наличностью.
– Так, работа кончается, – обращаясь сам к себе пробормотал под нос Андрей Рублев и провел ладонью по щеке, словно бы проверяя, тщательно ли он выбрит, и не отрастали за рабочий день на его лице безобразно-жесткая щетина.
Эта привычка осталась у него еще с тех юношеских времен, когда бритва впервые сняла темный пух с его бледных щек. Сейчас щеки Андрея Рублева бледными не назвал бы и самый отъявленный пессимист. Всего месяц назад он вернулся с дорогого испанского курорта, где отдыхал с чужой женой и ее девятилетней дочерью. Время от времени воспоминания накатывали на него сладкими волнами, и Андрей Рублев, оторвавшись от бумаг, лежавших на его столе, даже поеживался, словно бы в этот момент ветер, дувший с океана, забирался под его белую рубаху и ласкал загорелое тело.
«Хорошо, черт побери, было на пляже, а еще лучше было в постели…» Андрей прикрыл глаза и потянулся. Кожаноe кресло скрипнуло.
«Да, хорошо бы сейчас снова оказаться в Испании, пройтись по берегу океана, посмотреть на людей, беспечных и веселых. Да, мне в ближайшее время отпуск не светит, ведь только месяц как я вернулся. А вот Чесноков, наверняка, куда-нибудь за границу намылился. Кстати, как он там, не заработался?»
Рублев выбрался из-за письменного стола.
Кожаное кресло послушно откатилось в сторону, не произведя ни малейшего шума на толстом ворсистом покрытии. Андрей снял с кресла свой испанский пиджак с блестящими пуговицами в два ряда. Пиджак и галстук смотрелись в тон друг другу и к тому же приобретены были в одном и том же магазине, дорогом и даже, как воображал себе Рублев, роскошном. Но ведь и завотделом банка «Золотой дукат» был человеком не бедным и мог себе позволить кое-какие прихоти и удовольствия. Он надел пиджак, который сел на его плечи так, словно был пошит по индивидуальному заказу лучшим портным, и покинул свой кабинет.
В большом операционном зале уже суетились мелкие служащие, которые никогда не задерживаются после звонка. Гасли экраны компьютеров, включалась сигнализация. Александр Чесноков, один из самых предприимчивых и удачливых сотрудников банка, ранее отвечавший за рекламу и связь со средствами массовой информации, а теперь уже год, как курировавший инкассаторскую службу, уже прохаживался вдоль письменного стола. Он был собран, и его плащ свисал с согнутой в локте руки. Дипломат, защелкнутый на кодовые замки, лежал на столе. На столе же лежал и зонтик. Сам стол выглядел девственно чисто. Ни соринки, ни бумажки, ни справочника, даже перекидной календарь куда-то убран, а трубка сотового телефона спрятана в ящик письменного стола.
Только экран компьютера продолжал светиться и по нему бежали бесконечные колонки цифр.
– Ну что, ты уже готов, Саша? – спросил Андрей Рублев у своего приятеля.
– В общем-то готов. Вот только кое-что хочу глянуть, да эта чертова машина пока доберется до нужного файла, так с ума можно сойти.
– А что ты хочешь посмотреть?
– Хочу уточнить цену на билеты.
– Похвальное занятие.
– Да-а, – многозначительно улыбнулся Чесноков, показывая крепкие белые зубы, изготовленные за границей у классного стоматолога.
– Ты их еще не брал, хоть и летишь завтра?
– Конечно, билеты я уже взял, они в кармане.
– Так билеты или билет?
– Не придирайся к словам, билеты туда и назад.
– А я-то уже подумал, что ты не один.
– Конечно не один.
Рублев оглянулся. Рядом никого не было.
– Так с кем же ты, Сашка, отдыхать собираешься? Если надо, могу подсказать.
– А тебе дело? Не с твоей подержанной любовницей, не беспокойся.
– Откуда знаешь?
– Узок их круг, тех, кто отдыхает на дорогих курортах, и очень далеки они от народа – рассказали.
– А мог бы и с ней поехать, я бы тебе еще и ее дочку доверил. Пусть бы за твой счет отдохнули.
– А ты в это время развлекался бы с другой, старый бабник, да?
– Ладно, ладно, – Рублев напустил на себя важный вид, словно бы бабником он не был. – Бабник-то я, может, и бабник, но никак уж не старый.
– Для сорокалетней потаскушки ты, конечно же, молодой, но для девочки восемнадцати лет…
– Да старый, старый, – рассмеялся Андрей.
– Кстати, сколько тебе?
– Мне на пять лет больше, чем моему старшему брату, – сложно пошутил Рублев.
Чесноков шутки не понял:
– Вот уж не думал. Кстати, как твой брат?
– Не знаю. Не видел его, наверное, целый год и не звонил он мне в последнее время.
– Ясно. Значит, скоро жди его в гости.
Опять будет страшная пьянка.
– А что, можно подумать, тебе тогда не понравилось пить вместе с нами?
– Понравилось. Но я назавтра столько алкозельцера сожрал, что у меня, наверное, вся печень развалилась.
– Но на работу-то мы с тобой все равно вовремя приходили?
– А куда денешься? А толку-то? В те дни с таким же успехом моя восковая фигура могла сидеть в кресле и тупо смотреть на векселя и акции.
– А Борис как огурчик назавтра поднялся, гантели мои старые вытащил и – вперед.
– Надеюсь, я успею улететь до его появления. Уж очень странно он пьет.
– Да, пьет он что надо, мужик крепкий. Не нам с тобой ровня. Кстати, а что ты думаешь насчет отходной? – подмигнул Чеснокову Андрей Рублев. – Лететь-то тебе завтра и самое главное, не с утра?
– Это точно. Самолет в шестнадцать тридцать.
– А чья компания?
– Ты же знаешь, на наших я не летаю.
– Так на каком ты теперь летишь – на финском или на немецком?
– На этот раз на швейцарском.
– В Цюрихе, что ли, посадка будет?
– Да, целую ночь в Цюрихе.
– Классно!
– Чего же хорошего?
– По Цюриху погуляешь…
– Да в гробу я его видел! Бабы повсюду одинаковые, особенно, если их раздеть.
– А вот не скажи… Ладно, пошли. Вон твои цифры горят, – Чесноков ткнул пальцем в мерцающий экран компьютера.
– Точно, они, – подойдя чуть ближе, принялся всматриваться в экран Александр Чесноков. – Я так и знал! – он потер ладонь о ладонь.
– Что ты так и знал?
– Пятьдесят баксов выиграл, вот что я узнал!
– Так пойдем пропьем их. Ты же, небось, получил денежки на отпуск?
– Получил конверт, как положено, и даже не один конверт получил.
– А ты смотрел сколько там внутри?
– Да не было времени, дома посмотрю. Но конверт толстый.
– Опять, наверное, двадцатками выдали?
– Не знаю, не знаю, не проверял. Бросил в дипломат, пусть себе там и лежат.
– Так идем или нет?
– Идем, – решился Чесноков.
– Не нравится мне твой блеск в глазах.
