сделаешь, чтобы пальцами тянулось и рвалось, как мягкая глина, то и вообще богачом станешь.
Мужик тут же притащил горшочек с непонятным содержимым.
– Такое пойдет?
Я с сомнением подцепил кусочек, сунул в рот и осторожно пожевал. Мужик даже сморщился, глядя на меня.
– Нужно перемешать со сладким соком или еще что вкусное добавить.
Мужик кликнул жену, и минут через двадцать мы в чашке намешали нечто фиолетовое. Я снова отколупнул комочек, пожевал… А вроде и ничего. Жестковато, вкус необычный, но для домашнего употребления сойдет. Глядя на меня, решились попробовать и хозяева. Видя их задумчивость, я пояснил:
– Детишкам можно давать как сладость, чтоб не плакали. Мяту намешать, чтобы изо рта хорошо пахло. Лекарство добавлять, чтобы человек жевал его постепенно. Да мало ли…
Судя по взгляду жены, она быстрее мужа осознала открывающиеся перспективы, и теперь приходить домой тот будет, только чтобы поспать и поесть. Пользуясь благоприятным моментом, я как можно вежливее спросил:
– Не подскажете, к кому можно попроситься на ночлег?
Но ожидаемого предложения заночевать прямо у них я не дождался. Наоборот, в глазах у хозяев неожиданно появилась откровенная тревога. Помрачневший мужик с сожалением сказал:
– В нашей деревне никто не пустит – лес рядом, – непонятно объяснил он. – Только если на постоялый двор. И лучше тебе уйти, а то скоро совсем стемнеет, мало ли что…
Чувствовалось, что отпускать меня ему совершенно не хочется, но хозяйка была непреклонна, и я даже не стал требовать объяснений. Мало ли, может, какое-то местное табу. Попрощавшись, вышел на улицу, и за мной с шумом задвинули тяжелый засов калитки.
Постоялый двор за время моего отсутствия разительно изменился. Почти все пространство перед домом заставлено относительно ровными рядами телег и повозок, всюду снуют люди. Такое количество народа было настолько непривычно, что я невольно насторожился. У них что, какая-то сходка? По дороге попадались, конечно, обозы, но почему им всем вздумалось заночевать именно здесь и сейчас? Здесь что, медом намазано или кормят бесплатно? И где они все собираются спать – друг на друге в три слоя? Когда зашел в дом, опасения только усилились – везде люди. Снуют вверх-вниз по лестницам, почти все столы в зале для еды заняты. Подойдя к стойке, дождался, пока хозяин оторвется от дел и соизволит обратить на меня внимание.
– Поесть и переночевать.
Тот окинул меня взглядом:
– Поесть можно, а из спальных мест осталась только каморка на чердаке.
Я невольно тоже оглядел себя – я что, так плохо выгляжу? Ну не красавец, не очень чистый, не очень хорошо одет. Но многие из возниц выглядели ненамного лучше. Так чего он тогда на меня так смотрит?
Я выложил одну серебрушку.
– Хватит?
Хозяин молча сгреб монетку и указал на стол у двери:
– Садись там и постарайся не беспокоить людей.
А я что, не человек? Но хозяин уже не обращал на меня внимания, раздавая указания прислуге. Вот и первые результаты моего решения стать некрасивым, непривлекательным, незаметным и неинтересным для окружающих. Только я как-то упустил из виду, что и для собственного самолюбия это не совсем приятно, и отношение ко мне других людей тоже изменится. И если хозяин двора за деньги со мной разговаривает и старается держаться нейтрально, то у остальных таких ограничений не будет. И какой-нибудь чудак с завышенным самомнением вполне может захотеть немножко самоутвердиться за мой счет, врезав по морде, пнув ненароком. А вот как в этом случае поступать мне, я как-то не задумывался. Дать в ответ по морде, утереться или еще что? Как будет правильнее?
Не успел усесться за стол, как мне уже притащили миску с каким-то варевом, несколько ломтей хлеба, ложку, кружку и кувшинчик с какой-то жидкостью. Невольно покосился по сторонам и с некоторым удивлением обнаружил точно такие же «наборы» и у соседей по столу. Причем никто не требовал разносолов, мужики с усталыми лицами с видимым удовольствием черпали горячую подливу, а некоторые даже вымакивали остатки хлебом, не желая терять ни капельки. Короткая передышка, клиент неспешно пьет, встает, и его место тут же занимает следующий. Не больше минуты ожидания – ему приносят стандартный набор, и все повторяется.
Заинтересовавшись местным вариантом «быстрого питания», я, неспешно хлебая и вправду вкусный сытный суп, стал оглядываться по сторонам. В просторном зале примерно пятнадцать столов. Пятеро у дверей заняты просто одетыми людьми. За столами в центре более солидная публика. Эти и одеты поприличней, и столы заставлены более разнообразно, и никуда они не торопились, обсуждая между собой очень важные, наверное, дела. С удивлением заметил среди них и Текло с командой. Невольно поискал глазами и обнаружил Верону за небольшим столом в самом чистом углу. Сидела она в полном одиночестве и в задумчивости ковырялась настоящей двузубой вилкой в тарелке с непонятным содержимым. Мне это так понравилось, что я даже улыбнулся – что, милочка, поломал я ваш сценарий? Придется тебе возвращаться домой несолоно хлебавши. В смысле без меня. И еще неизвестно, пригласят ли такую неумеху в следующий фильм. Хотя, если честно, что она могла сделать? Броситься мне на шею в первый же день? Сомнительно. Я всегда побаивался чересчур активных женщин. Вот если бы я приставал, а она постепенно уступила, тогда другое дело. Но сейчас мне не до этих глупостей.
Ел я не спеша, чувство сытости блаженством расплывалось по телу. Соседи по столу менялись, а я никуда не торопился. Для развлечения попытался классифицировать посетителей по методу Шерлока Холмса и понять, кто есть кто. Главное – не торопиться с выводами. Проще всего было с возницами. Этих выдавали грубые руки и обветренные лица. Купцов отличала более уверенная манера поведения и разговора, одежда. С наемниками тоже более-менее понятно. Довольно быстро рассортировав посетителей, я споткнулся на троице, скромно сидевшей среди «богатых». Вроде все как положено – полный стол закусок, дорожная одежда, как у большинства купцов. Выделялись они кожаными шапочками, плотно облегавшими головы, но не это было главным (у многих в зале были разнообразные шапки самых непонятных фасонов). Отличало их нечто неуловимое, что я не смог внятно описать словами. Внешне спокойные, уверенные, потом вдруг быстрый взгляд исподтишка, как будто они высматривали что-то. Движения вроде обычные – и вдруг странно плавные, каких у людей я никогда не замечал. И чем больше я за ними наблюдал, тем интереснее становилось. Вот один, по виду старший, лениво стукнул ножом пару раз об стол, и самый младший тут же встал. Подошел к стойке, о чем-то поговорил с хозяином, затем что-то сказал проходившему мимо мужику и тут же дал ему в зубы. Причем так удачно, что тот отлетел на соседний стол, опрокидывая посуду. Послышались возмущенные голоса, молодой резко и пренебрежительно ответил, и на разборку с ним двинулось уже трое. Но численное превосходство им не очень помогло. Молодой играючи их тоже отправил в полет, при этом был опрокинут еще один стол, а желающих поквитаться стало с десяток.
Теперь внимание уже всего зала было приковано к разгорающейся драке. Я тоже с интересом смотрел на местные разборки, тем более что все было вполне натурально. Мужики, с яростными матами бросающиеся на обидчика, разбитые в кровь лица. Потом случайно посмотрел на спутников задиры, недоумевая, почему они не вмешаются, и настроение резко испортилось. «Старший», не обращая внимания на драку, неотрывно смотрел на Верону. Смотрел не как на привлекательную женщину, а как на… цель. Почему-то я воспринял его взгляд именно так. И это мне совершенно не понравилось. По большому счету мне должно быть наплевать на местные разборки и на Верону. И если она исчезнет, только к лучшему. Но неожиданно внутри что-то воспротивилось. Может, своеобразная ревность, может, еще что. Но спокойно смотреть на подозрительное поведение незнакомца я уже не мог.
Драка между тем разрасталась. «Старший» отправил второго на подмогу, дралось уже человек двадцать (и с задирой, и между собой), но теперь я воспринимал происходящее уже совершенно по-другому. И понял странность этой драки: задиры не пытались убить или покалечить противников. Такое впечатление, что они дрались вполсилы, стараясь ударить больно, обидно и по возможности втянуть в драку как можно больше народа. И еще они стали отступать в сторону угла, где сидела Верона. Вроде незаметно, вроде по
