нее выходит больше пачки. — Нервы, ничего не поделаешь!»
Она пересилила себя, чтобы не закурить прямо на улице. «Заберусь в квартиру, и тогда под кофе можно позволить себе расслабиться. И никому двери не открывать, на телефонные звонки не отвечать. Все, нет меня, умерла для остального мира».
Проходя мимо дома, она невольно залюбовалась новеньким джипом «Ниссан», застывшим возле экскаватора, осторожно перебралась через раскопанную траншею по хлипкому деревянному мостику и вошла в подъезд. Если на улице страх понемногу отпустил ее, то стоило оказаться на пустой гулкой лестнице, как Катя вновь начала чего-то бояться.
Она торопливо достала ключи, чтобы не тратить на это время возле двери. И когда ключ уже вошел в замочную скважину, когда она провернула его, на площадке верхнего этажа появился мужчина. Она видела его на фоне окна, так что лицо толком рассмотреть не могла. Сердце сжалось, в глазах потемнело. «Спокойно. Чего я боюсь?» — она потянула на себя дверь.
— Погодите, — миролюбиво проговорил мужчина. Его ровный спокойный голос никак не вязался с тем, что он бежал, прыгая через две ступеньки. — Лиля, чего вы боитесь? — Нога мужчины подперла уже почти закрытую дверь.
Катя, как ополоумевшая, дернула за ручку, стоя внутри квартиры.
— Не думал, что журналистки такие трусливые. Я не собираюсь делать ничего плохого, я всего лишь хочу задать вам пару вопросов.
И тут перед лицом вконец растерявшейся Катьки мелькнуло удостоверение, черно-белая фотография, бросающаяся в глаза надпись: «Федеральная служба безопасности».
Удостоверение, словно бабочка, взмахнув крыльями, вспорхнуло в воздухе и исчезло в кармане пиджака.
«Лилия?» — подумала Катя.
Она крепко сжимала в руках пачку сигарет, чувствуя, как острые края картонной коробочки впиваются в ладони.
— Федеральная служба безопасности. Пропустите, — настаивал незнакомец, вталкивая Ершову в квартиру и закрывая за ней дверь.
Действовал он напористо, нагло, не давая женщине опомниться.
Катерина с ужасом сообразила, что осталась с мужчиной наедине, отгороженная от всего остального мира металлической дверью. Лицо мужчины показалось ей знакомым. Но она не сразу сообразила, где его видела, могла поклясться, что никогда не встречалась с ним и не беседовала раньше, иначе запомнила бы его голос, немного бархатистый, вкрадчивый. Людей с такими голосами тяжело ослушаться, даже если они предлагают не совсем приятные вещи.
— Ну, что же вы. Лилия, так испугались? Я пришел всего лишь поговорить, задать пару вопросов, — и незнакомец уже заглядывал в комнату через Катино плечо.
Ершова ослабила пальцы, она уже чуть не смяла пачку сигарет. Целлофановая обертка еле слышно захрустела. Ее пока не хватали за руки, не припирали к стене, в общем, не делали ей ничего плохого. Но уже одно то, как незнакомец влез в квартиру, не предвещало ничего хорошего.
«Лилия… Лилия, — повторила про себя Ершова, — он принимает меня за Лильку. Значит, никогда ее живьем не видел, в лучшем случае — фотографию, — ее взгляд упал на журнал „Курьер“ в руках мужчины. — Но где же я его видела?»
— Может, в дом меня пригласите? — расплылся в улыбке Толик, демонстрируя полное дружелюбие.
В его планы не входило запугивать хозяйку, пока он собирался действовать осторожно, в надежде выведать у нее местонахождение Ершовой.
— В дом? Да… — растерянно протянула Катя, — выи так в доме.
— Я имею в виду, в гостиную. Извините, ворвался почти без приглашения, побоялся, что вы испугаетесь и можете не открыть дверь. Мне пришлось вас битых два часа на площадке ждать.
— Да-да, проходите, — еле выдавила из себя Катя, пытаясь напустить на себя безразличный вид.
Это давалось ей с трудом, она не могла думать ни о чем другом, пытаясь вспомнить, где же могла видеть этого субъекта.
— Только после вас, — галантно склонил голову Толик, когда Катя попыталась пропустить его впереди себя в гостиную.
— Так вы из ФСБ? — задала идиотский вопрос Ершова.
— Конечно. Но у меня к вам разговор не совсем чтобы официальный.
— Я понимаю, был бы официальный, вызвали бы повесткой.
— Зачем? С журналистами мы стараемся дружить — Толик сел к столу и окинул комнату настороженным взглядом, пытаясь сразу же определить, часто ли бывают мужчины в доме. В его планы не входило встречаться здесь с кем-нибудь, кроме хозяйки и Екатерины Ершовой, если, конечно, она сейчас еще в городе.
Он задержал взгляд на двери, ведущей а спальню, но затем слегка улыбнулся. Судя по беспорядку, царившему в квартире, гостей тут сегодня не ждали, значит, не будет и лишних свидетелей.
«Вот те на, — подумала Ершова, — небось, про меня пришел выпытывать. Высчитали же, сволочи! Но ангел-хранитель пока еще парит надо мной, за Лильку меня принял».
Превозмогая волнение, скрестив на груди руки, чтобы не бросалась в глаза их дрожь, Катерина села в кресло.
— Мы разыскиваем одного человека, — вздохнул Толик.
— Мужчину? Женщину? Ребенка? — поинтересовалась Катя.
— Я понимаю ваше настороженное отношение к ФСБ, но, поверьте, ей ничего не угрожает.
— Значит, женщину все-таки?
— Мне известно, что она ваша подруга.
— У меня много подруг, но еще больше женщин называют меня своей подругой.
Толик сдержанно засмеялся. И тут Катя на застекленной полке заметила аккуратную рамочку с Лилиной фотографией, сделанной совсем недавно. На ней Лиля мало походила на сегодняшнюю Катю. 'Фотография чертова!
Надо бы как-нибудь незаметно к ней подобраться и повернуть изображением к книгам. Лилька.., фотография…' — эти слова молнией пронеслись в голове Ершовой.
И тут она поняла, почему лицо мужчины показалось ей знакомым, она вспомнила фотографию, которая лежала в ее сумочке: трое мужчин, стоящих недалеко от белого «Опеля». «Это он — седой! — беззвучно шевельнула губами Катя и почувствовала, как останавливается сердце. — Немного благообразный из-за седины, внушающей доверие, но весь какой-то бесцветный…»
— Вы, кажется, не слушаете меня? — проговорил Толик.
— Нет, что вы, я просто задумалась. Столько дел, да и гостей жду с минуты на минуту.
'Боже мой, что я несу!? Зачем я вру о гостях? — Катя ощутила, как кровь сходит с лица. — Нельзя показывать, что я волнуюсь. Боже мой, что же делать? И самое страшное, сумка с фотографиями стоит на столе прямо перед ним. Если бы он знал о них! Кстати, а что он знает?
О фотографиях я никому, кроме Лильки, не рассказывала, а ее можно пытать, ничего не вспомнит, пьяная была.
Катя, возьми себя в руки! На мне столько косметики, вряд ли он заметил, что я побледнела. Вот уж, не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Надо попытаться убедить его в том, что я верю, будто он из ФСБ, наговорить ему всяческой чуши, лишь бы только ушел отсюда, а потом самой сматываться'.
— Да, я еще не сказал, как зовут вашу подругу.
— Да-да, — пролепетала Ершова.
— Она фотограф, Екатерина…
— Ершова. А в чем, собственно, дело? Почему она вас интересует?
— Вы знаете ее или нет?
— Мы с ней знакомы, виделись, встречались.
— В последние дни тоже?
— Нет, что вы! Я видела ее в последний раз… Боже, дай мне память, месяца три тому назад.
