктор Рибера издал странное гудение, как самолет, невидимый, летящий высоко за облаками. – Как тяжело! Как здесь тяжело! – бормотал негр, словно неведомая сила вдавливала его в землю. – Теперь он силен. Сила предков была нужна ему, и он ее получил. Он теперь невероятно силен, вы понимаете это, господин Холмогоров? Единственное, что его сдерживало, – икона.
Советник Патриарха согласно кивнул.
– Да. Идите сюда, – он взял за локоть негра в белом костюме, подвел к жернову. – Станьте здесь, вам станет легче.
– Тут все пропитано злом, тут даже дышать невозможно, – бормотал доктор Рибера, но боль постепенно уходила, его лицо становилось обычным.
Брагин, Нехамес, майор и полковник в наглухо застегнутом черном костюме о чем-то спорили, стоя у микроавтобуса.
– Доктор Рибера, можно вас на пару минут? – позвал Нехамес.
Доктор отошел от жернова.
– Он в Москве. Мы сможем его там отыскать?
Негр передернул могучими плечами и принялся быстро перебирать четки. Золотой крестик раскачивался как маятник.
– Скоро он себя проявит, очень скоро. Боюсь, проявление будет страшным.
– Вы слышали, полковник? – сказал агент ФБР, обращаясь к Брагину. – Доктор говорит, что следует ждать беды.
Полуянов стоял у калитки и слышал разговор. Возле него, мелькая крыльями, носилась огромная бабочка. Антон лишь взглядом следил за ее неверным полетом по изломанной траектории.
Наконец бабочка опустилась на забор из свежеструганых досок, огромная, черная, трагичная. Она раскрыла крылья с двумя оранжевыми глазами на глубоко-черном бархате крыльев.
Холодный пот выступил на лбу Полуянова.
– Ух! – выдохнул он. Протянул руку к бабочке, та сорвалась с места, заметив мелькнувшую на золотисто-белом заборе тень, и, перелетев через забор, оказалась во дворе.
В появлении бабочки было что-то грозное, пугающее, и побледневший Полуянов подошел к Холмогорову:
– Что будем делать, Андрей Алексеевич?
Холмогоров стоял у жернова, широко расставив ноги, запрокинув голову в небо.
– Икону надо найти, обязательно. В ней наша сила.
Антон Полуянов ломал пальцы, хрустел суставами, морщил покрытый испариной лоб, моргал.
– А что участковый говорит? – задал он вопрос.
Улыбка мелькнула на губах Холмогорова и тут же исчезла. Он даже не стал отвечать, понимая, что никакой участковый не сможет найти икону, решение этой задачи за пределами простых человеческих возможностей.
– А он сейчас в Москве. – Полуянов указал на поблескивающее черное пятно запекшейся крови на жернове. – Ястребов Илья. И, возможно, с моим инвестором Аркадием Штольцем.
Холмогоров покачивался из стороны в сторону, как дерево под порывами сильного ветра.
– Она где-то здесь, я чувствую, – он протянул руку, прикоснулся к плечу Антона и тихонько толкнул его. – Идите. Идите за калитку, вам не следует здесь находиться.
И Полуянов побрел к машинам.
Возле УАЗиков курили милиционеры в камуфляже, искоса поглядывая на дом, обнесенный высоким забором.
– – Сорвали бандита брать.
– Кто такой негр?
– Как головешка. С крестом в руках ходит.
– Священник, наверное. Поп американский.
– Отставить! – остановил разговоры подчиненных капитан.
Специальный агент ФБР Питер Нехамес, доктор Рибера и сотрудники российского Интерпола оживленно переговаривались. И если бы их увидел издалека Григорий Грушин, то решил бы, что мужики выясняют, кого послать в ближайший магазин за водкой. Но при этом денег не хватает, и поэтому гримаса недоумения переходит с одного лица на другое Холмогоров брел вокруг дома, вытянув перед собой распростертые руки. Он ощущал ладонями легкое покалывание, его глаза были полуприкрыты.
