Атаман. Кровь за кровь

—   Все равно бить детей нельзя!

Ковалев поднялся, чтобы уйти.

—   Подожди, не уходи. Ты мне сказал, что она была за Уралом, с матерью, потом ударилась в бега... Я пове­рил тебе, а ты солгал. Ты ее отверг!

—   Тебе не кажется, что ты уже достаточно много сказал? — ответил уже более спокойно Ковалев. — Она же проститутка, малолетняя проститутка! Начала с седьмого класса. Что мы только ни делали с женой! И в погреб сажали, и голодом морили, так еще хуже...

Из другой комнаты вернулась Сильнова и сообщи­ла, что у Светланки истерика.

—   Твоя беда в том, — сказал Терпухин, — что ты неграмотный мужик. Девочке нужна коррекция пове­дения. Я вытащил ее из лап Горулева, определил в специнтернат. Ей там хорошо. Там опытные психоло­ги, священник, такие же, как она, девочки. Светланка отпросилась на пару дней, чтобы поблагодарить меня! А ты, старый дурак, ударил ее...

—   Знаешь, Юра, не нужны мне твои нравоучения!

—  Ну и убирайся! И больше никогда не обращайся ко мне.

—   Я уйду. Обещаю тебе, что я больше никогда не вернусь.

Ковалев ушел, хлопнув дверью. Терпухин и Бузуев прошли в другую комнату. Светланка лежала на кро­вати, а Сильнова хлопотала возле нее.

—   Когда я была маленькая, — вдруг произнесла Светланка, — отец часто возил меня на Черное море. Там было здорово! Каждый раз, когда я находила кра­сивые камешки, я радовалась этому весь день. Папа меня очень сильно любил. И нельзя его винить в том, что произошло. Если бы не война... А потом мама бро­сила его...

—   Бросила?

—   Да, если бы не это, все было бы по-другому.

—  Неужели? — прошептал Терпухин. — Я должен что-нибудь сделать. Надо вернуть его...

Терпухин догнал Ковалева далеко в степи.

—   Степан, я хочу поговорить с тобой.

—   Мы уже обо всем поговорили.

—   Нам надо посоветоваться...

—   Да, мне ничего не остается, как советоваться с тобой.

—   Ковалев, надо вместе искать выход, — Юрий взял товарища за плечо.

—   Отстань! Это ты во всем виноват, — вдруг повы­сил голос Ковалев. — Если бы я не ввязался в эти чер­товы драки, я бы не встретил Светланку.

—   Значит, ты меня винишь в случившемся? — Тер­пухин шел рядом с Ковалевым. — И считаешь дочь пропащей? Ты забываешь о ее возрасте. Это пройдет. Ведь не считаешь же ты Сильнову пропащей?

—   Она тоже шлюха! Вообще-то ее заставили за­няться проституцией. Если бы не эта чертова война...

—   Ковалев, Светланка сказала, что бросит все, если вы будете жить вместе. Поверь мне, поверь Сильновой, ни одной женщине не нравится быть проституткой!

—   Она хочет прекратить заниматься этим? Я ду­маю, надо дать ей шанс, — Ковалев остановился.

—   Я тоже так думаю. Когда ты сможешь забрать ее?

—   Когда она захочет. Это и от тебя зависит, — Ко­валев зашагал быстрее.

—   Не уходи, Ковалев, — Терпухин остановился, — ты что, забыл, что ты сказал только что? Другую жен­щину ты бы простил, а собственную дочь не можешь?

Сзади послышался шум. Приятелей догоняли Бузу­ев и Люба Сильнова. Далеко позади брела Светланка.

Ковалев, не оглядываясь, быстро шел прочь.

—   Если ты такой упрямый, так и оставайся таким до конца дней своих, — в сердцах бросил Терпухин.

—  Папа!.. — зарыдала Светланка.

Ковалев не остановился.

Терпухин стал успокаивать девочку, но она вырва­лась и побежала в ночную степь. Заплакала и Сильнова.

—      Да хватит вам! — рассердился Терпухин. — Сы­рость тут развели! Услышат солдаты...

— Да, слезами горю не пособишь, — сказал Бузуев.

Вдали раздался топот ног, и Светланка вскрикнула.

—Кто там? — насторожился Терпухин.

—      Отпустите меня! — до них донесся сдавленный крик девочки.

—      Это солдаты! — прошептала Сильнова. Показа­ние!» темные фигуры. Их было много — пять, десять, пятнадцать черных фигур на фоне звездного неба. Они шли но степи, растянувшись цепью.

Беги за Ковалевым, — сказал Терпухин Сильновой, — а если они повернут к нам, я остановлю их. Бузуев, марш к Светланке...

Бузуев растворился в темноте. В это время появил­ся запыхавшийся Ковалев.

-- В чем дело? — спросил он.

—      Какие-то сволочи пытаются утащить твою дочь, — выпалила Сильнова.

—      Да тише ты, — одернул ее Терпухин. — Пригни­тесь, пусть эти болваны отойдут подальше.

Несколько минут приятели лежали на земле, ожи­вил, пока стихнет топот шагов. Неожиданно вернулся Бузуев.

Где моя дочь? — зашептал возбужденный Ковалев.

Они потащили ее в сторону элеватора.

Кто они?

 Да кто же еще: Горулев и Былинкин. Оба пьяные в драбадан. Вот сволочи! Я не рискнул напасть на них, чтобы не привлечь внимание остальной солдатни...

—   Что делать?

—   Нужно идти следом, только быстро и, по воз­можности, бесшумно...

Ковалев, Терпухин, Бузуев и Сильнова быстрым шагом направились к элеватору.

Горулев и Былинкин возились возле «уазика». Де­вочки с ними не было.

—   Ты что, завести машину не умеешь, что ли? — бубнил Горулев. — Быстрее за ней! Я потерял эту ма­ленькую стерву, я и поймаю. Сейчас высветим, как зайчонка!

Двигатель «уазика» взревел, и ни Терпухин, ни Бу­зуев не успели ничего предпринять. Подпрыгивая на кротовых холмиках, автомобиль понесся в сторону эле­ватора. Далеко впереди послышались крики:

—   Помогите!

—  А вот и она! За ней, быстро!

—   Эй, ты, стой! Ты что, пытаешься убежать? Я тебе покажу!

Сержант и лейтенант схватили Светланку, затолка­ли ее в автомобиль и умчались к элеватору.

Терпухин не мог быстро бежать. От недавней поте­ри крови он задыхался. Кровавая пелена застилала глаза. Ковалев и Бузуев бежали далеко впереди.

—  Терпухин, ты в порядке? — на бегу спрашивала Юрия Сильнова.

—   Не обращай внимания, иди помоги им! Иначе они убьют ее. Она — единственный свидетель.

Глава 27. Страшная месть

Когда Бузуев и Ковалев добежали до элеватора, то обнаружили только брошенную машину. Шум и воз­им доносились из распахнутых железных ворот.

—  Эй, Сашка, стой! Она опять улизнула!.. — по­слышался голос Былинкина.